Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы зовёте это Большим взрывом…
Голос Ланы прорвался сквозь плотную багровую пелену, окружившую Эйлин, и она вздрогнула. Боль отступила, приведя на освободившееся место ощущение внезапной эйфории спокойствия. Блейк стояла около окна спиной к Эйлин, выделяясь на фоне всей окружающей мрачности и глухости комнаты ярким оранжевым пятном.
«Ох ты ж… — Эйлин поморщилась, прижимая ладонь ко лбу. — Ты не мог бы хоть на секунду оставить меня один на один с собой? Что это вообще было?!»
«Увы, тут я бессилен, мадемуазель. Жестокая судьба связала нас прочной нитью, и теперь я вынужден смотреть на результат тысячелетий эволюции, проигравший низменным человеческим гормонам.»
«То есть ты просто ревнуешь.»
«Возможно.»
— Эйлин, с тобой… с тобой все в порядке?
Голос Ланы отвесил Эйлин хлёсткую пощёчину, отразился в кончиках пальцев болезненным покалыванием и отпечатался пульсирующей термическим ожогом кожей. Она смотрела на Эйлин — это ощущалось каждой клеточкой, — и требовала ответа.
— Да, прости. Я… — Маккензи прикусила губу, быстро соображая правдоподобный ответ, что оказалось не слишком сложно: — Я отключилась. Абсолютно случайно.
— Абсолютно случайно. Ты стала слишком часто даже для себя витать в облаках. Ты что-то… видишь? — задумчиво протянула Лана таким тоном, словно стоило ей чуть-чуть надавить и Эйлин расколется прямо здесь и сейчас, выдав все явки и пароли от своих соцсетей.
Разве что Маккензи прекрасно знала, что Блейк не пользуется ни фильтрами для фотографий, ни видеоредакторами для монтажа бесконечных поездок с отцом за город, в лес или в горы на пикники.
— На чем мы остановились? — поспешила сменить тему со своего провала в чужое прошлое Эйлин, с заинтересованным выражением уставившись на Лану.
— Большой взрыв. Так его зовут люди. Я же зову это казнью. Я сохранила то немногое, что мне удалось спасти во время этого… несчастья. Я надеялась, однажды оно пригодится. — Лана замерла, и вся ее напряженная фигура обернулась к рассеянно шарящей по комнате слепым взглядом Эйлин. — Я тебя пугаю?
За прошедшую неделю, потребовавшуюся Эйлин, чтобы смириться с тем, что она действительно попала в Ад или как минимум в Чистилище, обычно молчаливая и не слишком словоохотливая Лана Блейк открылась ей с совершенно иной стороны. Не сказать, чтобы Эйлин была рада ее компании — нет, внутри каждый раз от ее близости все сжималось, и все же нельзя было не отметить, что в ее же присутствии боль от заживающих ран отступала, а мир вокруг казался намного ярче, чем раньше. Лана была для Эйлин ярким факелом, ведущим сквозь тёмную узкую пещеру. Каждый раз, когда Блейк касалась ее руки, образы вспыхивали в ее сознании, слеплялись в единую картинку, как пластилин, но все равно оставались тусклыми, выцветшими и серыми. Ничего общего с тем, каким мир был раньше, до…
Эйлин нервно сглотнула, сжимая ладонью правое запястье, чтобы унять бьющую его дрожь.
— Нет.
— А вот они меня боятся. Проклятая. Осквернённая. Рыжая. Когда я наткнулась на их коммуну здесь, практически под носом у… Ордена, я была не слишком воодушевлена. Впрочем, мои опасения были напрасны — это всего лишь сборище отщепенцев, уголовников и антисоциальных элементов. Вряд ли при слове «святилище» ты представишь себе притон, но, увы и ах, все так и есть. И вот мы здесь, — Лана вздохнула. — Мы снова два изгоя посреди врагов. Но бежать нам некуда.
«Ох, — голос в голове натужно вздохнул и, кажется, закатил глаза, — Джа… Погоди секундочку. Чьи?.. Чьи это были воспоминания?»
«Не знаю. Но догадываюсь.»
«Неужели я ошибся? — растерянно пробормотал голос в голове. — Ха. Нет, этого просто не может быть. Какая неприятная оказия. Кажется, я буду вынужден принести свои искренние извинения, мадемуазель за доставленные неудобства. И все же мне очень интересно узнать, кому принадлежат столь… пикантные мысли?»
«Моему отцу», — сдавленно пробормотала Эйлин.
«Отцу…»
На этот раз голос погрузился в свои мысли. Маккензи негромко усмехнулась себе под нос: часть ее сознания погрузилась в собственное сознание. Интересно, сколько еще раз можно было провернуть подобное? Делится ли подсознание на еще несколько маленьких подсознаний и если да, сколько мыслей можно уместить в один ящичек? Или это все же был огромный грузовой контейнер? А может быть жёсткий диск от компьютера?..
— Эйлин!
— Да слушаю я! — взорвалась Эйлин и тут же стихла, ощутив под кончиками пальцев прошедшую по полу, стенам и ее собственному телу дрожь.
Лана замерла. Ее образ сейчас слабо пробивался сквозь плывущее волнами сознание — навязчивые светлячки нравились Эйлин больше. Они были быстрыми, напоминали ее привычное размазанное близорукостью зрение и придавали миру красок. Сейчас же… Сейчас же для неё все было серым, пустым и безжизненным. Эйлин знала, что Лана стоит у окна. Она чувствовала под кончиками пальцев неровную шершавую поверхность, зашипела от маленьких вонзающихся в кожу заноз и сжала ладонь в кулак. Она видела, как Лана нервно заправляет за ухо выбившуюся прядь, как лихорадочно горят ее щеки, и медленно дышала от нехватки воздуха: температура в комнате несмотря на сырость с каждой секундой молчания Блейк ползла вверх, и Эйлин рассеянно смахнула со лба толстые капли пота.
— Они считают нас… — Лана тряхнула волосами, — такими же. И это все затрудняет. Прими они нас за врагом, все закончилось бы еще несколько недель назад, теперь же, — она вздохнула, — боюсь, все стало слишком сложным и проблемным. Ты должна понимать, насколько они опасны. И насколько нам надо быть осторожными, если хотим выбраться отсюда домой живыми.
Эйлин в своей жизни с большой долей уверенности понимала таблицу умножения, систему времён английского языка — по мнению Маккензи абсолютно бесполезную и беспощадную — и то, что стоит прямо говорить, если не успеваешь за умными мыслями собеседника, чтобы не давать ему ложной надежды и веры в твои способности.
— Эм, нет, — Эйлин виновато улыбнулась, глядя в ту сторону, где, как ей казалось, стояла Лана. — Прости, я вряд ли смогла понять хотя бы треть из того, что ты мне рассказала.
«Давай, я уже соединил все факты и нашёл разгадку. Значит и ты сможешь…» — не то к Эйлин, не то к Лане обратился голос.
— Что из моих слов ты запомнила?
— То, что ты рыжая, — несколько пристыженно протянула Эйлин, отворачиваясь от голоса Ланы, словно та действительно могла заглянуть ей в глаза и упрекнуть своим ярким взглядом золотистых глаз.
Красноречивое хмыканье и то, как воздух в комнате потеплел еще на градус, напомнили черные жирные буквы в автомобиле, предупреждающие, что сажать ребёнка на переднее кресло небезопасно. Впрочем Алана
