Ради любви - Элейн Барбьери

У Роберта болезненно сжалось сердце. Сегодня ей мотался по плантациям с раннего утра, твердо решив следовать заведенному порядку, чтобы к вечеру…

За спиной раздалось знакомое ржание его лошади, и Роберт резко обернулся. У него бешено застучало сердце, когда он увидел подъезжающего Лестера. Раб спрыгнул на землю и подбежал к хозяину.

Роберт едва сдерживал волнение. Он любил Эммалину и знал, что она не отвечает ему взаимностью, но надеялся, что она полюбит ребенка, которого носит. Вчера ночью он держал ее в своих объятиях и чувствовал ее страдание. Но он знал и то, что слишком сильно любит жену, чтобы помешать ей исполнить задуманное. Однако надеялся…

Но настало утро, и ничто не изменилось.

— Все закончилось? — сипло выдавил Роберт.

— Миссус вернуться к доктор. — Что-то такое было в выражении лица негра… что-то вызывающее тревогу.

— Как себя чувствует хозяйка?

— Миссус плохо быть. Джуба сказать масса звать, — затряс головой Лестер.

У Роберта упало сердце.

Он бросился к своей лошади и одним махом, удивившим его самого, взлетел в седло. Странное дело. С самого утра он мучился от жалости к ребенку, которого полюбил сразу, как только узнал о беременности Эммалины. Роберт думал о том, что скорее всего никогда не увидит этого ребенка, которому будет отказано даже в первом вздохе. Но ему ни разу не пришло в голову, что, потеряв ребенка, он может потерять и Эммалину.

Нет… Пожалуйста, Господи, нет…

Снова и снова он молил небеса сохранить жизнь Эммалине и все стегал и стегал хрипящего жеребца, летящего по не паханой земле к дому. Осадив коня на полном скаку возле парадного входа, Роберт, прыгая через ступеньки, взбежал по лестнице и ворвался в дом. Ловя воздух широко открытым ртом, он побежал к спальне, но возле двери в нерешительности остановился. Его вдруг обуял дикий страх. Неимоверным усилием воли Роберт взял себя в руки и, стиснув зубы, осторожно открыл дверь. И замер на месте. Он не увидел ни стоящей возле кровати заплаканной Джубы, ни перешептывающихся в глубине комнаты служанок. Он видел только Эммалину, распростертую на постели. Лицо бескровное, глаза закрыты.

— Эммалина, — трясущимися губами прошептал он.

— Роберт…

Эммалина медленно открыла глаза и попыталась приподнять голову с подушки. Ничего из этого не получилось, и по ее щекам потекли слезы, Он мгновенно оказался рядом с женой и прижался губами к ее мокрой холодной щеке.

— Кто-нибудь, срочно за доктором Фелпсом! — рявкнул Роберт.

— Роберт… нет… не надо…

— Эммалина, любимая моя, тебе очень плохо.

— Нет… — Эммалина взглянула на него своими изумрудными глазами. — Пусть они уйдут, Роберт. Я должна поговорить с тобой. — Увидев, что муж колеблется, она умоляюще добавила: — Пожалуйста…

Роберт повернулся к рабыням:

— Уходите. Когда будет нужно, я позову. — Взяв в свои ладони ее холодные руки, Роберт с нарастающим отчаянием поцеловал их и тихо спросил:

— Тебе больно, дорогая?

— Нет.

Презирая себя за вранье, Роберт обыденным тоном заметил:

— Джуба сказала, что ты была у врача.

— Да… Была.

— Почему?

— Роберт, — глаза Эммалины наполнились слезами, — я сделала ужасную вещь.

Роберт молчал, пытаясь справиться с пронзившей сердце болью. Бедная Эммалина… Раскаивается, когда уже слишком поздно.

— Что же такое ты сделала, дорогая?

— До сих пор не могу поверить, как я смогла…

— Скажи мне, Эммалина.

— Доктор Кларк — такой ужасный тип! У него грязь под ногтями…

— Эммалина, скажи мне.

— Роберт, ты слишком стар, чтобы заводить ребенка!

— Ребенок…

— Тебе же больше пятидесяти лет!

— Эммалина, пожалуйста…

— Ты вложил столько труда, чтобы у нас был этот дом… это поместье. И нечестно вносить сюда беспорядок и смятение!

Роберт, не в силах вынести тяжесть обрушившегося на него горя, взял Эммалину за подбородок и мягко, но решительно повернул ее лицо к себе. Голосом, исполненным идущей из сердца печали, снова спросил:

— О чем ты пытаешься рассказать мне, Эммалина?

— Я…Я…

— Эммалина, я прошу тебя…

Жена вновь взглянула на него своими бесподобными изумрудными глазами.

— Я не смогла сделать это! — Роберт будто окаменел.

— Не смогла сделать что?

— Я не смогла, не смогла позволить этому грязному типу покончить с нашим ребенком! — Роберт потрясенно отпрянул.

— Роберт, тебе придется вытерпеть все это!

— Вытерпеть все это? — тупо повторил Роберт.

— Смотреть, как я буду раздаваться вширь, и превращаться в уродину, как впереди меня в комнату будет входить мой огромный живот.

Где-то глубоко-глубоко в душе Роберта затеплился огонек надежды.

— Эммалина, да ты никогда не будешь уродиной!

— У меня не будет талии! — поджала губы Эммалина.

— На очень короткое время, родная.

— Мои груди ужасно раздуются!

— По-моему, это не так уж и плохо.

— Младенец будет вопить ночи напролет.

— Но у нас же есть Джуба.

— Все провоняет загаженными пеленками.

— Меня мало волнуют запахи.

— Младенец будет все время просить есть!

— Мы наймем кормилицу. — Эммалина на какое-то время затихла.

— Кормилицу?

— Ну да. Малыш будет в детской, она станет им заниматься, не беспокоя тебя без надобности. — Взгляд Эммалины вдруг стал холодным:

— Мой ребенок будет сосать грудь чужой женщины?

— Эммалина…

— У меня отнимут моего ребенка?

— Дорогая…

— Этого не будет, Роберт! — Лицо Эммалины посветлело. — Мой ребенок будет лежать в колыбельке рядом с нашей кроватью, пока не заснет!

— А как же…

— Пока я не буду уверена, что он здоров и нормально растет!

— Эммалина!

— И по-другому не будет, Роберт!

— Эммалина, дорогая… Служанки будут преданно ухаживать за нашим ребенком.

Эммалина рассерженно откинулась на подушку.

— Никто не может быть преданнее матери!

Роберт, не веря самому себе, потряс головой.

Кто это? Что за женщина лежит в его постели?

У Эммалины дрогнули губы, и она тихонько спросила:

— Роберт, ты рассердился на меня?

— Рассердился? Я? За что?

— За то, что у меня будет ребенок, когда ты такой старый.

Огонек надежды в его душе ярко вспыхнул и залил все его существо светом настоящего счастья.

— Дорогая моя, ты хоть понимаешь, что сделала меня счастливейшим человеком на свете?

Эммалина ответила не сразу. Неожиданно из уголков ее глаз выскользнули слезинки, и она чуть слышно спросила:

— Тогда почему ты не целуешь меня?

Не сознавая, что его щеки тоже мокры от слез, Роберт наклонился и поцеловал жену нежным долгим поцелуем. Когда он, наконец, выпрямился, Эммалина протянула руку и ласково провела ладонью по его щекам.