Ванька-ротный - Александр Шумилин

Утром, когда рассвело, телефонист окликнул меня.

— Товарищ лейтенант! Вас вызывают к телефону!

Телефонист сидел на поваленной березе, привалившись спиной к стволу толстой ели. Я подошёл к нему и протянул руку за трубкой. Он поднял на меня свои глаза и подал мне телефонную трубку. Рука его с трубкой застыла, задержалась на мгновение в воздухе. Я взялся за трубку и легонько потянул её на себя, а пальцы телефониста почему-то не разжимались. Я поглядел на парнишку и хотел было сказать: — "Давай трубку! Чего держишь её?".

Но готовая фраза оборвалась у меня на полуслове. Комок подкатил к горлу. Я проглотил слюну и увидел. На белом лбу у паренька появилось маленькое розовое пятнышко, совсем меньше копейки. Пятнышко быстро покраснело и налилось алой кровью.

Кровь в виде тонкой струйки поползла к его бровям и переносице. Глаза телефониста по-прежнему смотрела на меня.

У меня мелькнула мысль. Как пуля могла прилететь со стороны немцев, если я своим телом прикрываю, солдата с той стороны. Откуда она взялась? Пуля прилетела неслышно! Ни щелчка! Ни малейшего звука! Только красное пятнышко появилось на солдатском лбу!

Рука телефониста упала и коснулась снега. Трубка телефона вывалилась у него из руки. А глаза чистые, как живые, с грустью и тоской продолжали смотреть на меня.

Солдаты, стоявшие рядом, умолкли и оцепенели увидев ручеек алой крови сбегавший по его лицу. Тонкая струйка сбежала к переносице, обошла вокруг губ и остановилась на подбородке. Здесь она задержалась и крупными каплями стала падать на шершавую шинель и в раскрытую ладонь руки. Он ронял капли крови, и даже мертвый собирал в горстку по капельке свою кровь. Глаза его были устремлены на меня, как на живого свидетеля этого последнего мгновения. Так исчезла ещё одна жизнь. Он отдал её за Родину без вздоха и сожаления.

Прошло несколько томительных минут, пока один из солдат не обратил внимание на дребезжащий телефон. Солдат поднял трубку с земли, приложил её к уху и обратился ко мне.

— Вас товарищ лейтенант!

Я махнул рукой. Мне било не до трубки. Я пошевелился, повел в стороны плечами, поднял локти вверх, подвигал туда-сюда спиной. Боли нигде не было.

— Нигде не болит? — спросили солдаты.

— Пуля не должна пролететь мимо меня!

— Ну-ка посмотри! На спине, в полушубке вырванный клок меха есть?

Солдаты осмотрели полушубок со спины. Они поковыряли пальцами в старых дырах.

— Так не больно? А так?

— Нет, не болит!

— Ну-ка раздевайтесь, товарищ лейтенант! Будем под полушубком искать, а то в этой шерсти ни черта не видно!

— Пуля, она когда насквозь, её сразу не учуешь. Потом заболит!

— А ты откуда, знаешь?

— Старики говорили!

Я снял портупею, скинул полушубок и почувствовал, как холодная струйка побежала у меня по спине.

— Снимайте гимнастерку! На белом нательном белье пятно крови сразу будет видать. С меня стянули гимнастерку, погладили руками по нательной рубахе. Помогли снять последнюю солдатскую рубаху с завязками, но крови нигде не нашли.

— А что там, сырое на спине? — спросил я солдата.

— Это вы вспотели!

Я стоял перед солдатами в полуголом виде. Солдаты тыкали пальцами, ковыряли мои родинки.

— Ну вы и счастливый, товарищ лейтенант! Сколько у вас родинок!

Кто-то предложил потереть спину снегом.

— Кровь, она сразу не пойдёт!

— Пулю, стерву, сразу не учуешь!

— Вот намедни, был случай! Идёт Егор, а у него кровь из рукава. Лёнька больной, а Егор здоровый мужик! Лёнька ему и говорит: — "У тебя Егор кровь из руки течёт!" А он оборачивается и спрашивает:

— Ну да! Где ж она?

— С рукава капает.

— Сняли шинель, засучили рукав, а у него пулей клок шкуры содрало! А ведь шёл человек и рука не болела!

Я посмотрел на солдат. Вижу, пошли фронтовые рассказы. Взял у солдата нательную рубашку с завязками, стряхнул её, чтобы вытряхнуть вшей, осмотрел её, растянул рукава и стал одеваться.

До деревни недалеко. Метров четыреста будет. Как пролетела пуля? Откуда она взялась? Из всех стоявших кучкой выбрала себе одну жертву. Как нелепо всё получилось!

Пока я раздевался и одевался, на телефон никто внимания не обращал. Какие тут телефонные разговоры! Командира роты на вшивость и на пули проверяли! И когда мне снова передали трубку, я услышал недовольный голос комбата. Я не стал рассказывать ему, что здесь произошло. Подумаешь потеря! Смерть одного телефониста! Когда целая рота только что легла под деревней! Целая сотня легла и исчезла в снегу. По телефону я получил приказ готовить роту к наступлению.

— Даю тебе два дня! Разведай деревню и подготовь солдат брать её штурмом на рассвете!

К вечеру я велел ординарцу почистить диски и автомат. Набить диски патронами, и обмотать автомат чистым бинтом.

— Возьмём с собой бинокль и пару гранат! Приготовь чистые маскхалаты! Ночью пойдём под деревню!

— Вещмешок с барахлом оставишь здесь! Бинты не забудь!

Я решил, что под деревню мы с ординарцем выйдем перед рассветом. Найдём подходящее место, ляжем в снег и будем вести наблюдение целый день до следующей ночи.

Ночь прошла без стрельбы. Немцев никто не беспокоил. Снегопад прекратился. Заметно похолодало. В воздухе поблескивая закружились редкие снежинки.

В полной темноте мы покинули опушку леса и двинулись вперёд увязая в глубоком снегу.

Из деревни в нашу сторону изредка летели ракеты. При взлёте мерцающего огня мы валились в снег, опускали головы и ждали когда ударившись она, ткнётся в снег и зашипит угасая.

Осветительная ракета гасла. Наступала черная темнота. Мы поднимали головы, снова вставали на ноги и, вскидывая вверх коленки, продвигались вперёд. До деревни оставалось метров двести не более, но мы хотели подойти ещё ближе, чтобы разглядеть немцев и их огневые средства.

Если летящую ракету проводишь взглядом до самой земли, то когда она упадёт и погаснет, вокруг себя ничего не увидишь. Все эти нужные моменты в нашем деле имели значение. Когда на переднем крае тихо и немец светит ракетами, волноваться нечего, он тебя не видит.

Пустит дежурный пулемётчик со скуки поверх снега очередь трассирующих и пойдут они волнистой змейкой освещая след на снегу.

Сначала мы шли во весь рост. Вязли в снегу по колено. Попробовали ползти. Снег рыхлей, тяжелый. Проползли метров десять, вспотели и дух не могли перевести. На лежку в снегу нужно подходить без горячки! Я тронул ординарца за плечо, поднялся на ноги и пошёл вскидывая ноги.

При ходьбе нельзя делать резких движений. Наблюдатель издали может тебя заметить. Лохматый заснеженный куст показался чуть впереди и правей. К нему мы повернули и направили свои стопы.