Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

Когда я провожу по ним кончиками пальцев, он напрягается от моего прикосновения и обнажает зубы.

Эта боль не физическая. Шрамы давно зажили. Но они как айсберги. Внешне они безошибочно узнаваемы и внушительны, но под их поверхностью скрывается нечто гораздо большее и угрожающее. Что-то, способное погрузить человека в пучину порока, словно «Титаник»[17] на дно океана.

Они глубоко ранят его изнутри, и я очень хочу знать, что послужило их причиной.

Там, где нет шрамов, – замысловатые татуировки. Его бок и грудь обвивает дракон с вырывающимся из пасти огнем, который спускается по плечу Зейда. На противоположной стороне отдыхает русалка – прекрасная женщина оглядывается из-за своего обнаженного плеча.

Зеркала позволяют мне полностью рассмотреть все прочие рисунки, покрывающие его тело – на обеих руках и по всей спине. Все выполнены мастерски и со вкусом.

– Ты не сделал ни одной татуировки поверх шрамов, – тихо замечаю я, проводя пальцем по морде дракона. На самом деле, похоже, что татуировки намеренно обходят стороной рельефные участки.

– Я не прячусь от своих неудач.

Его неудачи – не единственное, что делает его тело красивым. Он до отказа накачан мускулами, но не кажется слишком громоздким. Такое телосложение четко дает понять, что его владелец способен вырубить человека одним мизинцем, не выглядя при этом так, будто он принимает стероиды на завтрак.

От шеи вниз к его мощным узловатым рукам и массивным кистям спускаются толстые вены, и это превращает мои колени в желе.

Он… чертовски феноменален.

Он внимательно наблюдает пылающими глазами, как я изучаю его. Он почти вибрирует под моим медленным взором, поэтому я отвлекаюсь и возобновляю свою пытку. Проходит буквально ноль секунд, прежде чем он начинает кипеть от желания трахнуть меня.

Я чувствую столько власти в кончиках своих пальцев, что не могу даже представить себе, сколько ее было бы у меня, если бы я его любила.

С каждым сантиметром его кожи я становлюсь все более дрожащей и влажной. Это несправедливо, что кто-то может быть таким совершенным, но при этом таким искалеченным и покрытым шрамами, как он. Если уж на то пошло, то очевидное насилие, которое перенесло его тело, делает его еще более аппетитным.

Я задыхаюсь, когда стягиваю с него штаны; его твердый член заметно выпирает из джинсов. Сколько бы раз я его ни видела, он не становится менее пугающим.

Разве что однажды я вдруг приму смерть от его члена.

Когда он полностью обнажен, я делаю большой шаг назад и оглядываюсь вокруг. Смотрю на него под всеми углами, которые предлагают мне зеркала, точно так же, как он глазел на меня.

Мощные бедра, упругая круглая задница, очерченная спина, в которую так и хочется вжаться, и самый красивый член, который я когда-либо видела.

Мне хочется убежать. Далеко-далеко.

Этот мужчина погубит меня после сегодняшнего. Я чувствую этот вкус на своем языке.

– Ты боишься? – спрашивает он еще одним темным шепотом. Он смотрит на меня с выражением, которое я не могу прочитать.

– Да, – честно отвечаю я.

Он улыбается, и от этого зрелища я чуть не падаю на колени.

Это неправильно – то, насколько он красив. Он определенно гребаный дьявол. Сейчас я уверена в этом больше, чем когда-либо.

– Тебе стоит бояться, – говорит он, и в его голосе слышится опасность.

Я делаю еще один шаг назад, но он не пытается меня остановить.

– Встань на колени, маленькая мышка, – мрачно приказывает он.

Я замираю, не зная, стоит ли мне послушаться его или включить здравый смысл, который я утратила где-то по дороге Дома Зеркал, и бежать прочь.

– Не заставляй меня просить дважды, – рычит он, его лицо становится суровым. Он наклоняет челюсть и смотрит на меня.

Опасность в его облике пугает меня, и мои соки увлажняют бедра сильнее.

– Я не хочу, чтобы ты просил меня, – медленно произношу я. В его глазах на короткую секунду мелькает замешательство, и тогда я показываю ему, что именно я имею в виду.

Я разворачиваюсь и бегу.

Но он слишком быстр. Его рука вылетает вперед и хватает меня за волосы, дергая назад.

Я вскрикиваю, теряя равновесие. Ему удается развернуть мое тело так, что я больно приземляюсь на колени. Как мы оба того и хотели.

– Тебе нравится, когда я заставляю тебя? – рычит он, дергая мою голову, и я поднимаю на него глаза.

Его член касается моей щеки, предупреждая меня о том, что будет дальше.

– Тебе нравится быть плохой девочкой, да? Нравится бросать мне вызов, потому что тебе нравится, когда я тебя пугаю. Ты глупая девчонка, играющая с огнем, – дразнит он с жестоким оскалом.

От того, что он держит меня за волосы, на глаза у меня наворачиваются слезы. Жгучие, как инферно ярости и похоти в его глазах. И если бы я не знала, я бы решила, что за моей спиной пылает пламя, отражающееся в его немигающих глазах.

– Скажи мне, маленькая мышка, тебя когда-нибудь трахал такой мужчина, как я?

– Лучше тебя, – шиплю я; во мне вновь пробуждается дремлющая ненависть к нему.

Что-то очень темное и опасное заволакивает его глаза. Он вскидывает эту чертову бровь, и я тут же съеживаюсь.

Это была ложь. Мы оба знаем это.

«Хорошие девочки не лгут», – первое правило, которое я выучила, когда меня отдали в католическую школу в детстве.

Второе: «не доверяй дьяволу и не поддавайся его влиянию». Но они забыли упомянуть, что не стоит злить его, если ты уже в его власти.

Может быть, потому что это просто здравый смысл.

У меня дрожат губы, я ругаю себя за то, что была так глупа. Под поверхностью все еще бурлят горечь и неверие. Я не знаю, почему я решила, что смогу позволить ему доминировать и трахать меня, не оказывая сопротивления в ответ.

Он убьет меня раньше, чем я смогу полюбить его.

– Открой свой гребаный рот, плохая девчонка. Сейчас же, пока я не задушил тебя своим членом.

На этот раз я слушаюсь. Как только я размыкаю губы, он проталкивает член прямо к задней стенке моего горла.

Он шипит сквозь зубы, а затем издает еще одно дикое рычание. Я скулю, но захлебываюсь, когда он вгоняет свой член еще глубже. Он – твердая сталь, обтянутая шелковистым атласом, но гладкость мало помогает облегчить боль.

Он слишком толстый и длинный для моего маленького рта.

Мои глаза мгновенно наполняются слезами, и они проливаются, когда он продолжает проталкивать себя глубже. Инстинктивно я хватаюсь руками