Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покровский собор на Красной площади в Москве.
Рисунок. XIX в.
И тогда получается, что установление особого почитания праздника Покрова Божией Матери, так же как и созидание Покровских храмов, — это еще одно важное свидетельство устремленности Руси к Небесному Иерусалиму, выражение надежды искренне верующих в собственное предназначение русских сердец на особое заступничество Божией Матери за Русскую землю не только в земной жизни, но и на Страшном суде Господнем. Отсутствие же подобного праздника и храмов в его честь в греческих землях лишний раз подчеркивало исключительность, особую избранность именно русского народа и России.
* * *
Развитие религиозно-философской мысли в XV–XVI вв. было сложным и противоречивым. Тому было много экономических, социальных, политических причин. Но, как представляется, были и причины собственно религиозно-философского характера. И связаны они были опять же с продолжающимся углубленным освоением отечественными мыслителями библейской символики и осмыслением путей развития России в соответствии с ней. Особое внимание стало уделяться сюжетам Ветхого Завета, с символикой которого русские мыслители все более связывают судьбу России. Иначе говоря, русские мыслители все больше рассматривали бытие России на земле как необходимость воплощения особого Божиего замысла.
Влияние ветхозаветной тематики на развитие русской религиозно-философской мысли в XV–XVI вв. было достаточно сильным и привело к интересным результатам. О том, что в этот период существовало разное отношение к Ветхому и Новому Заветам, что «некие» находили противоречия между ними, свидетельствовал Иосиф Волоцкий.
Можно определить три основные группы русских мыслителей рубежа столетий в зависимости от их отношения к Ветхому Завету.
Погружение в ветхозаветную тематику привело ряд мыслителей и церковно-политических деятелей к отрицанию собственно христианства, то есть Нового Завета и связанного с ним Священного Предания, что и привело к именованию этой группы «жидовствующими». Подобная реакция вполне объяснима. Стоит напомнить, что еще в XII веке излишнее увлечение некоторых иноков Киево-Печерского монастыря Ветхим Заветом вызывало у современников опасения в склонности их к иудаизму. Естественно, что в конце XV века, когда напряжение политической и духовной жизни Московского государства было намного выше, нежели в Киеве XII века, «жидовствующие» были обвинены в еретичестве.
Праздник Входа Господня в Иерусалим («Вербное воскресенье») в Москве. Худ. В. Г. Шварц. 1865 г.
Другая группа мыслителей, условно называемая «нестяжателями», акцентировала внимание в большей степени на Новом Завете. Так, сочинения преподобного Нила Сорского основывались прежде всего на Евангелии, апостольских посланиях, трудах Отцов Церкви и наследии древнего восточного монашества. Крайне редки при этом ссылки на книги Ветхого Завета (исключение по частоте ссылок составляет лишь Псалтирь, которая, как известно, изначально активно использовалась в богослужении в Русской Церкви). Да и само учение Нила Сорского проникнуто евангельским светом, искренним стремлением воплотить в жизнь заповеди евангельской Любви. Вассиан Патрикеев, мировоззрение которого, конечно, отличалось от мировоззрения самого Нила Сорского, вообще отказывался признавать авторитетность ссылок своего оппонента Иосифа Волоцкого на Ветхий Завет в вопросе о наказаниях еретиков. Конечно, «нестяжатели» не отрицали авторитета самого Ветхого Завета, однако их предпочтения Евангелию очевидны.
Третья группа мыслителей и церковно-политических деятелей воспринимала Библию в ее полном вероучительном единстве, так же как в единстве воспринимала Священное Писание и Священное Предание. Основная их забота состояла в стремлении сохранить вероучительное и, как следствие, организационное единство Русской Церкви. Именно об этом писал, за это боролся Иосиф Волоцкий, который в своем «Просветителе» посвятил этой теме почти полный объем пятого «Слова». Волоцкий утверждал, что Ветхий и Новый Заветы ни в чем друг другу не противоречат, но «во всем единую мысль и единый разум имеют».
Такая позиция во многом и определила самое влиятельное положение этой группы в Русской Церкви, в которой к 30-м гг. XVI века «иосифлянство» стало официальной позицией. Необходимо также отметить, что именно несгибаемая воля Иосифа Волоцкого и его учеников во многом повлияла на сохранение и единства самой Русской Церкви.
Глубокое осмысление ветхозаветной эсхатологии через призму Евангелия и Священного Предания позволило русским книжникам XVI века разрешить дилемму — национальное или вселенское. Гибель Византийской империи, сначала духовная (после заключения Флорентийской унии), а потом, после завоевания турками, и историческая, переносила на Россию образ единственного в мире истинного православного царства. Следовательно, вселенское теперь приобретало вид национального — собственные национальные задачи России теперь совпали с вселенскими, ибо только Россия могла исполнять вселенскую миссию спасения мира. А о самой России все больше утверждается представление как о богоизбранном государстве. Как писал папский посол Антонио Поссевино, побывавший в России в 1582 году: «…С самого нежного возраста московиты впитывают то мнение, что они единственные истинные христиане, остальных же (даже католиков) они считают нечестивыми, еретиками или людьми, впавшими в заблуждение». Расцвет в XV–XVI вв. русской святости и именование Руси «Святой Русью» были связаны именно с этими представлениями, приобретавшими все большее влияние.
Поэтому углубляются и представления русских книжников о смысле и цели существования России. Теперь главное предназначение России виделось не только в спасении самой России, но в первую очередь в утверждении на земле Божией правды с целью спасения мира от антихриста. Главная задача Церкви и светской власти в таком случае состояла в приуготовлении народа русского ко Второму пришествию.
Недаром именно в XVI столетии в сочинениях русских мыслителей (например, Федора Карпова, Ивана Пересветова) появляются серьезнейшие и глубокие рассуждения о сущности понятия «правда». При этом «правда» напрямую связывалась с Господним Промыслом, а значит, приобретала Высший, таинственный и никогда до конца непознаваемый смысл. Иначе говоря, «правда» — это сакральное понятие. И одна
