Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

А то, что ухитрились вырастить несчастные, было безжалостно сожжено карателями прямо на полях.

За семь лет такой войны население Каорана, за исключением двух провинций, жители которых приветствовали захватчиков как освободителей, сократилось в двадцать или двадцать пять раз. Оставшихся перебили в ходе зачисток или — в виде великой милости — выселили на другие материки, рассеяв по владениям Таххара и запретив вступать в браки со своими соплеменниками.

Правда, было одно исключение: в большом количестве в Таххар вывозили совсем маленьких детей — тех, кто был еще слишком мал, чтобы что-то запомнить. И это не удивительно — к концу войны почти четверть таххарскои армии составляли женщины, а в строй приходилось ставить уже шестнадцатилетних мальчишек и даже душевнобольных.

Победители были тверды в своих намерениях — истребить не только врага, но и саму память о нем.

Нейтральные страны по приказу Таххарской империи покорно выдали всех беженцев и даже просивших убежище послов Каорана — несчастных иногда убивали прямо на месте, даже не вывозя в метрополию.

Но и это было еще не все. Все упоминания о каоранских художниках, ученых, скульпторах, поэтах, полководцах, — обо всем, связанном с его историей, тоже оказались под запретом. Уничтожалась вся хоть немного рассказывающая о поверженной стране кинохроника.

Из музеев по всему пока еще формально непокоренному миру изымались экспонаты, связанные с Каораном. Сжигались книги каоранских писателей.

Одновременно имперские эмиссары уничтожали все материалы, связанные с этой войной, кроме официальных, и всему миру было указано пользоваться лишь ими.

Наконец, было запрещено изучать каоранский язык и вообще что-либо, касающееся этой обреченной на уничтожение страны.

Команды из каторжников и насильственно завербованных иноземцев уничтожали даже кладбища.

Одним словом, то, что сделали в свое время римляне с Карфагеном (а в некоторых мирах — карфагеняне с Римом), было превзойдено тысячекратно.

А потом на опустошенные, в буквальном смысле усыпанные человеческими костями пространства пришли переселенцы, согнанные со всей империи — именно согнанные, ибо мало кто хотел по своей воле поселиться в приобретенных такой ценой землях.

Потомки победителей не стали заселять города, где все дышало мучительной и ужасной гибелью прежних хозяев. Они воздвигли новые, иногда совсем рядом. До сих пор среди лесов и прерий и даже рядом с возделанными полями возвышались заросшие уже вековыми деревьями руины, даже прежние названия которых стерлись из памяти.

Все это описывалось в «Тайной истории покорения Каорана» — книге, ходившей в местном самиздате, обладание которой грозило неприятностями.

Говорилось в ней и о том, как сходили с ума сотнями и тысячами солдаты и офицеры, чей разум был не в состоянии вынести картины массового убийства людей. Как накладывали на себя руки — иногда целыми подразделениями — те, кто не мог участвовать в массовой бойне, наверное самой массовой во всех мирах. Как самоубийством покончили два командующих оккупационной армией и военный министр. Как против тогдашнего императора его бывшими соратниками, потрясенными до глубины души его нечеловеческой жестокостью, было организовано два неудачных заговора…

Ну а после победители довели до ума трофейные разработки и за десяток лет окончательно подчинили остальной мир. В нем просто не нашлось никого, кто успел бы создать атомное оружие, чтобы противопоставить таххарской силе свою.

В учебниках истории глухо упоминалось о трех городах в разных частях света, уничтоженных ядерными взрывами в порядке вразумления бунтовщиков, — самый большой насчитывал около миллиона жителей.

Официальная версия, разумеется, все описывала совершенно по-другому.

Злые и жестокие обитатели каоранского материка мечтали о мировом господстве и насаждении на всей планете веры в своего жестокого бога, которому продолжали приносить человеческие жертвы, мечтали сломить свободные народы и поработить их, заставив трудиться на своих олигархов, бывших средоточием всех мыслимых пороков и вероломства. Они готовились даже создать чудовищное ядерное оружие, способное погубить все человечество, и только мужество воинов Таххара сокрушило ужасную угрозу, а вышеупомянутое благодарное человечество, за исключением немногих отщепенцев, добровольно признало власть его мудрых владык.

Может быть, все и вправду было так или почти так.

Наверно, правители Каорана отнюдь не были святыми, и вполне возможно, что их божество, даже имя которого ныне забыто, не гнушалось человечиной. Может быть, и даже весьма вероятно, каоранцы тоже стремились к мировому господству, только вот их противникам больше повезло. Да и не мое дело разбираться в хитросплетениях местного прошлого.

Следующие сто с лишним лет после эпохи войн и подчинения мира здешняя цивилизация находилась в застое. Были, конечно, и мелкие конфликты, и усмирения провинций, но все это были не более чем укусы мух для слона.

Прогресс замедлился десятикратно, не подгоняемый больше необходимостью совершенствования оружия, а социальная структура, поддерживаемая монополией таххарского трона на атомную бомбу, стала практически неразрушимой.

Правда, местное человечество вышло в космос и даже добилось кое-каких успехов.

Действовали многочисленные орбитальные станции и даже две лунные. Была отправлена и одна экспедиция к Марсу, но высадиться на планету не удалось. На этом, собственно, дело и застопорилось.

Зато было построено множество городов на дне океана, ныне по большей части покинутых и разрушившихся.

Но вот сто с небольшим лет назад ученые Императорской академии открыли антигравитацию, и с тех пор началось массированное освоение космоса.

Ныне за пределами планеты жили уже больше двадцати двух миллионов человек.

На орбите Земли построили полсотни огромных станций — настоящих городов, — и это не считая великого множества космических заводов.

Туристические полеты на Луну стали почти обыденными, точно так же как разработка там урана. Люди добывали редкие металлы в астероидном поясе и на Меркурии. Были несколько городов на Марсе и на Венере, где уже подрастало второе, а то и третье поколение жителей, и даже разрабатывались проекты терраформирования этих двух планет — пока что чисто теоретические.

Научные станции уже лет восемьдесят как были на спутниках всех планет-гигантов.

Была даже небольшая колония на Плутоне — своего рода символический пограничный форпост на рубежах Солнечной системы, знак безраздельной власти над ней императорского дома Хайгетов.