Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

— Спасибо вам большое за помощь, — сказал он, собираясь уходить. — Когда-нибудь я получу возможность отплатить вам тем же и всегда буду об этом помнить.

Молодой японец все еще никак не реагировал.

“Да уж, — подумал Чилдан, — правду говорят, что они непробиваемые.

Провожая гостя, японец вдруг неожиданно поинтересовался:

— Американские ремесленники сделали это вручную, не так ли? Это плод их индивидуального труда?

— Да, все, от предварительного эскиза до окончательной полировки.

— Сэр, а согласятся ли эти ремесленники? Я почему-то представил себе, что у них были совершенно другие планы.

— Я беру на себя смелость утверждать, что их можно переубедить, — улыбнулся Чилдан.

Ему самому эта проблема показалась пустяком.

— Да, — согласился Пол, — полагаю, что можно.

Что-то в его голосе показалось Роберту Чилдану загадочным, что-то туманное крылось в этих словах Вдруг Чилдана осенило.

Он, без сомнения, расшифровал всю эту двусмысленность, пелена будто спала у него с глаз.

Конечно же то, что произошло сейчас, являлось следствием неверия в талант американцев. Как это было цинично! А он, прости господи, заглотнул и крючок и наживку.

“Японец шаг за шагом вел меня по узкой тропинке к пропасти, куда свалил продукцию американских мастеров, якобы ни на что уже более не пригодную, как только служить моделью для каких-то вшивых амулетов. Вот так они и правят нами: не жестокостью, а утонченным, искусным, бесконечным коварством. Господи! Мы — варвары в сравнении с ними, — понял Чилдан. — Мы не более чем деревенские простофили перед лицом их безжалостной логики. Пол ведь не говорил, что наше искусство не имеет никакой ценности, он заставил меня самого признать это. А его ирония? Которой он выразил свое отношение к высказанной мною же самим правде”.

“Он сломал меня!” — чуть не вслух мысленно закричал Чилдан. Но, к счастью, сдержался. Как и прежде, эта горькая мысль осталась в глубине его сознания, затаенная, предназначенная только для него одного. “Он унизил меня и всю мою расу, а я совершенно беспомощен. У меня нет возможности отомстить ему за это. Мы все побеждены, но побеждены так тонко, так искусно, что едва ли способны постичь свое поражение. По сути, нам нужно подняться на гораздо более высокий уровень развития, чтобы понять, что это уже случилось. Какое еще нужно доказательство права японцев господствовать над другими народами?”

Чилдан усмехнулся.

“Да, — решил он, — здорово! Лучше любого анекдота. Это нужно запомнить, попозже посмаковать, даже рассказать кому-нибудь. Но кому? Вот вопрос. Анекдот слишком личный для того, чтобы кому-либо его рассказывать. В углу кабинета есть урна. Туда эту штуку, это захваченное ву, безделушку. Смог бы я это сделать? Смог бы вышвырнуть ее прямо на глазах у Пола?”

Сжимая в кулаке коробку, он обнаружил, что не в состоянии выбросить ее. “Я не должен этого делать, — подумал он. — Черт бы их побрал, я не в силах освободиться от их влияния, даже под властью минутного гнева. Мой пыл остывает”.

Пол внимательно смотрел на Чилдана, не требуя объяснений.

“Он поймал мою совесть в капкан, протянул невидимую струну от этой штуковины в моем кулаке через руку прямо к моей душе. Наверное, я слишком долго прожил рядом с ними. Слишком поздно отказаться от них, возвращаться к образу жизни белых”.

— Пол… — выдавил из себя Роберт Чилдан.

Голос его охрип. В нем не было твердости, уверенности.

— Да, Роберт?

— Пол, мне стыдно.

Стены поплыли перед его глазами.

— Почему же, Роберт?

Голос Пола был звонкий, но бесстрастный. Он исключал всякое сочувствие.

— Пол, одну минуту…

Чилдан извлек заколку, она выскальзывала из его потных пальцев.

— Я горжусь этой работой, а об этом хламе, об этих талисманов, не может быть и речи. Я отказываюсь.

Японец казался невозмутимым. Он просто весь обратился в слух, стараясь понять Чилдана.

— И тем не менее я вам благодарен, — продолжал Чилдан. — Люди, которые сделали это, настоящие американские художники, Предложить им выбросить свои творения на свалку для производства амулетов — это оскорбление. За это вам придется извиниться.

Последовала невероятно долгая пауза.

Пол с любопытством наблюдал за своим гостем, подняв одну бровь и изогнув тонкие губы.

Улыбается?

— Я требую! — настаивал Чилдан.

И все. Больше он был не в силах нести эту взваленную им самим на себя ношу. Оставалось просто ждать.

Но ничего не происходило.

“Пожалуйста, — взмолился он. — Помоги мне”.

— Простите мой высокомерие, — наконец проговорил Пол и протянул руку.

— Все в порядке, — ответил Роберт Чилдан.

Они пожали друг другу руки.

Спокойствие снизошло на Чилдана: “Я пережил это, и со мной ничего не случилось. Теперь все кончено. Бог не оставил меня в трудную минуту. Но могло все получиться иначе. Смогу ли я еще хоть раз отважиться на подобное? Скорее всего — нет”.

Ему стало грустно. Он снова вышел из воды сухим и почувствовал себя свободным от тяжкого бремени.

Глава 12

— Мистер Тагами, к вам мистер Ятабе.

Секретарь отошел в угол кабинета. Вперед выступил хрупкий пожилой джентльмен.

— Рад встретиться с вами лично, сэр, — приветствовал мистер Тагами, пожимая легкую сухую старческую ладонь.

“Надеюсь, ничего не сломано”, — подумал Тагоми. Он вгляделся в лицо пожилого джентльмена и нашел его весьма приятным: прямой ясный и открытый взор. Весь облик являет сильную личность, — воспитанную в духе стойких древних традиций.

Неожиданно старик скинул пальто, и Тагоми обнаружил, что стоит лицо к лицу с генералом.

— Генерал, — Тагоми отвесил низкий поклон.

— Где же третья сторона? — поинтересовался генерал Тедеки, бывший глава имперского генерального штаба.

— Сейчас прибудет, — поспешил ответить мистер Тагоми. — Он проинформирован лично мной.

В голове у него шумело. Он сделал несколько шагов назад, согнулся и вряд ли был в состоянии снова выпрямиться.

Генерал сел. Мистер Рамсей, все еще не ведая истинного имени старика, услужливо помог ему сесть, но не выказывая особого почтения. Мистер Тагоми нерешительно уселся в кресло напротив генерала.

— Теряем время, — заметил генерал. — Очень жаль. Прошло десять минут. Никто из них не заговаривал.

— Простите меня, сэр, — в конце концов обеспокоенно промолвил мистер Рамсей. — Я пойду, если во мне нет необходимости.

Мистер Тагоми кивнул, и секретарь вышел из кабинета.