Далеко от Москвы - Василий Ажаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Маменька родная, какой ужас! Посмотрите сами, как живут люди. Я бегу принимать немедленные меры.
— Чуть поспокойнее, Либерман! — крикнул ему вслед Батманов.
Возле первого барака он увидел Рогова. Тот вел разговор с каким-то долговязым парнем. Рогов говорил ровно и спокойно, однако слушать его было нелегко: вытянув руки по швам, парень даже качался от его наставлений.
— О чем беседа? — на ходу поинтересовался Батманов.
— Знакомимся с завхозом, — коротко ответил Рогов.
В бараке — наспех срубленном и покосившемся — было темно. Света от керосиновой лампы, стоявшей на длинном столе, нехватало на все помещение. На нарах, устроенных по вагонной системе, лежали люди в ватниках, валенках и шапках. Несколько человек жались к чугунной печке. Отовсюду раздавались кашель и чихание.
— Здравствуйте, товарищи! — сказал Батманов.
Никто ему не ответил. Батманов, проходя, дотронулся до печки — она была чуть теплой. Он сел на скамейку у стола, закурил и положил открытый портсигар на край стола. Он молчал и присматривался. Жильцы барака тоже молчали, глядя на него и на папиросы.
— Что ж, так и будем молчать? Рассказывайте, как живете? — сказал Батманов добродушно.
— Что рассказывать? Если глаза имеете, сами можете видеть. Дрожим от холода и ждем неизвестно чего, — отозвался стоявший у печки сильно сутулый и сгорбатившийся старик.
— Товарищ Зятьков?! — узнал его Батманов. — Значит, доехали?
— Доехали, — мрачно согласился старик.
— Где же Гончарук?
— Здесь. Лежит, болеет.
— Так дадим слово, товарищ Зятьков, начальнику участка. Пусть он нам сейчас объяснит как хозяин здешний — почему жилье дрянное построил, хуже сарая? Почему холодно в бараках? Где дрова? — Батманов задавал вопросы, не глядя на Мерзлякова.
— На подвозку дров выделена одна машина, — отвечал Мерзляков. — Возить приходится издалека, и она не поспевает. И дорога не позволяет возить, вот они знают — то и дело застревает машина.
— Почему дорога плохая? Почему выделена только одна машина, если этого мало?
— Транспорт весь нужен для производства. Трубы возить, и то не хватает машин. Вы сами видели.
— Видел, стоит ваш транспорт, — согласился Батманов. — А почему? Веселее отвечайте нам, хозяин!
Он ходил по бараку, всматриваясь в лица людей. Из полутораста человек, живших здесь, пятнадцать болели гриппом. Да и остальные нехорошо выглядели — исхудавшие, грязные, небритые. Воздух в бараке был спертый, тяжелый.
— Почему больные не изолированы от здоровых? Это же первое условие при эпидемии. Почему вообще такая запущенность быта?
Мерзляков молчал.
— Баня у вас бывает? — задавал все новые вопросы Батманов.
— Воды нет на баню, — сказал Зятьков.
— Почему нет воды, начальник участка?
— Вода в колодце замерзла. Приходится возить из речки, а она далеко. В транспорт опять все упирается. Воду возим лишь для питья...
Батманов присел на нары к одному из рабочих, заметив, что тот живо наблюдает за ним.
— Тут шофер Сморчков прибегал — заговорил рабочий. — Передавал, что немцев разбили под Москвой. Это кто ему сказал, ты?
— Да, я сказал. Красная Армия одержала победу, немцы отброшены от Москвы.
— Так, стало быть, правда! — по бараку прошел вздох облегчения. Кто-то возбужденно и громко зашептал. Люди зашевелились, подступая ближе.
— Спасибо тебе, хороший весть принес, — удовлетворенно сказал собеседник Батманова. Он говорил с неуловимым акцентом, неправильно строя отдельные фразы. — У нас тут сказка болтали — у немцев Москва. Я верить не мог: как так у немцев? Сталин на Красной площади сказал, что победим, и вдруг — отдали Москву.
Он замолчал, продолжая пристально смотреть на Батманова и поджимая закутанные ватником ноги.
— Тоже хвораете? — спросил Батманов. Он уже догадался, с кем говорит.
— Захвораешь!
— Грипп? Температура?
— Что грипп? Сердце болит, голова болит, душа болит. Из-за него заболел, — рабочий показал на Мерзлякова. — Почему спрашиваешь? Ты — доктор?
— Нет. Давайте знакомиться, я начальник вашего строительства, зовут меня Батманов Василий Максимович.
Рабочий быстро привстал, он оказался невысоким и очень широким в плечах. По бараку пронесся шум.
— Ждали тебя, ой, ждали! — сказал рабочий. — Говорили, что не доедешь. Далеко, дороги нет, холодно. Край свет. Дудин тебя прислал или сам?
— И Дудин послал, и сам. Я потом расскажу вам, товарищи, почему я не мог прибыть сюда раньше. Надежного человека направил вместо себя, да с ним несчастье случилось. Вы его и не видели, кажется. А о вас я много слышал. Вы Умара Магомет, сварщик, правильно?
— Правильно. Умара Магомет. Был сварщик.
— Был? А сейчас?
— Сейчас я бездельник. Паразит.
— Почему бездельник?
— Нет мне работа. Торопился сюда, спешил. Здесь мой работа не нужен. Заявление я послал Дудину. Если б ты не приехал, бежать бы пришлось отсюда. И все убежали б, один Мерзляков остался бы. Или выгнали бы его сами...
— Значит, и работы людям не нашлось? — спросил Батманов, чуть поворачиваясь к Мерзлякову.
— Сварочных работ не ведем еще, товарищ начальник стройки...
— Я не прошу сварочных работ! — взорвался вдруг Умара. — Согласный трубы грузить! Согласный снег разгребать! Пошли куда хочешь — только, чтобы польза была от работы, только не делай меня бездельник! Вот, смотри, кругом — трактористы, сварщик, слесари, монтеры — все хотим работа, пусть какой-нибудь! Сейчас нет нашей работа, потом будет. Стройка постепенно развернуться должен.
— Правильно, товарищ Умара! — сдерживая волнение, сказал Батманов.
Умара подошел близко к Мерзлякову и с болью, со страстью выкрикивал ему в лицо:
— Никогда не простим, что сделал нас паразит! Слышал, что Батманов сказал? Он — хозяин. А ты... Не хозяин ты! Руки мы опустили, чуть не пропали с тобой! Убежать я хотел от тебя, а куда? И убежать нельзя. На фронт меня не пустили, сюда везли — так далеко, чтобы нефтепровод варил. Сам Дудин меня посылал. Как торопились сюда!.. Машина тащили на себя, пешком шли... Скажите, зачем?
— Вы не кричите, я не глухой, — раздраженно отодвинулся от сварщика Мерзляков.
— Ты не глухой, — согласился Умара. — Ты только вата набил уши... Нет, я буду кричать, а ты слушай! Пусть начальник стройка смотрит на тебя и на меня. Пусть он скажет, кто прав, кто виноват.
— Я вас призываю к порядку! — обозлился Мерзляков.
— Сами-то вы знаете, какой бывает порядок? — сдавленным голосом спросил Батманов.
— Нехорошо, Мерзляков, худо совсем! Собака жизнь у нас, — наступал Умара. — Думаешь, жалуемся, что холодно? Нет, можем простить тебе, что холодно. Голодно? Тоже простим. Воды мало? Ладно. Что курить жалеешь дать? Пускай!.. У меня два брата на войне, им хуже. Ты нам сто раз говорил: «Нельзя требовать... война!» Не возражаем, правильно!.. Но ты тряпка сделал нас. Сила лишил! Работа отнял! Стройка провалил! Это не простим тебе! — Он в неистовстве повернулся к Батманову: — Начальник Батманов, судить надо его.
— Да кто вам работу не давал? — втянув голову в плечи, испуганно отозвался Мерзляков. — Сами не хотели. Пожалуйста, работай.
— Не надо врать, Мерзляков! — крикнул Зятьков, распрямляясь. — Плохой вы хозяин, довели нас до беды!
Батманов не сводил с начальника участка тяжелого, свинцового взгляда.
— Я приехал, чтобы поработать здесь вместе с вами, товарищи. Не уеду отсюда, пока не наведем порядка и дело не пойдет как надо, — сказал он, поднимаясь. Обернувшись к Мерзлякову, Василий Максимович бросил: — Идемте.
Едва они вышли из барака, Батманов схватил Мерзлякова за грудь и, подтянув к себе, почти оторвав от земли, закричал, уже не в силах сдержать возмущение и гнев:
— Кто вы, Мерзляков? Кто вы такой, если отважились надругаться над нашими людьми, над нашим делом? На что употребили вы доверие, оказанное вам? Все ошибки и промахи простил бы — что работать не умеете, что напутали здесь, что бестолочь во всем... Но уж если вам советские люди дешевле свиньи — вы негодяй! И мы будем вас судить. Судить!
Он отпихнул захрипевшего Мерзлякова, и тот опрокинулся в снег, онемев от страха.
Сжав кулаки, Батманов шагал в сумерках, не разбирая пути, ничего не видя перед собой. Рогов, шедший навстречу, почти силой остановил его:
— Давайте команду, Василий Максимович, принимать мне это хозяйство. Участок по вкусу, подходящий.
Батманов молчал, тяжело дыша. Рогов напомнил:
— Вы мне обещали право выбора. Вот я и выбрал.
— Обещал. Принимай. Немедленно принимай, сейчас же! — Батманов говорил, задыхаясь. Доведенные до отчаяния жильцы барака стояли у него перед глазами. — Мы очень виноваты перед людьми. Надо теперь завоевать их доверие. Работой оправдаться перед ними. Чтобы как проклятые работали все!.. Завтра я приду в бараки, и чтобы в них было тепло. Чтобы чисто было! Больных отделить. Дать пищу, какую только можно. Не жалеть продуктов. Курева, табаку дать. И работу дать — нужную, хорошую работу. Они тоскуют по ней, они рвутся в бой... Ну что ты стоишь? Действуй! И Либерману передай — душу из него выну, если не будет шевелиться.