На шаг сзади - Хеннинг Манкелль

Я сошел с ума, подумал он. Я делаю то, что не следует делать ни в коем случае. Я делаю это потому, что мне кажется, что это мой долг. Но это не верность долгу, а самоубийство.

Лунный свет понемногу слабел, наползали тучи. Валландер медленно поднялся и приготовился к броску. Ларстам не шевелился. Валландер выпрямился, приготовился. У него даже возникло желание издать боевой клич. Так можно выгадать пару секунд. Но только если Ларстам испугается. А если не испугается, то он только предупредит его. Никто не знал, как среагирует этот человек у дерева. Никто.

Стало темно. Валландер бросился вперед, подняв доску над головой. Он почти добежал до Ларстама, тот только начал поворачиваться в его сторону, как Валландер споткнулся о какой-то не замеченный им корень и полетел ничком. В последнюю секунду он успел вцепиться в ногу Ларстама. Тот, застонав, упал и вырвал ногу. Но прежде чем он успел вскочить и достать пистолет, Валландер вновь бросился на него. Первый удар доской в темноте пришелся на ствол дерева, и она раскололась пополам. Было уже совершенно темно. Валландер швырнул в Ларстама остатками доски и вслепую ударил кулаком. Он даже не знал, откуда у него взялась такая сила. Ему просто повезло – удар пришелся в челюсть. Что-то хрустнуло, и Ларстам беззвучно повалился на землю. Валландер навалился на него, ударил еще раз, потом еще и еще, пока не понял, что Ларстам без сознания. Тогда он вынул из его кармана пистолет, тот самый, которым Ларстам лишил жизни стольких людей.

У него возникло сильное желание приставить пистолет к виску Ларстама и спустить курок. Он с трудом удержался.

Потом он дотащил Ларстама до дороги и поволок к машине. Только когда Валландер открывал дверцу, тот начал тихо стонать. Валландер нашел в багажнике буксировочный трос и связал ему руки. Потом посадил на пассажирское сиденье и крепко прикрутил, не жалея сил.

Он сел за руль, поглядел на Ларстама и на какую-то секунду увидел перед собой Луизу.

Без четверти четыре он подъехал к полиции. Начался дождь. Он вылез из машины и подставил лицо прохладным струйкам. Потом нашел дежурного – к его удивлению, это был Эдмундссон. Эдмундссон жевал бутерброд и запивал его кофе из бумажной кружечки. Заметив Валландера с окровавленным лицом, в грязной и порванной куртке, он вздрогнул и побледнел.

– Что произошло? – шепотом спросил он.

– Никаких вопросов, – решительно сказал Валландер. – У меня в машине сидит связанный человек. Возьми с собой кого-нибудь и наденьте на него наручники.

– Кто это?

– Оке Ларстам.

Эдмундссон вскочил с бутербродом в руке. С печеночным паштетом, пронеслось в голове Валландера, и он не раздумывая выхватил бутерброд из руки Эдмундсона и откусил большой кусок, но тут же охнул – так заболела щека.

– Ты хочешь сказать, что у тебя в машине сидит этот убийца?

– Ты слышал, что я сказал. Наручники. Посади его в какую-нибудь комнату и запри дверь. Какой, кстати, номер у Турнберга?

Эдмундссон открыл в компьютере список внутренних телефонов и ушел. Валландер медленно, очень медленно, все время кривясь от боли, доел бутерброд. Торопиться было уже некуда. Потом набрал номер Турнберга. Долго никто не подходил, потом трубку взяла женщина. Валландер назвался. Через минуту подошел Турнберг.

– Я думаю, вам стоит приехать, – сказал Валландер.

– А что такое? Сколько сейчас времени?

– Не знаю, сколько времени, и знать не хочу. Вам нужно приехать, чтобы подписать приказ о содержании под стражей Оке Ларстама.

Он услышал, как Турнберг с шумом вдохнул и долго не выдыхал.

– Повторите.

– Я взял Оке Ларстама.

– Да как же ты его поймал, мать твою! – неожиданно перейдя на «ты», завопил Турнберг. К тому же Валландер первый раз слышал, чтобы Турнберг ругался.

– В лесу нашел.

Только сейчас Турнберг понял, что Валландер не шутит.

– Еду немедленно, – сказал он.

Эдмундссон с напарником ввели Ларстама. Валландер встретился с ним взглядом, но ничего не сказал.

Он прошел в комнату для совещаний и выложил на стол пистолет Ларстама.

Турнберг явился очень быстро. Вздрогнул при виде Валландера, который так и не успел посмотреться в зеркало. Зато успел зайти к себе в кабинет, где нашел несколько болеутоляющих таблеток. Его мобильный телефон, как он и предполагал, лежал на столе.

Он с усталой злостью опустил его в мусорную корзину – все равно уборщица потом вынет.

Он коротко рассказал Турнбергу, что было ночью. Показал на пистолет.

Турнберг вдруг стал очень торжественным, даже вытащил из кармана галстук и начал его завязывать.

– Значит, вы его взяли. Вот это да!

– Очень точно замечено, – сказал Валландер. – Вот это да. Но мы поговорим об этом в другой раз.

– Может быть, стоит обзвонить остальных, – сказал Турнберг.

– Зачем? Наконец-то у них появилась возможность хоть несколько часов поспать. Зачем будить людей?

Турнберг согласился и вышел из комнаты заниматься оформлением задержания Оке Ларстама.

Валландер тяжело встал, пошел в туалет и посмотрел в зеркало. Рана на щеке была довольно глубокой, наверное, придется накладывать швы. Но мысль о том, чтобы сейчас же поехать в больницу, показалась ему невыносимой. Все это подождет.

Было уже половина пятого.

Он пошел к себе в кабинет и закрыл за собой дверь.

Первым на работу пришел Мартинссон. Он плохо спал, к тому же его точила тревога. Он просто не мог усидеть дома. Турнберг еще не ушел. Он и сообщил Мартинссону новость. Мартинссон немедленно позвонил Анн-Бритт Хёглунд, Нюбергу и Ханссону. Вскоре подошла и Лиза Хольгерссон.

И только когда все уже собрались, кто-то спросил, куда подевался Валландер. Турнберг сказал, что он все время был здесь, а потом исчез. Скорее всего, поехал в больницу обработать рану.

В девять часов Мартинссон позвонил Валландеру домой – никто не ответил. Кажется, это Анн-Бритт предложила заглянуть к нему в кабинет. Они пошли туда. Дверь была закрыта. Мартинссон осторожно постучал, но ответа не дождался.

Тогда они осторожно открыли дверь.

Валландер лежал на полу и спал, подложив под голову завернутый в куртку телефонный справочник.

Он даже храпел.

Анн– Бритт Хёглунд и Мартинссон переглянулись и тихонько закрыли за собой дверь.

Эпилог

В пятницу двадцать пятого октября в Сконе зарядил холодный осенний дождь.

К тому же дул порывистый юго-восточный ветер, и когда Валландер в начале девятого вышел из двери своего подъезда на Мариагатан, термометр показывал всего семь градусов. Несмотря на данное самому себе слово ходить на работу пешком, он поежился и пошел к машине. Две недели он был на больничном, а накануне доктор Йоранссон продлил его еще на неделю. Ему удалось наконец снизить уровень сахара в крови до нормы, но давление по-прежнему было высоким. Несмотря на то что он по просьбе врача, перед тем как измерять давление, провел пятнадцать минут в полном покое, давление все равно было 160/120. Йоранссон настоятельно потребовал, чтобы он провел на больничном еще неделю, и Валландер чувствовал, что этим не ограничится.

И сейчас он ехал в полицию не потому, что уже приступил к работе. Он ехал на важную встречу, встречу, запланированную еще в те безумные дни в августе, когда они еще ничего не знали – ни имени убийцы, ни его мотивов, ни намерений.

Валландер прекрасно помнил этот момент. Мартинссон зашел к нему в кабинет и рассказал о своем одиннадцатилетнем сынишке, который ни с того ни с сего заявил, что хочет стать полицейским. Мартинссон тогда сокрушался, что просто не знает, что на это сказать, и Валландер пообещал, когда закончится следствие, поговорить с мальчиком. И теперь собирался выполнить свое обещание. К тому же он обещал дать Давиду – так звали сына Мартинссона – померить свою форменную пилотку. Накануне он целый вечер копался в шкафу и наконец обнаружил пилотку в одном из бесчисленных пластиковых пакетов на самом дне. Вспомнил, что уже искал ее, когда хоронили Сведберга, но так и не нашел.

Теперь он нахлобучил ее на себя и посмотрел в зеркало в ванной. У него возникло чувство, что он смотрит на свою собственную давно забытую фотографию, с которой связано много воспоминаний.

Он поставил машину и, пригибаясь под ледяным ветром, поспешил к подъезду. Эбба была простужена. Она помахала ему рукой и сделал знак не подходить, чтобы не заразиться. Валландер подумал, что через год Эббы уже здесь не будет. Она вот-вот уйдет на пенсию. Сама Эбба и хотела этого, и боялась.

Давиду он велел прийти без четверти девять. В ожидании Валландер привел в порядок свой письменный стол. Через несколько часов он покинет Истад. Он все еще сомневался, разумное решение он принял или не особенно разумное, но искушение сесть за руль, поставить кассету с «Тоской» и любоваться мелькающим в окнах осенним пейзажем было слишком велико.

Давид оказался пунктуальным ребенком. Эбба проводила его до кабинета Валландера.