Чапаев - В. Дайнес

Некоторое время спустя подполковник в отставке И. Малашенко привез новую запись воспоминаний Ф. Кульчара: «Когда чапаевская дивизия возобновила наступление, мой пулеметный взвод для фуражировки возвратился к реке Урал примерно в тот район, где погиб начдив. В одном месте на пологом берегу мы обнаружили до десяти трупов. Между ними было и тело Василия Ивановича. Мы его сразу узнали по усам и другим признакам. Похоронили павших бойцов недалеко от церкви. Трупы оказались на берегу потому, что в этом месте река делает поворот».

После публикаций «воспоминаний» Ф. Кульчара из Волгоградской области пришли на нее отклики. Автор одного из них, майор медицинской службы запаса В. Кротков, рассказал:

«Мне было семь лет, когда в 1922 году умер мой отец — Аверьян Сергеевич. Воевал он в 25–й дивизии, был ранен, болел туберкулезом. Фельдшер, на квартире у которого мы жили, сколотил гроб. Он и мама перетащили его через дорогу, вторая могила с левого края показалась нам не очень старой, мы стали ее раскапывать. На гробу нашли металлический лист с надписью:«Здесь похоронены 6 коммунистов и Чапаев». Мы поставили гроб отца на лист я закопали. Фельдшер Мартемьян Афанасьевич, фамилию не помню, сказал, чтобы мы молчали… Кладбище было у церкви Царь–Никольской, которая была недалеко от вокзала, стояла лицом к реке Урал».

А вот письмо от В. П. Алексеева:

«Отец мой, Петр Васильевич Алексеев, служил в 25–й дивизии в штабе ординарцем–каптенармусом… Однажды отец возвращался из Бударино. Не доехав до Лбищенска примерно с полкилометра, увидел выскочивших из‑под кручи солдат и штабных работников. Они кинулись к тачанке, закричали:«Гони быстрей! На штаб напала банда. Чапаев убит!» Когда подъехали к домику, уже никого не было. Чапаева нашли под обрывом мертвым. Пятеро остались хоронить, а отец мой поехал доложить о случившемся».

Позже Алексеев сообщил о встречах с сослуживцами отца:

«В селе Усатово Краснокутского района жил Кузнецов Н. Н. Он рассказал мне, как они втроем, а были еще А. И. Воропаев и С. Н. Бунин, привезли в Уральск тело Чапаева. Думали, что похороны будут торжественными, но сказали Кузнецову в одном учреждении:«Хороните на общем кладбище, а потом разберемся». Церковный служитель дал гроб и указал на недозасыпанную могилу. Николай Николаевич дал мне адрес Бунина, жившего в 1960 году в Сталинграде. Степан Николаевич все подтвердил, сказал, что, написал в Уральск и приложил схему, как найти то место. С Буниным условились, что, если придет ответ, он сообщит об этом мне… Ответа из Уральска он так и не дождался — умер. Умер и мой отец. Нет в живых Кузнецова. Мне до глубины души обидно, что нет правды о Чапаеве».

Наряду с воспоминаниями участников боев за Лбищенск и тех, кто непосредственно в боевых действиях не участвовал, мы располагаем и оперативными документами. Они, естественно, не могут служить источником достоверной информации, так как были составлены в штабе 4–й армии, находившемся на большом удалении от Лбищенска.

«В ночь с 4–го на 5 сентября противник в количестве до 300 человек при одном пулемете с одним орудием произвел налет на Лбищенск и форп. Кожехаровский, — отмечалось в оперативной сводке № 01583 штаба армии, подготовленной в 10 часов утра 6 сентября 1919 года, — захватил их и двинулся по направлению к форп. Бударинский. Красноармейские части, находившиеся в Лбищенске и в форп. Кожехаровский, в беспорядке отступили к форп. Бударинский. Штадив, находившийся в Лбищенске, захвачен полностью. Сотрудники штаба перерублены, начдив Чапаев с несколькими телеграфистами пытался скрыться на бухарской стороне, но был тяжело ранен и телеграфистами оставлен. У форп. Бударинский казаки были задержаны, в настоящее время там идет бой. От остальных частей дивизии новых сведений не поступало»[277].

В 8 часов вечера того же дня штаб 4–й армии подготовил еще одну оперативную сводку, основываясь теперь уже на показания тех, кто сумел бежать из Лбищенска:

«Сообщаю подробности событий 5—6 сентября. В 11 час форп. Кожехаровский был занят казаками силой до 300 человек. С утра 5 сентября под Лбищенском в течение 6 часов шел упорный бой, результаты которого сообщены в сводке № 01583. Противник наступал с юго–западной стороны, силы его, по словам привезенного в форп. Бударинский одного из участников боя, исчислялись в тысячу человек. Точных сведений о времени занятия Лбищенска не имеется. Штаб Уральск–укрепрайона не имел связи со штадивом 25 с 10 час. 5 сентября. По занятии форп. Кожехаровский противник двинулся в Бударинский… [278].

Как мы видим, по данным штаба 4–й армии в нападении на Лбищенск участвовало от 300 до 1 тыс. казаков.Красноармеец Ф. Богданов, бывший в плену у казаков, поведал 11 октября 1919 г. следующее:

«… В Лбищенске казаками были взяты все списки и командный состав, а также коммунисты. Были вызваны по спискам в количестве 400 человек и на р. Урал расстреляны, немногим пришлое» убежать, спасаясь вплавь через реку. Во время паники красноармейцы метались по улицам, а в это время их рубили казаки беспощадно. С горстью красноармейцев Чапаев было сгруппировался около р. Урала, будучи ранен и окружен казаками, бросился в р. Урал»[279].

По данным С. Балмасова, потери красных в Лбищенске составили убитыми до 1500 человек и пленными — 800. Немало утонуло при переправе через Урал или было убито на другом берегу. Всего же, по подсчетам Балмасова, красные потеряли не менее 2400 убитыми и пленными. Общие потери сводного казачьего отряда составили 118 человек. В Лбищенске были захвачены радиостанция, пулеметы, четыре аэроплана, а также обмундирование, продовольствие, обозы и снаряжение на две дивизии. Были и другие трофеи. Полковник М. И. Изергин отмечал: «По–видимому, в Лбищенске штаб группы Чапаева располагался не без удобств и приятного препровождения времени, в числе пленных, — или трофеев, — оказалось большое число машинисток и стенографисток. Очевидно, в красных штабах много пишут…

Прежде чем продолжить наш рассказ, вспомним о летчиках, находившихся в Лбищенске. Ддя этого воспользуемся статьей В. Пешкова и М. Хайрулина «Авиационные формирования Уральской Армии: 1918—1919 гг.». Они приводят рассказ пулеметчика 26–го авиационного разведотряда С.П. Абрамова:

«5 сентября с. г. я находился в отделении Отряда и в момент появления противника, я находился на квартире. О приближении противника нам ничего известно не было, т.к. посты пехотных частей были сняты на рассвете и, таким образом, противник ворвался в город крайне неожиданно, заняв в первую очередь линию, прилегающую к городу, захватив аэродром, на котором находились все самолеты отделений (26 и 30 авиаотрядов). Находившийся на посту, около помещения, в котором находился командир отделения военный летчик т. Железное, летнаб т. Олехнович, начальник опер, отдела 25 дивизии тов. Богданов, мотористы тт. Жердин, пом. мотористы т. Пугачев, Рожков, полит, сотрудник т. Шилкини 12 аэродромных, т. Самсонов (часовой у нашего жилого помещения), дал знать о случившемся и мы немедленно разделились по группам, одна из коих с винтовками бросилась к аэродрому (состоявшая из большего числа), а вторая группа в несколько человек примкнула к общей цепи гарнизона, предварительно оказав мне помощь в установке одного пулемета около ворот. При сем отправившаяся к аэродрому группа тоже взяла один пулемет для защиты самолетов, но, как мне известно, этим красноармейцам достичь аэродрома уже не представилось возможности, ввиду значительного количества подошедшего противника, который даже не дал им возможности возвратиться обратно. В этот момент я остался совершенно один, с пулеметом «Гочкиса», подошедший товарищ красноармеец помог мне донести пулемет до угла улицы, где он и был снова установлен, в этот момент подошел и тов. моторист нашего отряда т. Жердев, который помог мне пронести его далее, т.к. с прежнего места не представлялось возможным открыть с большим расчетом огонь по противнику. Между этим наша красноармейская цепь удалялась все далее и далее — к реке Уралу и мне необходимо было присоединиться к ним. За весь промежуток этого времени я открывал неоднократно огонь по противнику, но постепенно терял силы, т. к. пулемет я уже все время вынужден был переносить один. Затем в момент моего присоединения к цепи я увидел своих товарищей по отряду: Жердина, Широкова, Пугачева, Веригу, Кузнецова, Доронина, Соболева и Стукалова. В этот же момент противник стал нас забрасывать из бомбомета и мы отвечали до последнего патрона из винтовок и пулемета; когда же патроны как нами, а также тов. красноармейцами пехотных частей были все расстреляны, а помощи как патронами, а также людьми не было, то чтобы не попасть в плен, мы немедленно совершенно разделись, и под обстрелом противника бросились в Урал, чтоб вплавь добраться до следующего берега. До этого, как я припоминаю, когда мы находились в цепи, в 8 часов утра приблизительно, появился неприятельский самолет «Фарман-30», который, сделав два круга над городом, спланировал на занимаемый нами аэродром. Когда мы уже переплыли Урал, то этот же самолет поднялся снова и, сделав один круг над городом, спланировал на прежнее место. Относительно нашего самолета и летчика Артамонова мне ничего не известно. Предполагаю, что вылетел позже 8 часов утра из Уральска, он, не зная о случившемся, спланировал на наш аэродром…»