Сага о короле Артуре - Мэри Стюарт

— Ну а теперь, — сказал я, — мы с несколько большими трудностями отвезем его обратно в Британию.

Он рассмеялся.

— А я-то думал, что такой великий маг, как ты, сможет унести его одной рукой!

— Я ведь не Фионн Мак Кумгайл, — ответил я, — А теперь, поэт, если ты мудр, то вернешься в свой дом, к своей арфе, и не станешь более воевать. Сложишь песню об этом камне и о том, как чародей Мерлин забрал его из Хоровода Килларе и легко перенес в Хоровод Висячих Камней в Эймсбери.

Поклонившись мне, все еще смеясь, он ушел. Благополучно вышел из лагеря и удалился восвояси — много лет спустя я слышал сложенную им песню.

Но его ухода почти никто не заметил. Все молчали. Утер разглядывал огромный камень — видимо, прикидывал его вес.

— Ты сказал королю, что сможешь это сделать. Это правда?

— Я думаю, что то, что принесли сюда одни люди, другие люди смогут унести.

Он посмотрел на меня исподлобья, неуверенно — видимо, все еще сердился.

— Он передал мне твои слова. Я согласен. Здесь не понадобится ни магии, ни красивых слов — хватит команды сведущих людей да нужных машин. Треморин!

— Да, господин?

— Если мы заберем этот король-камень, с прочими особо возиться не нужно. Просто свалите те, что можно, и оставьте так.

— Да, господин. Если Мерлин может…

— Люди Мерлина займутся укреплениями. Мерлин, берись за дело, ладно? Я даю тебе двадцать четыре часа.

Эта работа была знакома нашим воинам. Они снесли стены и завалили обломками рвы. Частоколы и дома попросту сожгли. Люди работали хорошо и были в приподнятом настроении. Утер всегда был щедр к своим солдатам, а на этот раз добыча оказалась богатая: браслеты из меди, бронзы и золота, фибулы, доброе оружие, украшенное медным узором и эмалью, как делают ирландцы. К вечеру работа была завершена, и мы ушли с холма во временный лагерь, разбитый на равнине у подножия.

Треморин пришел ко мне после ужина. На вершине холма все еще горели костры и факелы, рельефно высвечивающие то, что осталось от Хоровода. Лицо у Треморина было грязное, и он выглядел усталым.

— Целый день провозились, — с горечью сказал он, — и приподняли его всего на пару футов. А полчаса назад подпорки сломались, и он рухнул обратно. За каким чертом тебе понадобился именно этот камень? Тот алтарь, что указал ирландец, куда легче.

— Он нам не подойдет.

— Знаешь, похоже на то, что и этого ты не получишь, клянусь богами! Послушай, Мерлин! Плевать я хотел на его приказы. У меня работа, и ее надо сделать. Прошу тебя, помоги!

Вот о том, что было потом, и слагают легенды. Было бы слишком нудно рассказывать, как мы это сделали. Это было довольно легко. Я видел камень, видел склон и целый день обдумывал план работ, а нужные машины я придумал еще в Британии. Там, где было можно, мы везли его водой: сперва вниз по реке от Килларе к морю, потом морем в Уэльс, оттуда как можно дальше по рекам, по двум большим Эйвонам, так что волока там было не больше двух десятков миль. Нет, я не был Фионном Могучей Рукой, но я был Мерлином, и огромный камень прибыл на место так же легко, как барка по спокойной воде. Я сопровождал его всю дорогу. Наверное, я спал в дороге — но я этого начисто не помню, — бдел, как у смертного ложа. Это было единственное за всю мою жизнь морское путешествие, когда я не замечал волнения на море. Мне потом говорили, что я сидел молчаливый и спокойный, словно в кресле у себя дома. Утер однажды пришел, чтобы поговорить, — он, наверно, злился, что мне так легко удалось то, чего не смогли его механики; посмотрел на меня, вышел и больше не приходил. Но я ничего не помню. Наверно, меня там просто не было. Я сидел на грани дня и ночи в большой спальне в Винчестере.

Новости мы узнали в Каэрлеоне. Пасценций высадился на севере со своими германскими и саксонскими союзниками. Король отправился к Карлайлу и разбил его там. Но потом, благополучно вернувшись в Винчестер, внезапно заболел. Об этом расходились самые разные слухи. Кто говорил, что один из людей Пасценция переодетым пробрался в Винчестер, когда Амброзий был болен, и дал ему яду вместо лекарства. Кто говорил, что это был человек Эозы. Но все сходились на том, что король в Винчестере и очень болен.

В ту ночь снова взошла звезда-король. Люди говорили, что она была похожа на Огненного Дракона и вела за собой сонм мелких звезд, похожий на шлейф дыма. Но мне не нужно было знамений — я и так знал это с той ночи на вершине Килларе, когда дал клятву привезти из Ирландии этот камень и возложить его на могилу Амброзия.

Вот так мы вернули в Эймсбери этот камень, и я восстановил упавшие камни Хоровода Великанов, чтобы они стали памятником ему. А в следующем году, на Пасху, в Лондоне был коронован Утер Пендрагон.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ПРИХОД МЕДВЕДЯ

Глава 1

Люди потом говорили, что большая звезда-дракон, вспыхнувшая перед кончиной Амброзия и в честь которой Утер при вступлении на трон взял себе имя Пендрагон, предвещала грядущие дурные времена. И поначалу в самом деле казалось, что все было против Утера. Как будто закат звезды Амброзия был сигналом, по которому его старые враги вновь подняли голову и собрались в темноте у границ земли, чтобы погубить его наследника. Окта, сын Хенгиста, и родич его Эоза сочли, что смерть Амброзия освободила их от данной ими клятвы оставаться к северу от его границ, и принялись собирать силы. Как только об этом стало известно, к ним хлынули все недовольные. Из Германии прибыли новые воины, жадные до земель и добычи. Остатки саксов Пасценция объединились с беглыми ирландцами Гилломана и со всеми бриттами, которые считали себя несправедливо обойденными новым королем. Через несколько недель после смерти Амброзия Окта с большим войском явился на север, как волк в овечье стадо, и успел разорить все города и крепости, лежавшие меж Адриановым валом и Йорком, прежде чем новый король настиг его. Придя к Йорку, городу, укрепленному Амброзием, он нашел заново отстроенные стены, запертые ворота и людей, готовых защищать свой город. Он собрал все осадные машины, какие у него были, и начал осаду.

Он, должно быть, знал, что Утер настигнет его, но войско его было так велико, что он не боялся бриттов. Потом говорили, что у него тридцать тысяч человек. Как бы то ни было, когда Утер пришел к осажденному городу со всеми, кого сумел собрать, саксов оказалось вдвое больше, чем бриттов. Сражение было кровавое, и окончилось оно страшным поражением. Я и сам думаю, что кончина Амброзия явилась большим ударом для королевства; Утер был прославленным воином, но не слишком опытным стратегом. И до того все знали, что ему недостает спокойствия и рассудительности его брата и умения оценивать реальное соотношение сил. Правда, недостаток мудрости он восполнял отвагой, но даже она оказалась бессильна в тот день под Йорком перед численным превосходством саксов. Бритты дрогнули и побежали. Спасло их лишь наступление ночи — в это время года темнеет рано. Утеру вместе с Горлойсом Корнуэльским удалось собрать остатки своего войска близ вершины небольшого холма, именуемого Дамен. Холм был крутой и мог предоставить некоторое укрытие — на нем множество утесов и пещер и склоны его поросли густым орешником, но это было лишь временное убежище, а торжествующие саксы окружили подножие холма, ожидая наступления утра. Положение бриттов было отчаянным, и требовались отчаянные меры. Пока солдаты отсыпались, насколько было возможно, угрюмый Утер расположился в пещере, созвал своих усталых командиров на совет, и они вместе разработали план, как перехитрить огромное войско, подстерегавшее их у подножия холма. Поначалу никому не приходило в голову ничего разумного, кроме того, что надо бежать, но кто-то — я потом слышал, что это был Горлойс, — указал, что дальнейшее отступление лишь оттянет разгром и разорение нового королевства; если можно бежать, значит, можно и атаковать, и, возможно, если бритты не станут ждать рассвета, а захватят саксов врасплох, ударив с вершины холма, когда враги не ждут нападения, атака увенчается успехом. Мысль была очень простая, и саксы могли бы ожидать этого от людей, оказавшихся в такой ловушке; но саксы — тупые рубаки и, как я уже говорил, не приучены к дисциплине. Так что вожди бриттов были уверены, что враги почти наверняка не ждут атаки раньше рассвета и залегли спать крепким сном победителей, а может быть, еще и перепились вином из захваченных складов.