Музейная пыль (СИ) - Клеменская Вера

— Ну что ещё случилось?

Я опять шмыгнула носом, зарываясь лицом в подушку. Вот скажу сейчас, как есть, а он… А он скажет, что ему такого счастья вовсе не надо. Связался на свою голову с безмозглой неуравновешенной девчонкой. Ещё и безответственной вдобавок.

— Софи, ты меня пугаешь, а мне сейчас и так не особо хорошо. Говори давай.

Слёзы потекли с новой силой. Не скажет он ничего подобного, это уж точно. Придумываю тут себе глупости, совсем крыша едет. А у кого бы на моём месте, интересно, не поехала?

— Софи! Кто умер?

— Никто, — всхлипнула я. — Ну… то есть… Кто-то умер, и мне жаль, правда, но я не знаю, кто…

Господи, что я несу?! Дико стыдно было за этот бредовый лепет, но поделать с собой ничего не получалось. Когда-то я была довольно смелой, но теперь совершенно не могла взять себя в руки.

— Ты поэтому плачешь?

— Нет.

— О господи… — простонал он. — Ты хоть поспала?

— Поспала, — подтвердила я. — И даже поела.

— Тогда успокаивайся.

— Не могу.

— Софи, слёзы — это запрещённый приём, ты ведь знаешь? И использовать его надо только в самых крайних случаях. Сейчас один из них?

— Да, — выдохнула я.

— Ты меня пугаешь. Рассказывай, а то я, знаешь ли, много могу ужасов напридумывать. Рассказать парочку?

— Н-не надо, — запнувшись, попросила я.

— Так не вынуждай.

Я попыталась погрузиться в медитацию. Чёрта с два у меня это вышло.

— Не начнёшь рассказывать ты, начну я.

— Я беременна.

Ну вот, я это сказала. Выпалила и зарылась в подушку поглубже, будто это могло меня от чего-то спасти. Будто вообще нужно было от чего-то спасаться. Разве что от собственных эмоций, но от них так не спрячешься. Ох, дайте мне успокоительного, литра три…

— Значит, уговаривать тебя перестать плакать бесполезно.

— И что теперь делать? — пробормотала я, порядком озадаченная таким ответом.

— А что, есть много разных вариантов?

— Ну… не знаю…

Варианты вообще-то да, имелись разные. Целых три как минимум. Конечно, третий, в котором мы делаем вид, что больше друг друга не знаем, после недавних признаний выглядел не особо логичным, но и его я не была полностью готова исключить. Зато однозначно исключала второй. На убийство не пойду.

— Если ты не хочешь этого, тебе ведь не нужно моего согласия.

Вынырнув из подушки, я уставилась на него во все глаза. Никогда ещё в моей голове не рождалось сразу столько всяких интересных и по большей части крайне жестоких способов расправы с человеком. Удушение подушкой было среди них самым гуманным.

— Да как ты… — начала я.

— Что, неприятно, когда о тебе думают вот так? — перебил он.

— Иди ты!

Я попыталась вскочить, но не тут-то было. И удержал он меня не рукой, конечно. Это было… досадно, между прочим. Никогда особо не любила обнимашки и вот это вот всё, а сейчас так хотелось…

— Как меня вообще угораздило с тобой связаться? — проворчала я, укладываясь обратно. — Стукнуть бы тебя как следует…

Злость постепенно проходила, сменяясь стыдом. Я бы обошлась без этого жестокого урока… или нет? Любить — это ведь не просто три слова сказать, это ещё и доверять человеку надо, и не немного, не местами. По-настоящему доверять. Я и доверяла на самом деле. Просто никак не могла выбраться из панциря прошлой обиды, вот и защищалась, совсем не думая, что, пытаясь избежать боли сама, причиняю её ему. И кто я после этого? Ещё кого тут с кем связаться угораздило…

— Всё, всё, — прошептал он. — Хватит плакать, малышка. Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду. Никогда, обещаю.

— Я тоже, — всхлипнула я. — Тоже не буду так больше, правда.

— И реветь перестанешь?

— Попробую.

— И замуж выйдешь?

— Выйду, — брякнула я, и тут же прикусила язык, снова выныривая из подушки. — Чего?! А где…

Сама не знаю, о чём хотела спросить. Где кольцо? Так вот оно, уже на пальце. Где цветы, свечи и шампанское? Да ну её к чертям, эту избитую типа романтическую чушь, всё равно она никогда мне не нравилась, даже в пятнадцать лет. К тому же с шампанским я вообще пролетаю, во всяком случае на ближайшие месяцев восемь точно.

— Ну? — поощрил он. — Чего бы тебе хотелось?

— Торт хочу, — неожиданно сама для себя призналась я. — С заварным кремом и ягодами.

Мама всегда пекла такой на дни рождения Роджа, и я его не особо любила, всегда предпочитала шоколадный. А теперь вот вспомнила и захотела именно такой мягкой сладости с кислинкой. С чего вообще вдруг? Просто капризничаю?

— Я бы тебе пообещал, — усмехнувшись, ответил Сантер. — Но ведь пока дойдёт до выполнения, ты пять раз передумаешь и чего-нибудь другого захочешь.

— Ага, — согласилась я. — Это обязательно.

— Вот тогда и посмотрим.

— А ты вообще серьёзно спросил? — уточнила я на всякий случай.

— О чём?

— Ну…

— Софи, вот честное слово! Нет, пошутил. Серьёзно, конечно. Просто планировал это несколько позже.

— Ты? Планировал? — ошалела я. — И когда только успел?

— Думал, когда всё это закончится, будем встречаться и всё такое. Сама ведь говорила, что нормальные люди так делают. Чтобы ты успела определиться, чего хочешь в жизни. А потом можно было бы уже и планы строить на дальнейшее.

— Ты правда это говоришь? — поразилась я. — Или к остальным симптомам у меня ещё и галлюцинации добавились?

— Говорю. Я не настолько ненормальный, как тебе могло показаться. Что, разочарована?

— Нет, — вздохнула я, чувствуя, что вот-вот снова начну плакать.

— Так, убери-ка сейчас же глаза с мокрого места!

— Не могу, — улыбнулась я, немного приподнимаясь, чтобы дотянуться до его губ.

И вот почему, почему стоит мне только во вкус войти, как тут же что-нибудь идёт не так?! На этот раз, например, постучали в дверь. Вежливо так, негромко, но всё равно чертовски невовремя!

— Войдите, — обречённо отозвалась я на очередной стук.

Логично было предполагать, что пришла медсестра или врач, но на пороге появилась Илона. Огляделась, потом остановила сердитый взгляд на совершенно безмятежной некромантской физиономии, упёрла руки в бока и выпалила:

— Как ты мог?! Вот тебе не стыдно, да?! Так трудно было позвонить или хоть на сообщение ответить? Да я чуть с ума не сошла, пока сюда летела!

— Трудно было, да. А тебе, кажется, следовало бы лететь не сюда, разве нет?

— Да помирились уже, — отмахнулась Илона. — Не съезжай с темы.

— Иль, правда было трудно. И кстати, я даже не знаю, где мой телефон.

— Прости, — неожиданно быстро сдалась Илона. — Просто передай потом привет тому придурку, который его забрал. Я уж думала, только на похороны и успею.

— Ну, по состоянию на вчерашнее утро оно примерно так и было, — пожала плечами я.

— Вот и я о чём, — устало вздохнула Илона, проходя и усаживаясь на стул. — И я, кажется, не вовремя?

— Да нет, — мужественно сообщила я.

Положа руку на сердце, мне очень хотелось выставить её за дверь и вернуться к прерванному занятию. Но поступить так было бы с моей стороны крайне некрасиво. Начну с этого, а дальше что? Буду названивать по триста раз на дню, требовать не отходить ни на шаг, ревновать к продавщице из булочной и вообще к каждому столбу и даже тени того столба? Фу, вот ещё!

— Извини, — всё равно сказала Илона, явно обращаясь ко мне. — Просто… ну… я ведь тоже волновалась. Как только эта дрянь отпустила, сразу звонить бросилась, а телефон выключен. Поначалу подумала — дела, всё такое, да и что могло страшного случиться? Вернулась домой, с Рейном поговорили, и тут такие новости: задержание, четверо погибших. Я опять звонить, конечно. И вот…

— Четверо? — вздохнул Сантер. — Значит, Элиот не выжил?

Илона покачала головой.

— По дороге в больницу умер, — сказала она после небольшой паузы. — Жаль. Тут на весь город один целитель, и тот на свадьбу дочери уехал некстати. Спроса на услуги нет, сам знаешь.

— Знаю, — поморщился Сантер. — Чёртовы фанатики.