На высотах твоих - Артур Хейли

– Я всего лишь хотел подчеркнуть, милорд, – несомненно, неудачно, как ваша честь столь великодушно отметил, – что народ Канады вправе рассчитывать, что закон об иммиграции обеспечит ему защиту…

На первый взгляд слова складывались и произносились с прежней легкостью и уверенностью. Но теперь Элан почувствовал, что настала очередь А. Р. Батлера хвататься за соломинку.

Какое-то время после начала слушания Элана терзало опасение: вдруг, несмотря ни на что, он проиграет. Его мучил страх, что даже на этой стадии Анри Дюваля обрекут остаться на отплывающем сегодня вечером “Вастервике”. И что сенатор Деверо вообразит тогда, что его посулы сработали-таки… Но сейчас к нему возвращалось чувство уверенности.

В ожидании, когда А. Р. Батлер закончит со своей порцией аргументов, Элан переключился мыслями на Анри Дюваля. Несмотря на его убеждение в том, что молодой человек является потенциально добропорядочным иммигрантом, утренний инцидент в отеле его не на шутку встревожил. С беспокойством он вспомнил и сомнения Тома Льюиса. Как он там говорил? “Надлом.., слабина.., возможно, не его вина.., может быть, что-то в его прошлом…” Что-то в этом духе.

Но это не обязательно должно быть правдой, яростно убеждал сам себя Элан. Любому, каким бы ни было его прошлое, нужно время, чтобы приспособиться к новому окружению. Кроме того, важен сам принцип – личная свобода, свобода личности. В какой-то момент, посмотрев в зал, Элан поймал на себе взгляд Эдгара Крамера. Ну ладно, он покажет этому самодовольному чинуше, что существуют законы, куда более могущественные, нежели своевольные административные постановления.

А. Р. Батлер величественно уселся на свое место. В данный момент Элан предпринял попытку вернуться к вопросу об апелляции в министерство по делам иммиграции в связи с результатами специального расследования. А. Р. Батлер немедленно заявил протест, однако судья вынес решение, что эта тема может быть затронута, и словно мимоходом добавил:

– Полагаю, мы могли бы сделать небольшой перерыв, когда стороны сочтут нужным.

Уже совсем собравшись вежливо согласиться с предложением судьи, Элан поймал на лице Эдгара Крамера нескрываемое облегчение. Он также отметил про себя, что в последние несколько минут тот непрестанно ерзал на стуле, как будто ему было неудобно сидеть. Внезапное воспоминание пришло ему в голову… Элан заколебался. И заявил:

– Если ваша честь позволит, я был бы признателен за возможность завершить только одну эту часть моих доводов.

Судья Уиллис согласно кивнул.

Элан продолжал свое обращение к суду. Он подробно проанализировал всю процедуру рассмотрения апелляции, подверг пространной критике состав апелляционной комиссии, в которую, помимо Эдгара Крамера, были включены ближайшие соратники Джорджа Тэмкинхила, проводившего специальное расследование.

– Можно ли предполагать, что комиссия, составленная подобным образом, аннулирует выводы своего ближайшего коллеги? – риторически вопрошал Элан. – Более того, способна ли комиссия в таком составе пересмотреть решение, уже обнародованное в палате общин самим министром по делам иммиграции?

А. Р. Батлер вмешался с несколько необычной для него горячностью:

– Мой ученый друг сознательно извращает факты. Комиссия, о которой он говорит…

На этих словах судья подался вперед. Судьи всегда болезненно относятся к административным трибуналам… Что-что, а уж это-то Элану было доподлинно известно. Вновь поглядев на Крамера, Элан вдруг понял, почему он решил тянуть время. Это был злой порыв – приступ жестокости, в котором до этого момента Элан не хотел признаваться даже самому себе. Да и не так уж был нужен этот его коварный маневр – Элан знал, что дело выиграно.

Словно сквозь туман до Эдгара Крамера, ввергнутого душевной мукой и физической пыткой в полубессознательное состояние, доносился обмен репликами. Он ждал, молясь про себя, чтобы все это кончилось, чтобы наступил наконец обещанный судьей перерыв.

– Если я правильно понимаю, – язвительно заметил судья Уиллис, – эта так называемая апелляция есть не более чем пустая формальность. Но зачем же тогда вообще называть подобное апелляцией?

Вперив строгий пристальный взгляд в Крамера, судья сурово произнес:

– Я заявляю представителю министерства по делам гражданства и иммиграции, что суд питает серьезные сомнения…

Но Эдгар Крамер уже ничего не слышал. Физическая боль.., нестерпимый позыв стали всепоглощающими. Разум и тело утратили способность воспринимать что-либо еще, кроме невыносимого страдания. Судорожным движением оттолкнув стул, Эдгар Крамер бросился вон из зала.

– Остановитесь! – хлестнул резкий приказ судьи. Крамер и ухом не повел. В коридоре, чуть ли не бегом поспешая к туалету, он еще слышал голос судьи, едко выговаривавшего А. Р. Батлеру:

– Предупредите этого чиновника.., неуважение.., еще одно любое проявление.., оскорбление суда… – и затем неожиданно:

– Объявляется перерыв на пятнадцать минут.

Эдгар Крамер предвидел исполненные злорадства сообщения репортеров, которые они через минуту-две начнут диктовать по телефону: “Эдгар С. Крамер, высокопоставленный чиновник министерства по делам иммиграции, сегодня был обвинен в неуважении к суду в ходе слушания в Верховном суде Британской Колумбии по делу Анри Дюваля. Игнорируя распоряжение судьи, Крамер в ответ на критические замечания судьи Уиллиса в его адрес покинул зал судебных заседаний…"

Такое опубликуют все и повсюду. А прочитают и рядовые граждане, и его коллеги, и его подчиненные, и его начальники, министр и премьер-министр…

Но объяснить он им ничего не сможет.

Крамер знал, что его карьере пришел конец. Теперь последуют нагоняи и выговоры, после которых он, конечно, останется чиновником на государственной службе, но уже без всяких перспектив. Обязанности у него будут все менее ответственными, уважение к нему станет неуклонно падать. Такое случалось и прежде, правда, с другими. А в его случае не исключены и медицинские обследования, досрочная отставка…

Согнувшись чуть ли не пополам, сломленный Крамер прижался лбом к холодному кафелю стены туалета, едва сдерживая вдруг подступившие слезы горького отчаяния.

Глава 4

– И что дальше? – спросил Том Льюис.

– А я и сам не знаю, – ответил Элан Мэйтлэнд. Они стояли на ступенях здания Верховного суда. Ранний день, необычайно теплый, солнце грело не по сезону. Пятнадцать минут назад суд вынес решение в их пользу. Анри Дюваль, постановил судья Уиллис, не может быть депортирован на какое-либо судно. “Вастервик” поэтому отчалит сегодня вечером без него. Зал приветствовал этот приговор спонтанным взрывом аплодисментов, моментально и безжалостно подавленных суровым судьей. Элан задумчиво произнес:

– Анри еще не стал полноценным иммигрантом, и, боюсь, в конечном итоге его могут выслать прямо в Ливан, где он пробрался на судно. Не думаю, однако, что правительство пойдет на такой шаг.

– Я тоже, – согласился Том. – Как бы то ни было, Анри, похоже, ничего не тревожит.

Они взглянули на толпу репортеров, фотографов и поклонников, тесно обступивших Анри Дюваля. Среди них было и несколько женщин. Анри позировал перед нацеленными на него объективами, широко улыбаясь и гордо выпячивая грудь.

– А что это за скользкий тип в пальто из верблюжьей шерсти? – поинтересовался Том.

Он с любопытством разглядывал вульгарно вызывающего вида субъекта с резкими чертами испещренного оспинами лица и маслянисто блестящими волосами. По-хозяйски положив руку на плечо Анри, он старался непременно попасть вместе с ним в кадр.

– Вроде агент из какого-то ночного клуба, как я понял. Он объявился несколько минут назад, заявил, что хочет включить Анри в шоу <Представление из сборных номеров, обычно в ресторанах или ночных клубах.>. Я против, но Анри идея пришлась по душе, – медленно проговорил Элан. – Ума не приложу, что мне делать.

– А ты говорил с Дювалем относительно работы, ну, тех мест, что ему предлагают? Вот, скажем, эта штука с буксиром звучит вполне подходяще.

Элан кивнул:

– Говорить-то говорил. Но он ответил, что несколько дней хочет подождать с работой. Том вскинул брови.

– А он становится малость самостоятельным, а?

– Да, – коротко бросил Элан. Ему уже приходило в голову, что определенная ответственность за его протеже может обернуться неожиданным бременем.

Они помолчали, потом Том обронил:

– Думаю, ты знаешь, почему Крамер так поспешил из зала?

– Вспомнил, что ты мне в тот раз рассказывал, – подтвердил Элан.

– Ты ведь нарочно это подстроил? – тихо проговорил Том.

– Я не был уверен, что именно произойдет. Но видел, что он готов лопнуть. – признался Элан и огорченно добавил: