Несущая смерть - Джей Кристофф

– Вы лгали им! – прорычал Даичи. – Никто не мог знать…

– Или не хотел? Ведь вы, люди, не безглазые. Вы видели, какой ущерб наносите всему. Красные небеса. Черные реки. Массовое вымирание животных и растений. Но никто и пальцем не пошевелил. Ведь так проще, не правда ли? Жить в мире, который мы вам подарили? Мы никогда никого не принуждали, Даичи-сан, а просто дали вам клинок и позволили перерезать себе горло.

Даичи сплюнул на пол слизь.

– Не все из нас слепы. Некоторые видят, что вы творите.

– Вот за что я тебе благодарен.

– Но зачем? – прохрипел Даичи. – Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить это. Чему быть, того не миновать. Что будет, то будет.

Даичи не видел лица Тодзё, но мог поклясться, что старик улыбается. Беззубая ухмылка за хитиновой маской, желтоватая кожа и рахитичные кости, удерживаемые вместе клеткой из латуни.

Внутри Даичи бушевала ярость, жгучая, слепящая ненависть, из которой он черпал столько сил. Подарок, который он уговаривал Юкико принять. А теперь он – в самом сердце силы Гильдии, чей лидер почти беспомощен. Человек, несущий ответственность за отравленное небо, почерневшую землю и бесконечные могилы.

Тодзё заслуживал смерти. Прямо сейчас. Заслуживал, чтобы ему свернули шею и оторвали голову, чтобы последним ощущением Бутона был разрыв спинного мозга и последовавшее затем медленное удушье.

Даичи может убить его. Однако если все, что сказал Тодзё, являлось правдой, от горькой истины никуда не деться.

– Смерть слишком хороша для тебя, – прошипел Даичи.

– Смерть не думает, а берет. Хорошо или плохо тут ни при чем.

Даичи кашлянул. Один раз, второй. Схватился за живот, когда начался приступ, боги, нет, не надо…

– Если бы это было так, ты бы не умирал. Ибо разве ты не… хороший человек?

– Нет… – Даичи вытер губы, тяжело дыша и опять сплевывая что-то темное. – Я – убийца. Десять лет сопротивления не искупят… пожизненного служения режиму, построенному на бойне и лжи.

– Не испытывай стыда. Ты – то, что было задумано. А все твои деяния и были тебе уготованы. Прими это, и обретешь свободу поступать так, как изначально заложено в твоей природе.

– И ты хочешь, чтобы я тебя убил, – выкашлял Даичи. – Якобы такова моя природа. Я посвятил жизнь уничтожению твоего вида… И вот ты здесь, в пределах моей досягаемости, и у меня нет причин не убивать тебя. Ибо, хотя ты думаешь, что Кин возвысится на твоих останках, я говорю тебе, что знаю мальчика лучше, чем любой дымный сон… Он никогда не будет править Гильдией.

– Что будет, то будет…

– С меня хватит. – Даичи уставился на дребезжащий трон. – Ты утверждаешь, что все предсказано – и зал, где мы находимся, и твоя могила, и я, потенциальный убийца Первого Бутона. Но твои сны, старик, не властны надо мной. Я строю свой собственный мир… Это мои победы и поражения, моя любовь и потери. Я выбираю, кто я. Каждый день. Я поднимаюсь и стою. А в мире, который описал ты, я преклоняю колени. – Даичи выпрямился, расправил плечи, сжал кулаки. – И поэтому, хотя у меня есть основания убить тебя… я воздержусь. Я принял решение. Твое «что будет» осуществится только в том случае, если я захочу. Но у меня теперь нет такого желания. – Он сплюнул на пол. – Забирай себе предопределенность, которая, по-твоему, и есть правда.

Тодзё долго молча смотрел на него, и единственным звуком был отдаленный раскат грома. А потом Первый Бутон захлопал в ладоши, металл ударялся о металл – звук удара молота по наковальне подчеркивался глухим шипением, которое Даичи распознал как смех.

– Вы, бескожие, – проронил Тодзё. – Как вы любите иллюзии.

– Можешь лгать, сколько хочешь. – Даичи снова сплюнул. – Я умру так, как жил последние десять лет: свободным. И не дам тебе смерти, которой ты желаешь.

– Я не говорил, что ты даруешь мне смерть, Даичи-сан. Я лишь сказал, что ты принесешь ее. – Тодзё поднял голову к небу. – Я полагаю…

Из облаков на него, как стрела, упала тень. Сверкнул в вытянутой руке клинок – золотые журавли, плывущие по черному лаку. Закаленная сталь пронзила начищенную до блеска латунь, прошила стык между плечом и горлом и вышла через грудь, залитую багрянцем.

– Наконец-то… – выдохнул Первый Бутон, когда Каори вырвала вакидзаси.

– Дочь, нет!

Но Каори, подняв клинок, с искаженным от ненависти лицом отрубила Первому Бутону голову.

43

Яркий, как солнце

Кин лежал в луже крови, прижав к бедру покрытые рубиновой пленкой руки. Сятей оказал ему элементарную первую помощь – наспех наложил швы и повязку. Этого оказалось достаточно, чтобы остановить кровотечение. Юношу прислонили к перилам, и он смотрел в иллюминаторы на разыгравшуюся внизу бойню.

Землекрушитель было не остановить, он проламывался сквозь дома, храмы и многоквартирные здания на своем мучительном пути к Кицунэ-дзё. Командор Рей был безжалостен, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы расчистить огромные участки бетона и древесины от солдат, взмахнув несколько раз массивными орудиями, извергая огонь из огнемётов на брюхе Землекрушителя, поджигая обломки вокруг.

– Командор, дозорные докладывают о четырех арашиторах, приближающихся с юго-востока.

– Воздушные батареи заряжены?

Кин услышал глубокий металлический скрежет, постепенно интенсивно нарастающий.

– Хай.

– Тогда пусть приближаются.

Ужас сковал внутренности Кина, глаза расширились, когда Землекрушитель повернул голову в сторону грозовых тигров. Юноша заметил четырех: два черных и столько же белых, направлявшихся прямо в зону обстрела Землекрушителя.

Кин высматривал мелькание металлических крыльев или всадника среди группы, и устыдился, почувствовав прилив облегчения, когда понял, что Юкико среди них нет.

– Они почти вымерли, – пробормотал он. – Вероятно, в мире в живых осталась только эта горстка.

– И теперь горстку будет легче погубить, – проскрежетал Кенсай. – Огонь!

Звери приблизились, а после разлетелись в четырех разных направлениях. Рей подождал, пока все окажутся в пределах досягаемости, и нажал на спусковые крючки. С оглушительным треском, как будто одновременно заработали тысячи колес для зажигания, воздух вокруг дробилки наполнился выстрелами железомётов – град крошечных металлических шариков крошил перья, мясо и кости, и прекрасные существа превращались в бесформенную кашу, разбиваясь о землю окровавленными останками.

– Будь ты проклят! – закричал Кин, пытаясь подняться на ноги. – Когда же ты будешь счастлив, дядя? Когда не останется ничего, кроме пепла?

В живот Кина врезался одетый в латунь кулак лотосмена, согнув юношу пополам и опустив его на колени. Кин перекатился на бок, хватая ртом воздух.

– Полный вперед, – сказал Кенсай.

Даймё Исаму стоял на «Счастливчике лисе», наблюдая за разворачивающейся