Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

Возвращаясь после работы к себе в комнату, Марина увидела во дворе Зубана и Осадчего. Они сколачивали какой-то каркас. Подошла к заросшему короткой бородой Крамеру, шутливо упрекнула:

— Как вы могли являться в дом одинокой дамы в таком затрапезном виде? И вам не стыдно?

— Раздражение кожи, потому и не бреюсь, — солгал тот и, выпрямившись, добавил: — Я спозаранку хотел потолковать с вами, потому как у меня до вас огромный вопрос. Но не успел — вы ушли. Ну, мы решили с Тибором сколотить топчан.

— Иными словами, готовится то, о чем вы мне говорили, — уточнила Марина. — Тогда бросайте ваши доски, и пошли на кухню, там и поговорим, — и первая направилась в дом.

Осадчий внимательно осмотрел кухню, подошел к двери и накинул крючок. Задымил сигаретой и тихо начал:

— Нам треба быстрее обернуться с подвалом, потому что сюда вскорости припожалуют гости. Что для того надо? Наперед всего треба зробить так, щоб сии люди и их телохранители передвигались в хате только по сему коридору. В подвал отсюда они попадут через лестницу, которая будет подвешена к люку в потолку. Здесь, на задах, тише и безопаснее. Если их потянет во двор, то, будьте ласковы, идите через винницу. Вот вам ключ от замка. Там мы установили на всякий случай тайную сигнализацию. Отвечать за нее будет Тибор, — он кивнул в сторону молча сидящего у окна Зубана. — А коли его не окажется, вы, Марина. Далее. Лучика держите у двери со двора. Пусть он послужит нашему общему делу. Предупреждаю: на все эти приготовления нам отпущено мало времени. Их готовность проверит сам Коломейский. От него ни одна мелочь не ускачет. Разумеете?

— Разумею. Но чем вы думаете угощать гостей? — с озабоченным видом поинтересовалась Марина. — У меня никаких припасов нет.

— Дельное замечание, — одобрил Осадчий. — Поскольку мне и Тибору недосуг, значит, продукты за вами. От вам на расходы, — он достал из-за голенища сапога целую пачку тридцатирублевок и, не считая, протянул Марине. — Приготовьте что-либо из курочек или гусей. Да, припасите жбан горилки. Справитесь?

— Постараюсь, — пообещала она. — Но на сколько человек готовить? Нельзя же допустить, чтобы кому-нибудь не хватило?

Станислав задумался.

— То мне доподлинно не ведомо, — наконец изрек он. — Готовьте на десять-двенадцать хлопцев. Учтите и нас троих. Мы пойдем отдельным счетом.

— Понятно, — кивнула Марина. — Теперь надо решить вопрос с транспортом.

Осадчий молчал. Тогда она спохватилась:

— А, ладно, проголосую. Доеду на попутной.

В тот же вечер Марина отправила подполковнику Чащину «молнию» с заранее обусловленным текстом.

Глава XVII

ТРЕВОЖНЫЙ СИГНАЛ

Только в десятом часу Зуев зашел к Чащину. Начальник отдела ходил по кабинету и что-то отрывисто говорил своему заместителю. Старший лейтенант поприветствовал их и спросил подполковника, когда он может выслушать его.

— Вам, Григорий Федосович, придется немного подождать. Извините. Вы можете присутствовать. Этот разговор касается и вас, — и, обернувшись к Винокурову, продолжал: — Предпоследний сигнал от Марины был очень тревожный. Обшаривали ее личные вещи, тайно фотографировали, переснимали карточку Письменного. Как потом выяснилось, это была проверка. Судя по дальнейшим событиям, ее она прошла превосходно. Марине поручили обслуживать бандитов во время их шабаша. И вот «молния» — не завтра, так послезавтра эта встреча состоится. Но есть одно «но»… Сегодня ночью ко мне домой позвонил брат Письменного — брат «мужа» Марины, поинтересовался, куда она выехала и скоро ли вернется.

— И что же вы ответили? — осторожно спросил Винокуров.

— Я ответил, что товарищ ошибся номером. Здесь такой особы не проживало.

— А вас назвали по имени и отчеству?

— Да. Телефон-то мой известен, наверное. Но речь, однако, не обо мне. Если кто пронюхал о Марине, наша операция может сорваться. Хустовцы могут переменить место встречи, и тогда надо будет начинать все сначала.

— Если обстоятельства складываются таким образом, то нам нужно опередить дознавателя и ускорить начало операции, — решительно предложил Винокуров.

— Ускорить нельзя, — рассудительно заметил подполковник. — Ее следует начать именно тогда, когда надо.

Воцарилась пауза. Воспользовавшись ею, поднялся Зуев.

— Александр Лукич, я еще раз извиняюсь, но, пожалуйста, познакомьтесь вот с этим, — он выложил на стол подполковника все, что было отобрано при задержании и обыске Фабрици.

Чащин подошел к столу и взял протокол допроса. Пробежал несколько строк и передал Винокурову.

— Посмотрите и это, — протянул он клеймо. — Техническая новинка. Приставил ее, куда надо, нажал игольчатый шток, и готово — ты уже красный.

— Изуверская штучка, — протянул руку майор. — С такими орудиями я познакомился еще в Прибалтике. У тамошних националистов оно было в ходу. Меня мутит не только от клейма, но и от откровенных признаний его хозяина.

— А вы знаете, Иван Алексеевич, — заметил Зуев, — Фабрици в конце допроса сказал, что эту вещицу ему одолжил на время Крамер. Да, да, тот Крамер, который везде прозывается Осадчим.

— Интересный факт, — задумался Чащин. — Крамер, Крамер… Вот. В почте из Ужгорода есть одно любопытное письмо. Позвольте, я вам его зачитаю. — Он подошел к сейфу и достал конверт с грифом «секретно». — Написал его некий Кузьмин. Послушайте:

«Со Станиславом Крамером меня свела лагерная курилка. «Охотишься за «жучками»?» — усмехнулся он, увидев, как я отыскивал окурки, и протянул мне кисет с табаком. Пошутил: «Кури, но не до упаду. Как зовешься-то? Почему фильтруешься?» Я объяснил. «Как захочется покурить, заходи ко мне, отказу не будет». И засеменил к выходу из барака. Постепенно между нами установились приятельские отношения. Крамер рассказал как-то о своей долагерной жизни. В 1938 году он выезжал в Мадьярщину на заработки, а вернувшись, купил себе корчму, немного деньгами помог отец — владелец мыловарни. Однажды, работая на лагерном огороде, он спросил меня, как я думаю устроить свою жизнь по выходе на волю. «Буду, — отвечаю, — работать, как и прежде, на добыче нефти». «Вот это зря,