Антираспад - Антон Орлов

– А автоотзыв? – напомнил Норберт.

– Сейчас. – Он достал отвертку, убрал панель и минуты две что-то делал с компьютером электромобиля, пока Норберт с нетерпением смотрел на дорогу. Наконец поставил панель на место. – Поехали.

– Индикатор горит, – ткнул пальцем Норберт. – Ты его не заблокировал.

– Я заменил чип. Теперь он выдает сигнал, но другой. Машина без автоотзыва сразу привлечет внимание, так делают дела только в кино.

Замена чипа – три года тюрьмы, машинально отметил Норберт. Но для них это мелочь, ведь они собираются совершить куда более тяжкое преступление.

У развилки мерцал указатель. Свернули направо. Вскоре впереди выросла высокая глухая стена. Съехав с дороги, Олег запарковал машину в кустах, погасил фары. Было очень тихо, только поскрипывал под ногами снег. Деревья сливались в однородную темную массу, сверкали сугробы.

– Ворота должны быть за углом, – вытащив пистолет, шепнул Норберт.

Ворота были открыты. Озираясь, вошли во двор. Мягко светились зарешеченные окна клиники, сияли укрепленные на ограде фонари в виде многогранных призм. Много света – и нигде ни малейшего движения.

– Что-то здесь не так! – Олег опередил Норберта, который как раз собирался сказать то же самое.

Входная дверь была распахнута настежь. Они поднялись по ступенькам и оказались в аквариумно-голубом вестибюле. В кресле за стойкой полулежала женщина в халате с эмблемой клиники Улервака. Видимо, регистратор – вот у кого можно узнать, здесь ли Илси. Но регистратор не то спала, не то находилась в обмороке. Взяв вялую пухлую руку, Норберт нащупал слабый пульс.

– Смотри! – показал Олег.

К сиреневой от пудры щеке прилипла крохотная стеклянная бусинка. Парализующая капсула! Они переглянулись.

– Тем лучше, – прошептал Норберт. – Идем скорее!

Шагнув под арку, которая вела во внутренний коридор, он обо что-то запнулся.

– А санитары тут и правда здоровые, – поглядев вниз, заметил Олег.

На полу растянулся санитар – двухметровый верзила, тоже без сознания.

– Что ты об этом думаешь?

– На клинику напали, – вполголоса ответил компьютерщик. – Наверное, из-за наркотиков. Но сейчас посторонних здесь нет, слишком тихо.

– Ага. Давай найдем ее. Импульсным пистолетом можно выбить замок – знаешь, да?

На первом этаже Илси не оказалось. Они обнаружили еще двух санитаров, медсестру – все были парализованы – и нескольких душевнобольных, неспособных вразумительно отвечать на вопросы. В коридоре второго этажа лежал труп санитара: из горла торчит шприц, лужица крови растеклась на полу. Голова неестественно свернута набок.

– Кто-то засадил ему шприц в сонную артерию и сломал шею. – Норберт достал из кобуры бластер, внимательно оглядывая пустой коридор. – Мне все это не нравится.

Медперсонал в бессознательном состоянии, слабоумные пациенты… Дверь очередной палаты была приоткрыта, он пинком распахнул ее. Обитые поролоном стены, койка с захватами для рук и ног. На полу сидит, уткнувшись лицом в ладони, женщина в белом форменном халате, рядом валяется эмалированный лоток.

– Леди, вы меня слышите? – окликнул Норберт. – Вы здесь работаете?

– Да, – глухо простонала та.

– К вам в клинику привезли сегодня девушку, Илси Костангериос. Среднего роста, светловолосая, на левой руке – татуировка Тренажера. Где она?

Медсестра всхлипнула.

– Вы знаете, где она?

– Плохая… Обидела… – размазывая по лицу слезы и макияж, прохныкала женщина. – Я буду хорошей, не сердитесь!

– Да это здешняя пациентка, – шепнул Олег.

– Переодетая медсестрой? – возразил Норберт, но тут же засомневался: та определенно вела себя как больная.

Они обшарили весь второй этаж. Никаких следов Илси. И компьютеров в клинике нет: профессор Улервак считал, что последние разрушительно влияют на человеческую психику; он постоянно проталкивал эту гипотезу в своих научных трудах и интервью, подчеркивая, что его сотрудники ведут записи на бумаге, по старинке, благодаря чему никто из них до сих пор не свихнулся. Ищи теперь эти бумажки.

– Может, в подвале тоже есть палаты? – предположил Норберт.

Спустившись в вестибюль, они наткнулись на мужчину лет тридцати, худощавого, рыжеватого, с пистолетом. Норберт успел нажать на спуск первым. Луч бластера искривил ствол чужого оружия и прожег дыру в стене за спиной у незнакомца, помещение наполнилось удушливым запахом горелого пластика.

– Кто вы такие? – закашлявшись, выдавил мужчина.

– Наркоманы мы, – объяснил Норберт. – За химертонином пришли.

– Не стреляйте… – Новый приступ кашля. – Лекарство в сейфе… Покажу вам где…

– В какой палате Илси Костангериос?

– В двадцать третьей. Не трогайте ее, это же дочь губернатора! Идемте, я отдам вам химертонин. – Пошатываясь, он направился к арке.

Двадцать третья на втором этаже, припомнил Норберт. Но ведь Илси там нет! Вдруг у него зародилось новое подозрение: бандиты, которые побывали здесь до них и убили санитара, могли забрать ее с собой – чтобы потребовать с губернатора выкуп или для политического шантажа.

– Едем обратно, – позвал он Олега.

– Вы же не взяли химертонин! – растерянно крикнул им вслед служащий клиники.

– Хорошо, что напомнил. – Развернувшись, Норберт выхватил пистолет, заряженный парализующими капсулами, и уложил свидетеля.

– В чем дело? – спросил Олег. Норберт объяснил.

– Да, похоже на правду. Надо искать тот фургон.

Подъехав к развилке, они сняли маски, приладили на место номера. Олег заменил чип в компьютере электромобиля.

– Лучше ко мне! – предложил он, сосредоточенно глядя на дорогу. – Может, в сети что-нибудь всплывет, на полицейской линии. Не забывай, твоя сестра побывала в Тренажере. Возможно, она сумеет сбежать от бандитов.

– Если психиатры не накачали ее своими лекарствами, – мрачно заметил Норберт.

Благополучно миновав полицейский пост, машина въехала в пригород.

На Мишеле Перкоисе был все тот же костюм, в котором он ранее выходил в прямой эфир: флюоресцирующий пиджак, усыпанное бриллиантовым крошевом черное жабо «млечный путь», облегающие белые штаны и высокие сапоги со сложной системой застежек (если верить рекламе, «космические», хотя космонавты никогда таких не носили). Он пересек холл уверенной развязной походкой и остановился перед губернатором. На лице ведущего застыло хорошо знакомое миллионам телезрителей холодновато-ироничное выражение. Доставившие его в резиденцию охранники остановились у него за спиной.

– Как дела, Мишель? – вкрадчиво осведомился губернатор (головокружение после неразбавленной ликилы прошло, сейчас он был собран и полон бешенства). – Как твоя сегодняшняя передача?