Тайная игра - Анастасия Юрьевна Воскресенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, они сгорели бы все дотла вместе с переулком, если бы Ллувеллин, метнувшись к Эмери, не выплеснул все свое синее сияние разом, словно дернул спусковой крючок.
В последнюю секунду Лео понял, что Арчи открывает прерывный портал.
Лео среагировал, как кошка, что выворачивается в воздухе, падая с высокого этажа – тут же закрылся щитом.
Сине-золотое колесо в одно мгновение раскрутилось, выросло, втянуло и алое, и белое, и серое, вспыхнуло непереносимо и схлопнулось в точку.
И тут уж рвануло по-настоящему.
Лео потерял сознание даже с каким-то облегчением.
Эпилог
Посреди класса физики и артефакторики расстелили большой кусок брезента, чтобы Лео сбрасывал на него осколки и обломки, оставшиеся после обыска. Потом мальчики и математик отволокут его во двор и выбросят. Надзор постарался на славу. Хартман с товарищами даже парты разворотили. Но крупные обломки вынесут потом. Сперва надо сгрести и выкинуть мелкий хлам.
Лео выудил из вываленной на пол кучи старых журналов «Артефакторика и жизнь» очередную карту. Трефовая пятерка. Откуда она тут взялась? Может, в тот день форточка была открыта? Хотя нет, Лео и раньше находил в этом классе бубновую даму, еще до карточного взрыва, что устроила Бьянка. Карты просто преследуют Лео.
Он сунул пятерку в карман – там уже собралась увесистая стопка, больше трех десятков, правда, некоторые карты дублировались, а некоторые отсутствовали.
За те три дня, что Лео валялся в лазарете, эмэновцы обшарили весь двор и прилегающие переулки, собрали размокшие картонки и увезли, не стали сжигать сразу. Но все равно карты всплывали в самых неожиданных местах.
У Лео сам собой наполнялся карман, цветные прямоугольнички находились под подушкой, обнаруживались на стуле, где только что сидел Вотан Фоули, оказывались между полотенцами и в ботинках, валялись под кроватью, застревали в оконных рамах снаружи, и тогда приходилось открывать заклеенное на зиму окно.
Майор Хартман велел все найденные карты сдавать Дюбо, но Лео слышал сегодня в столовой, как тот вещал, что всей этой катавасии конец, все карты найдены, так как ему уже второй день никто ничего не приносит.
Лео продолжал их находить. Словно разумное существо, думал он, карты пытались спастись – у единственного человека, который их не уничтожит. Еще бы! Гениальное произведение Кристины Кода, стоившее ей жизни. Визант будет рад до небес.
Конечно, и одной карты достаточно, чтобы вся колода восстановилась. А может, она восстановится и без бумажных носителей вообще, но сколько времени это потребует? Нет уж, пусть прячутся у Лео в кармане, все надежнее.
В лазарет Лео притащил Мануэль – так сказала Мэри. Рассказывала, что у прачечной весь фасад развалило, и Лео как раз под обломки угодил. Повезло невероятно. В рубашке родился. То есть получалось, если б не кисмет – прости-прощай, Лео Гавилан. То есть, Цинис.
То есть, Грис.
Лео этого не помнил. Он сутки провалялся без сознания, и еще сутки – с раскалывающейся головой. Сменив кисмет на оздоровление, он потихоньку восстановился. Не так уж серьезно ему досталось. Тем более от Инквизиции приходил доктор и что-то ему вколол.
Вечером явился Вотан Фоули, посидел у койки на стуле, покряхтел, пожаловался, что школа заодно лишилась и трудовика. Когда еще его отпустят и разрешат ли с детьми-то работать? А падре, который, оказывается, был перебежчик и шпион, спелся с магтеррористами и увел двух малефиков прямо из-под носа Надзора и инквизиции. А таким тихоней прикидывался! Столько лет вел себя паинькой! Но Дюбо сказал – майор поднял документы: у падре, оказывается, сестра старшая проверку дистингером не прошла, давно еще, сразу после войны. Ну и ясно, священник священником, а сердце-то дрогнуло…
Такое вот школе горе и убытки. Лео еще раз обещал, что не бросит коллектив в такой критический момент, и Фоули уковылял, оставив на стуле десятку червей, словно петушиное яйцо.
Затрезвонил звонок, коридор мгновенно заполнился топотом и гомоном. Большая перемена началась. Лео нагнулся подобрать спутанный клубок жестяных лент – остатков учебного пособия. Разгибаясь, он схватился за край парты с отломанной крышкой. Накатила дурнота, пришлось закрыть глаза и так постоять согнувшись, как старый дед. Резкие движения делать пока рано.
Чертов Ллувеллин все-таки воспользовался прерывным порталом, хоть и обещал этого не делать. Хотя какой у него был выход? Никак иначе уйти от огненного змея и спасти мальчишку он не мог. Тут хочешь-не хочешь…
А с другой стороны, Арчи утащил Эмери за периметр, в свое логово. Это в том случае, если их не расщепило на монады в процессе переноса, не размазало и не вмуровало в какую-нибудь стену.
Правда, Ллувеллин редкий везунчик. Или владеет искусством перемещения так, как никто не владеет. Может, синий мед любви по-особенному резонирует с самим трансцендентом, что переносит Арчи к воронке живого и невредимого. По крайней мере, Лео не слышал, чтобы кто-то так же часто прыгал по прерывным порталам без вреда для здоровья.
Даже если Артур мальчика не отдаст… а что-то Лео подсказывало, что не отдаст, Эмери все же окажется там, где ему следовало быть – среди своих. Правда, не очень-то понятно, насколько маги «свои» для хоста. Ассунта так не считала. Недаром скрывала существование Рафаэля даже от Ллувеллина.
Однако почему бы не поверить Артуру, который обещал, что не будет неволить парня и отвезет его, куда тот захочет. Ладно, разберемся. Главное, чтобы благополучно добрались, и целиком, а не по частям.
В дверь разом ввалилась толпа: Рогге, Газенклевер, Дюсли и Головач – последние двое были приставлены к трудовому подвигу приказным порядком. За ними шел Викториус Монро, второй хозяин разгромленного кабинета.
– Ага. – Математик оглядел приготовленную к выбросу кучу. – Давайте, парни, за четыре конца – и вперед. Серый, ты как? Дышишь?
– Дышу. Вот не знаю, журналы старые нужны? Или их тоже выкинуть?
– Погоди выбрасывать, я полистаю. Там рассказы фантастические иногда печатают. Отложи в сторонку, ладно?
Лео покивал, отошел к распотрошенному учительскому столу и присел на стул.
Парни покрутились по кабинету, прилаживаясь, ухватили брезент за края и выволокли за дверь. Виктор тоже ушел, забрав пару обломков покрупнее.
От брезентовой волокуши на грязном полу остался длинный след с остатками мелкого мусора
