Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

Уолли вздохнул. Да, жизнь детектива нелегка. Неприметные двери открывались в лабиринт коридоров, ведущих в неизвестное, в может быть, и в непознаваемое.

Одно Уолли знал точно – у Энни Хэвиленд было прошлое.

Но сейчас ему ничего не оставалось кроме как прочесывать улицы и ждать звонков, которых так и не было. Кроме того, Буффало – только первая остановка на долгом пути. Если ничего не выйдет здесь, все дело может рассыпаться. И собственная неудача жгла его больше, чем гнев Хармона Керта.

Уолли и представить себе не мог, что тот, кого он так хотел найти, находится здесь и сидит в соседней комнате.

Звали этого человека Бастер Гатьел.

Восьмидесятилетний алкоголик медленно передвигался по холлу к ванной, едва удерживая бритвенный прибор дрожащей рукой, от его нестиранных месяцами штанов разило табаком и мочой.

Уолли столкнулся с ним на пятое утро в Буффало, когда тоже направлялся в ванную. Двухминутная осторожная беседа помогла обнаружить, что за двадцать лет до того, когда снесли отель «Эксельсиор», Бастер служил там лифтером.

Уолли пригласил его к себе в комнату распить бутылку красного вина, купленного в магазине через дорогу, и с трудом сдерживал волнение, когда понял, что память старика о давно прошедших днях оказалась неожиданно острой.

О, да, он помнил сорок пятый достаточно хорошо. Да, он помнил «Дейн Плейерз». Они останавливались в «Эксельсиоре» каждый раз, когда приезжали в Буффало. Актеры жили по двое в одном номере.

И, чудо из чудес, он вспомнил Элис, молодую инженю, приехавшую в Буффало во время третьих гастролей. Ни до, ни после она не появлялась.

Не может ли он сказать, каким образом Элис покинула труппу?

– Да, сэр, – объявил Бастер, прихлебывая вино и быстро теряя связность речи. – Какой-то парень увез ее. Новоиспеченный адвокат. Порядочный молодой человек. Прожил здесь всего три дня. Потом они отправились в Ниагара Фоло, куда обычно ездят молодожены.

Но тут гордость собственной памятью уступила место расчетливому взгляду, давшему понять Уолли, что старик не намерен задаром выкладывать все, что знал.

– Вы можете помочь мне и облегчить работу, – сказал сыщик, вынимая пятидолларовую бумажку, – если припомните еще кое-что. Конечно, все это древняя история, но важна каждая мелочь.

– Я помню, – странно бесстрастным голосом объявил старик.

– Расскажите об этом адвокате, – предложил Уолли.

– Очень сдержанный молодой человек. Жил в отеле, пока сдавал экзамены. – Хорошо одет, темные волосы, очки. Серьезный парень.

Старик не сводил глаз с денег, желая заработать, но боясь, что сведения, им сообщенные, стоят меньше… или гораздо больше.

– Так вот, – продолжал он. – Элис играла в «Сивик Тиэтр», а молодой человек посмотрел пьесу и поздравил Элис, когда они познакомились в лифте. Застенчивый парень… ну а она, сами понимаете, актриса. Но я видел, что он ей понравился. Держала себя строго. Сплошное достоинство и сдержанность.

Он хрипло засмеялся.

– Совсем на себя не была похожа. Тонкая игра. Как на сцене. Сам Президент Соединенных Штатов, не задумываясь, просил бы ее руки.

– А вы видели ее когда-нибудь в спектакле? – спросил Уолли.

– Я-то? Никогда. Не люблю всего этого. Кроме того, приходилось работать по ночам.

Уолли про себя улыбнулся, представив, что лифт Бастера был настоящей сценой, на которой разыгрывались драмы человеческого желания и обмана.

И вряд ли лифтер был простым наблюдателем.

– Конечно, – сказал Уолли, отодвигая деньги, – все было давно, и никому теперь нет дела до этого. Вы когда-нибудь видели ее с мужчиной?

Налитые кровью глаза встревоженно замигали.

– Два-три раза, – поспешно сказал Бастер. – Ничего особенного, понимаете ли. Время от времени. Так, простое знакомство. Никогда не видел ее на сцене, но вот в жизни она была потрясающей актрисой. Могла мгновенно стать той, что хотел найти в ней мужчина. Я сам это видел, собственными глазами.

Уолли потряс его, предъявив десятидолларовую банкноту, которую положил рядом с пятью долларами, и нерешительно коснулся бумажки меньшего достоинства, словно размышляя, стоит ли ее оставлять.

– У меня не слишком много времени, – объявил сыщик. Насколько я понял, у адвоката не было никаких шансов.

Старик разволновался еще больше. То, что он знал лично, стоит даже больше, чем пятнадцать долларов, но придется все выложить, а то деньги уплывут.

– Он был из какого-то города южнее Буффало – Итака, Элмира, Бингемтон… Так радовался, что сдал экзамены, но скучал по дому. Ну, Элис считала себя серьезной актрисой. Серьезной и подающей надежды. Окрутила парня в два счета. Я видел, как они держались за руки на следующий же вечер. Ну, а потом они уехали.

– Кто-нибудь искал ее? – задал Уолли главный вопрос.

– Да, сэр, – кивнул Бастер. – Ее дружку это совсем не понравилось.

И, притворно поколебавшись, пробормотал:

– Черт, никак не припомню, как его звать.

Уолли молча ждал. Наконец старик, сдавшись, вздохнул:

– Кажется, Фонтейн. Майк Фонтейн. Да-да, так и есть. Приехал вместе с труппой. Но он не был актером. Остановился в отеле, следил за Элис. По-моему, он просто помогал ей подцепить клиента в свободное время. Красивый парень… по-своему. Похож на футбольного игрока. Я сам болел за «Доджерс»…

Уолли улыбнулся.

– Что случилось с Майком Фонтейном?

– О, он здорово разозлился. Но такова жизнь. Люди приходят и уходят. Майку пальцы в рот не клади, но и Элис не промах. Он понял, что проиграл. Возвратился в Балтимору, если не ошибаюсь. Но самое смешное произошло в тот день, когда она заявилась.

Бастер замолчал, запоздало сообразив, что выложил на стол главный козырь.

– И что же? – допытывался Уолли. – Прошло полтора года. Что тут забавного?

Старик, вконец расстроившись, глотнул вина.

– Я собирался сказать, что она спрашивала о Майке, когда приезжала в последний раз.

Глаза пьяницы тревожно забегали, когда Уолли спрятал пятидолларовый банкнот, но на его месте тут же появилась вторая бумажка в десять долларов. Теперь на столе было двадцать долларов, такая сумма Бастеру и не снилась.

– И вы сказали, где он? – спросил сыщик.

– Ну, конечно, послал ее в Балтимору. Думаю, сделал одолжение ей, как, впрочем, и Майку. Прежде всего, они были партнерами…

– Она рассказывала о своем замужестве? Старик покачал головой.

– Элис о себе не говорила. Просто отдавала приказания или объявляла, чего хочет. Уж такой она была.

– Вы никогда ее больше не видели?

– Нет, сэр. Никогда.

Бастер с голодной жадностью уставился на деньги.

– Но уж, верьте, не пропустил бы, появись она в городе.