Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

Наконец, уже в самое недавнее время к ближайшим звездам ушли несколько беспилотных зондов — громадин в десять тысяч тонн весом каждый, которые достигнут цели лишь через полсотни лет.

У многих были космические яхты, на которых можно было выйти на орбиту и даже долететь до Луны, а у самых богатых семейств — даже свои орбитальные, а то и лунные виллы.

И одновременно с этим до сих пор еще на ближних рейсах летают поршневые самолеты — так дешевле.

Даже в военной авиации винтовые штурмовики сняли с вооружения относительно недавно, когда уже вовсю использовались гравитационные машины. Дороговизна подобной техники была единственной причиной того, что уцелели мореплавание и обычная авиация.

Но дальние трассы всецело принадлежали гравипланам.

А самый маленький здешний компьютер был размером с наш холодильник или шкаф. Такая отсталость вполне объяснима — тут не появилось межконтинентальных ракет и сверхзвуковой авиации, для которых требуется микроэлектроника. Микросхемы и те изобрели тридцать с небольшим лет назад, а на первых гравипланах вообще стояли ламповые машины с криогенной памятью и программным устройством в виде огромного барабана с перфолентой.

Короче говоря, мир, подобного которому мы не встречали никогда.

И вот мы застряли тут и, похоже, на неопределенное время.

Дело было даже не в каких-то особых трудностях, не в том, что мы лишились корабля и не имели средств на его покупку (хотя это было близко к истине).

Мы прежде всего устали. Даже не физически — устали морально. Устали от незнакомых дорог и городов, устали от сидящего на дне души страха разоблачения.

А выжить и остаться незамеченным тут было посложнее, чем в любом другом из миров, даже у меня дома.

Одним словом, нужно было в сжатые сроки научиться разбираться в окружающем и понимать, что к чему, не упуская ни одной мелочи.

А между тем изо всех нас я единственный происходил из мира, хотя бы в приблизительной степени сопоставимого с тем, где мы оказались.

Чего уж говорить о Тронке или Рихарде с Ильдико? Ингольф хоть привык за годы странствий ничему особо не удивляться.

Эти трое до последних дней почти безвылазно сидели в номере отеля под прозаическим названием «Речной», ставшего нашим единственным жилищем в этом мире. Правда, Ильдико время от времени выглядывала за двери: она полюбила купаться в гостиничном бассейне да еще при каждом удобном случае плескалась в ванной у нас в номере — ей это очень нравилось, не говоря уже о том, что было в диковинку.

Адрес этого отеля нам дал начальник оргейской полиции — наш Вергилий в этом мире, без советов которого мы наверняка пропали бы.

Отель как отель, средней руки, хотя и очень большой — даже по местным меркам. Правда, постояльцы тут собрались весьма своеобразные.

Соседний номер, например, занимала костлявая жилистая дама лет сорока, вместе с двумя мужчинами заметно моложе ее. Один из них был европейской внешности, другой — афро-азиатский метис. Супруги ли это — кое-где подобные браки допускались, — любовники или просто деловые знакомые?

Этажом ниже в одном из баров постоянно толклись тайные букмекеры, принимавшие ставки на спортивные соревнования, включая подпольные бои без правил и все прочее в этом роде.

Люди с подозрительно прищуренными глазками и крикливо одетые девицы появлялись, чтобы назавтра исчезнуть, а их место занимали точно такие же.

На некоторые этажи — в особенности те, где снимали офисы всякие сомнительные фирмочки, — нам деликатно, но недвусмысленно посоветовали не заглядывать, точно так же, как предостерегли насчет некоторых баров и увеселительных заведений, не объясняя причин.

Нас, впрочем, это не интересовало, точно так же, как и здешние постояльцы не интересовались нами. Впрочем, я все же подозревал, что нас незаметно и внимательно изучают на предмет, кто мы такие и чего от нас можно ждать.

Правда, по идее, в таких местах обязательно обретается некоторое количество полицейских осведомителей, но, с другой стороны, как раз именно в этой пестрой мешанине мы и не будем особенно выделяться.

Но куда больше, чем подозрительные соседи или возможная слежка, нас волновал вопрос, как быстрее изучить мир, где мы застряли, — от этого зависело наше выживание здесь. Вскоре, однако, выход был найден. За белую карточку — около двух сотен местных мелких монет — мы наняли сына гостиничного водопроводчика, весьма толкового парнишку лет шестнадцати, чтобы он читал книги и газеты Файтах, которая будто бы в результате травмы головы страдала редким психическим заболеванием, мешающим воспринимать печатный текст, и вдобавок расстройством речи.

В то время, как он бубнил текст, мы с Дмитрием или Таисией, спрятавшись в соседней комнатке, записывали за ним, благо читал он хотя и быстро, но внятно.

И вряд ли этот молодой человек удивился, что одной из избранных для чтения бедной девушке книг была «Краткая история мира», купленная в одном из небольших магазинчиков в переулке неподалеку, и «Руководство для начинающих изучать технику полета на гравитационных машинах». Не говоря уже о почти запретной «Тайной истории покорения Каорана».

Не знаю, что этот мальчик о нас подумал и поверил ли всем этим объяснениям, но белая карточка есть белая карточка.

Вторым источником информации об окружающем мире нам служил голографический телеприемник.

Когда нажимали белую клавишу на верхней панели корпуса, в нише возникало объемное изображение.

Как-то ради интереса я снял заднюю панель и заглянул внутрь головизора. Ничего особенного я там не увидел. Несколько блоков на транзисторах, батарея из нескольких лазеров в алюминиевых корпусах, хитроумно разбросанные линзы и зеркала, миниатюрный холодильник с вентилятором и прозрачный шар. наполненный слегка люминесцирующей жидкостью.

Сигнал шел по световодному кабелю от ретранслятора. В общем, понял я немногим больше, чем папуас, попавший в кабину реактивного истребителя.

Фильмы тут мало чем отличались от знакомых мне.

Костюмно-исторические драмы с массовыми батальными сценами и стадами мамонтов в сотни и тысячи голов. Такие же драмы из местной средневековой истории с персонажами, весьма напоминающими наших мушкетеров или Робина Гуда, или даже из древней истории — с могучими героями, волшебниками и сходящими на землю богами. Часто крутили фильмы, посвященные каоранским войнам, с взлетающими на воздух фортами и сотнями горящих танков, и детективы с погонями, стрельбой, горами трупов и поджариванием злодеев лазерами, а также томные мелодрамы с примесью эротики.

Была также эротика в чистом виде — по ночам, причем ленты эти, в отличие от того, что я видел еще у себя дома, были, так сказать, до предела технологичны — никакой лирики, минимум слов, максимум дела и тела. В это же время демонстрировались и фильмы ужасов — на редкость однообразные, посвященные в основном чудищам из местного фольклора, уныло пожирающим случайных путников на лесных дорогах и в каких-то подземельях.