Охотник. Дилогия - Александр Сухов

«Жаль, что, двойник нематериален и неспособен вынести из хранилища его содержимое, – посетовал Глан, обращаясь мысленно к разумному муравью. – Придется тащиться внутрь. Пожалуй, я один туда слетаю, а ты здесь побудешь. Доппель целехонек, значит, наши опасения оказались напрасными».

«Подожди суетиться, Глан, то, что фантом цел, еще ни о чем не говорит».

«Да мне и самому как-то не очень уютно, – честно признался юноша. – Видел ту штуковину на постаменте – просто жуть какая-то? Будь моя воля, я бы сгреб камушки да прочее добро, а этот жезл оставил на месте. Вообще-то даже на самоцветы не польстился бы – рванул отсюда что есть мочи и постарался навсегда забыть это… б-р-р… крайне неприятное местечко. Короче, мечтать не вредно, а наша с тобой задача – собрать все, что находится в крипте, иначе маги посчитают договор невыполненным со всеми вытекающими из данного факта последствиями. Между прочим, крайне неприятными для меня, во всяком случае. Сделаем так: я вхожу туда первым. – И, предвосхищая возможные возражения со стороны товарища, пояснил: – Сам же только что признал, что мои способности к интуитивному прогнозированию лучше развиты. Ты только не волнуйся, Шур, – в случае чего, выскочить оттуда я всегда успею».

Скрепя сердце, формик признал правоту человека, и Глан, не теряя времени, направился ко входу в хранилище Древних. Как это ни странно, но по мере его продвижения к цели чувство скрытой угрозы постепенно ослабевало. Войдя под каменные своды, он и вовсе расслабился, хотел убрать дорогущие склянки в карман, но все-таки передумал – мало ли что может ожидать его внутри. Миновав уже знакомый коридор, юноша оказался в комнате с постаментом. Выполнившего свою миссию доппеля он там уже не застал – фантомная сущность успела раствориться в воздухе еще до его прихода.

Теперь, когда Охотник получил возможность взглянуть собственными глазами на сокровища и драгоценности, он вынужден был отметить, что выглядели они намного привлекательнее, нежели когда ему довелось любоваться на них посредством «органов зрения» фантомной сущности. Даже загадочный артефакт Древних среди искрящихся бриллиантов и золотых россыпей выглядел не столь грозно.

Осмотрелся. Прислушался. Подсознательных посылов негативного свойства не отмечается. Кажется, предчувствия его обманули, и никакой реальной опасности внутри хранилища не существует. Все равно нельзя терять бдительности, как гласит народная мудрость: лучше перебдеть, чем наоборот.

Успокоившись, Глан собирался позвать Шуршака, но в этот момент в голове у него будто взорвалась ручная граната. Перед глазами полыхнуло и разлетелось ярким разноцветьем мерцающих шаров, огненных звездочек, искрящихся многогранников и прочих неправдоподобно реальных стереоскопических фигур. Нечто похожее Глану довелось пережить лишь однажды, когда в годы его приснопамятного ученичества у многоуважаемого лайра Энкина юношу угораздило попасть под сход снежной лавины в Серых горах. Тогда ему каким-то чудом удалось без посторонней помощи выбраться из-под толстого слоя спрессованного до каменной твердости снега, а в качестве компенсации за перенесенные мучения осталась масса очень ярких и незабываемых впечатлений.

К счастью Глана, в этот раз «сход снежной лавины» продолжался недолго. Очень скоро к Охотнику стало постепенно возвращаться зрение, затем – слух, и он с радостью осознал, что случившееся с ним никакого отношения ни к снегу, ни к горам не имеет. Вроде бы жив и здоров, не погребен под мощной спрессованной толщей, без какой-либо надежды выбраться из-под ледяного завала.

«Шур, что это было?» – мысленно он обратился к товарищу.

Вернее, попытался это сделать. Поскольку ответом ему стало гробовое молчание. Несложно было догадаться, что муравей разумный в данный момент либо находится вне зоны досягаемости ментального посыла, либо… впрочем, о плохом не стоит даже думать, дабы ненароком не накликать беду.

Дождавшись, когда шум в голове окончательно утихнет, а крутящийся перед глазами виртуальный мусор истает, Глан посмотрел на выход и, к своему несказанному удивлению, на месте ведущего из хранилища сквозного проема увидел убийственную своей материальностью гладкую каменную поверхность. Интенсивно заработал веками – вполне вероятно, если очень энергично поморгать, стена сама собой рассосется, и выход из крипты все-таки обнаружится. Нет, ни самые старательные моргания, ни усердные мотания головой, ни даже яростное растирание ладонями глаз положительных результатов не принесли. Дверной проем как был основательно заблокирован непонятно откуда взявшейся каменной плитой, так продолжал и таковым оставаться.

– Вот ведь незадача! – рискуя активировать еще какую-нибудь ловушку, громко воскликнул Глан, затем с присущей членам Вольного Братства откровенностью и прямотой выложил все, что думает о хитроумных Древних, их потаенных схронах, а также о жадных и бессердечных магиках, готовых послать человека на неминуемую гибель ради какой-то «дерьмовой хренотени».

Постепенно до сознания Охотника стал доходить весь ужас сложившейся ситуации. Монолитная фундаментальность каменного блока, отделявшего его от внешнего мира, навевала разного рода мысли, между прочим, отнюдь не оптимистического свойства.

Однако, как выяснилось, очутиться в ограниченном замкнутом пространстве – полбеды. Извращенным проектировщикам пирамиды показалось мало просто изолировать незваного гостя, они придумали для него еще один весьма впечатляющий сюрприз.

Глан начал было прикидывать, как ему действовать дальше в данных обстоятельствах, но легкий шорох за спиной отвратил его взгляд от созерцания каменной преграды. Он резко обернулся и увидел рядом с постаментом невообразимо страхолюдное создание двухсаженного роста. Откуда взялась тварь и почему обычно чуткое подсознание не предупредило юношу об очередной смертельной опасности, Глан так никогда и не узнал. Вполне вероятно, была выдернута с какого-нибудь иного плана бытия, а может быть, материализована самой пирамидой.

Внешне демон походил на одну из гигантских человекообразных обезьян, что во множестве обитают на островах архипелага Лангуду, только вместо шерсти его тело с головы до ног покрывала отливающая зеленоватым металлическим блеском чешуя. Возможно, и не чешуя вовсе, то есть чешуя, но не природного свойства, а защитный доспех искусственного происхождения. Монстр был не только идеально «упакован» в непробиваемую броню, но и отлично вооружен. Помимо мощных белоснежных клыков, торчащих изо рта, он имел четыре пятипалые лапы и по десятивершковому когтю на каждом из двух десятков пальцев рук и ног. Между прочим, коготки были не только острыми, но еще и загнутыми так, чтобы оказавшаяся в них добыча не имела ни малейшего шанса высвободиться и удрать. Данное обстоятельство весьма обеспокоило Глана, поскольку тут и гадать не приходится, кому именно отведена роль потенциальной добычи в замкнутом пространстве хранилища. К тому же, судя по обильной слюне, текущей по клыкам и подбородку чудища, несложно сделать немудреный вывод, что в настоящий момент оно было не прочь основательно перекусить.