Чапаев - В. Дайнес

И. Лыкова приводит следующие версии: первую — Л. Д. Троцкого называют в числе наиболее вероятных организаторов заговора против В. И. Чапаева; вторую — еще одним кандидатом на роль «иуды» является супруга начдива, Пелагея Ефимовна, которая 31 августа приезжала в Лбищенск мириться, но Василий Иванович велел ее к себе не пускать; третью — через несколько лет обнаружились документы, доказывающие, что белая разведка платила Живоложинову за сведения о Чапаеве.

К. В. Чапаева, посвятившая 15 лет сбору архивных документов об отце, рассказывала:

«Отца ведь хотели убить. Он всем мешал. Чапаев знал больше, чем положено было знать комдиву. Начальству это не могло нравиться. И когда папа в очередной раз вышел из окружения с минимальными потерями, Троцкому предложили вызвать Чапаева с докладом, а по прибытии арестовать и расстрелять. Но папу предупредили, и он послал в Москву телеграмму:«Вам нужно убить меня? Так это просто! Возьмите и убейте. Но ради меня убивать всю дивизию — это преступление, ибо я один — ничто». Он был очень скромным».

Для выяснения всех обстоятельств гибели В. И. Чапаева, утверждает Клавдия Васильевна, председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский срочно направил в Лбищенск члена коллегии ВЧК М. И. Лациса. Вскоре было получено сообщение, что на берегу Урала найдены сапоги, которые дивизионный врач опознал как чапаевские. Время шло, но новых сведений не поступало, хотя Лацис организовал квалифицированное расследование.И. Лыкова попыталась разобраться в том, как сложились судьбы тех, с кем общался В. И. Чапаев. Она пишет:

«Петр Семенович Исаев — тот самый»ординарец Петька», известный по повести Фурманова, фильму братьев Васильевых, а также по бесчисленным народным анекдотам, на самом деле служил вовсе не ординарцем, а начальником связи бригады и был одногодком Чапаева. И действительно 5 сентября 1920 года на поминках по комдиву он налил себе в стакан водки, выпил, сказал:«Прости, Василий Иванович!» — и пустил пулю в лоб. Дальше — больше. В 1934 году, посмотрев картину»Чапаев», повесилась вдова Исаева. Едва грамотная деревенская баба, она принимала все, что показывали на экране, за чистую монету — в том числе и любовь Петьки с Анкой–пулеметчицей».

О судьбе Пелагеи Ефимовны в статье И. Лыковой говорится:

«Первая жена Чапаева, Пелагея в двадцатые годы вспомнила о брошенных детях. Мальчики жили с мачехой и не бедствовали. А вот дочь Клавдия ушла к бабке с дедом и, когда те умерли, осталась одна–одинешенька. В тот год нередки были случаи людоедства, особенно беззащитными были дети. Вот мать и, опасаясь за судьбу дочери, стала рваться к ней в город Балаково из своего нового дома в Сызрани. Шел морозный февраль, Пелагея была на сносях, и ее сожитель, тревожась о ней и не желая отпускать, унес из дому всю обувь. Пришлось идти босиком по льду Волги десятки километров. Словом, Пелагея простудилась и, мельком повидав дочь, умерла».

И. Лыкова также пишет, что Живоложинова, сожителя Пелагеи, много раз арестовывали, но Пелагея Ефимовна вела сыновей Чапаева к следователю, и те подтверждали, что их воспитывает и кормит именно «дядя Георгий». И все же в 1929 г. Живоложинова выслали в Караганду; и тогда Пелагея Камешкерцева с горя сошла с ума — ее отвезли в скорбный дом, в Самару.Вот как отзывалась о второй Пелагее дочь Чапаева Клавдия Васильевна:

«Она предательница! Закрутила любовь, пока отец воевал, с начальником артиллерийского склада Георгием Живоложиновым. Папа однажды приезжает домой — смотрит, а дверь в спальню закрыта. Он стучится, просит, чтобы жена открыла. А у нее — Георгий. Отец кричит, и тут Живоложинов начинает стрелять через дверь. С папой были его бойцы, они обошли дом с другой стороны, разбили окно и давай палить из пулемета. Любовник выскочил из комнаты и стал стрелять из нагана. Мы с отцом чудом спаслись… Все это омерзительно!

После той стрельбы Пелагея поехала к Чапаеву мириться. Отец ее не принял. Уезжая, она увидела, что штаб оголен, бойцов мало, и они не обучены (из других источников — были пьяны). Недолго думая, мачеха завернула к командованию белой армии. В ту же ночь на отца напали. Когда я это услышала, пулей влетела к ним в спальню, оцарапала Пелагее все лицо, начала кусаться. А потом написала письмо Крупской. Она передала его в ГПУ. Оттуда мне сообщили, что Живоложинова уже осудили за то, что он подбивал кулаков на борьбу с советской властью, а два наказания одновременно быть не может. Его хотели приговорить к высшей мере. Но, поскольку в период голода он спас сыновей Чапаева (я осталась с дедушкой и бабушкой), расстрел заменили десятью годами. Камешкерцева уже сошла с ума, суду не подлежала, и ее увезли в Самару в сумасшедший дом».

По свидетельству Е. А. Чапаевой, Василий Иванович, став начдивом, поселил жену и пятерых детей (троих своих и двоих приемных) в деревне Клинцовке при артиллерийском складе дивизии. Раз в три–четыре недели приезжал к ним на побывку с фронта, словно с плотницкой шабашки. И каждый раз вперед себя посылал телеграмму начальнику артсклада — Георгию Живоложинову: «Мол, предуведоми Пелагею, пусть пироги печет, избу моет, детей причесывает». Далее правнучка поведала:

«Однажды Чапаев приехал домой с фронта на побывку и застал соперника в своем доме. Его пулеметчик Михаил Живаев выбил окно и стал стрелять из пулемета поверх кровати с любовниками. Пелагея сразу прикрылась младшим сыном Чапаева. Чапаев уехал на фронт в тот же день. На следующий день, вспоминала бабушка Клавдия, Пелагея взяла младшего сына Чапаева — Аркадия и поехала к нему на фронт мириться. Сына к отцу пропустили, а неверную жену отправили восвояси. Пелагея разозлилась и на обратной дороге заехала в штаб белых и рассказала, что штаб Чапаева совсем не прикрыт и винтовки у бойцов учебные… Так Пелагея отомстила мужу чисто по–бабьи. Кстати, когда Чапаев погиб, Живоложинов продолжал жить с Пелагеей, взяв его детей на попечение в качестве опекуна. Рассказывают, что, когда семья садилась за стол, он брал револьвер и отстреливал детям конники волос — такова была у него ненависть к Чапаеву, которую он перенес на его детей».

Правнучка Чапаева также вспоминала:

«После смерти отца и матери Василия Ивановича мачеха Пелагея Ефимовна Камешкерцева, ее любовник Живоложинов и дети жили вместе. К тому времени Живоложинов стал изменять Пелагее, которая не была ему уже нужна как орудие мести. Бабушка рассказывала мне так:«Забежала в дом, слышу через перегородку — мачеха со своим сожителем ругается (плохой человек он был). В запале она ему кричит:«Я из‑за тебя Василия Ивановича предала!«… Бабушка это услышала, вцепилась в мачеху, разодрала ее лицо в клочья — так потом она рябая и ходила. Потом она даже письмо написала в Москву Крупской. Впрочем, сожителя мачехи вскоре посадили за мятеж, мачеха тяжело заболела…»

Приведем еще одно воспоминание правнучки Чапаева, о котором говорится в статье «О чем молился Чапаев», опубликованной в 2002 г. в газете «Вечерняя Рязань»:

«… Три дня назад она (Евгения Артуровна. — Авт.) нашла в бабушкиных чемоданах с бумагами потрясающую Рукопись, где подробно излагается… содержание секретных документов из архивов, которые до сих пор закрыты для непосвященных. Самое поразительное, что именно в тот день руководству нашего журнала пришла в голову мысль сделать публикацию о Чапаеве в юбилейном — февральском номере. Такое совпадение показалось нам далеко не случайным и ко многому обязывающим.

Итак, правнучка героя рассказала нам, что дочь Василия Ивановича Клавдия имела огромное влияние в высших эшелонах советской власти, где было много соратников Чапаева. Пользуясь этим, она добилась разрешения бывать в секретных архивах и читать об отце то, о чем не позволено знать простым смертным. За четверть века Клавдия Чапаева»вынесла»из спецхранов очень многие секреты о жизни ее отца, в которой, как в капле воды, отразилась тайная история Октябрьского переворота, Первой мировой и Гражданской войн. По сравнению с лакированной агиткой, эта настоящая история была просто чудовищной — сплошное предательство верхов, истребление собственного народа и самих себя… Читая, в каких условиях воевал ее отец, Клавдия Васильевна очень переживала, на нервной почве у нее развилась сильнейшая экзема и почти все тело покрылось коростой. Но она готова была умереть за работой — лишь бы потомки узнали правду об ее отце».

К счастью, никто из детей Василия Ивановича во всем этом круговороте не пропал. Об их судьбе рассказала в своей книге Е. А. Чапаева. Старший — Александр — стал кадровым военным, прошел всю Великую Отечественную, вышел в отставку генерал–майором, скончался в 1985 г. Младший сын Аркадий стал летчиком и испытывал вместе с Валерием Чкаловым истребители — и так же, как Чкалов, погиб на испытаниях накануне войны. Е. А. Чапаева писала: