Натуралист на Амазонке - Генри Бейтс

Индейский элемент заметно проявляется в развлечениях жителей Эги. Во всех римско-католических праздниках, которые отмечаются с большим воодушевлением, незамысловатые индейские игры сочетаются с обрядами, введенными португальцами. Кроме того, коренные жители справляют свои собственные, более простые торжества. В этих случаях индейцы различных племен объединяются, потому что в общих чертах забавы были некогда одинаковы у всех племен. Индейское понятие праздника включает в себя костры, шествия, маскарад, подражание различным животным, беспорядочный барабанный бой и гуденье на свирелях, однообразную пляску, длящуюся часами без перерыва, и, что всего важнее, постепенное и полное опьянение. Однако индейцы придают этим действиям какое-то суеверное значение и полагают, что развлечения, присоединенные к римско-католическим праздникам потомками: португальцев, также составляют существенную часть религиозных обрядов. Но в этом отношении необразованные белые и метисы осведомлены ничуть не лучше бедных ограниченных: индейцев. Все смотрят на религиозный праздник, как на развлечение, в котором священник играет роль распорядителя илиглавного действующего лица.

У общительных, беспечных белых и мамелуку поводом для праздника служит чуть ли не всякое из ряда вон выходящее событие, независимо от дней святых, будь то похороны, крестины, свадьба, прибытие чужеземцев и т.п. Соблюдается обычай поминок по покойнику. Через несколько дней после приезда меня разбудил посреди темной сырой ночи Кардозу, для того чтобы я пошел в гости к соседу, у которого только что умерла жена. Я увидал, что тело лежит на столе, в голове поставлено распятие и зажжены восковые свечи, а комната полна женщин и девушек, присевших на табуретках или на корточках. Мужчины сидели вокруг открытой двери, курили, пили кофе и рассказывали разные истории; понесший утрату муж изо всех сил старался занимать народ остальную часть ночи. Жители Эги рады, по-видимому, случаю превратить ночь в день: ночью прохладно, приятно и можно просидеть все время на открытом воздухе, как обычно, лишь в рубашке к штанах, не обливаясь потом.

Покровительница Эги — святая Тереза, и празднество в ее годовщину длится, подобно большинству остальных, десять дней. Начинается оно очень спокойно с вечерних литаний, распеваемых в церкви, куда приходит много народу, все вымытые и чисто одетые в коленкор и муслин; девушки закалывают жасмин и другие живые цветы в волосы, женщины не носят никаких головных уборов. Вечера проходят приятно; в церкви зажигают восковые свечи и освещают ее снаружи, устанавливая по всему фасаду множество маленьких масляных лампад — простых глиняных чашек или половинок толстой кожуры горького апельсина. Молящиеся очень внимательны, и ответы в литании божьей матери, которые поет хор из двухсот свежих женских голосов, радуют слух, разносясь над тихим селением. К концу празднества начинается веселье. Устроители праздника держат свои дома открытыми, и танцы, барабанный бой, бренчание гитар и необузданное пьянство мужчин и женщин, старых и молодых, длятся день, ночь и еще день почти без перерыва. Меня всегда поражало, как мало отличалось поведение народа на этих гуляньях, повторяющихся не раз в году, от того, что я видел на храмовых праздниках в захолустных деревушках в Англии. Старики наблюдают за весельем и ведут нескончаемые беседы за своими чашами; детям разрешают лечь спать попозже; сумрачные, замкнутые парни становятся болтливыми, жмут друг другу руки и хлопают один другого по спине, и вдруг выясняется, какие они закадычные друзья. Люди со сварливыми задатками становятся задиристыми, влюбчивые объясняются в любви. Индеец, обычно столь молчаливый, находит применение своему языку и излагает незначительнейшие подробности какого-нибудь пустячного спора, который он вел со своим хозяином много лет назад и о котором все давно позабыли; в точности так же, по-моему, ведут себя, будучи навеселе, невежественные рабочие в Англии. Наблюдая эти черты нравов, поневоле задумываешься над сходством человеческого характера повсюду, где люди стоят на почти одинаковой ступени развития культуры и жизненного уровня.

Индейцы активно участвуют в увеселениях накануне Иванова дня и еще в одном или двух праздниках, отмечаемых около этого времени года — в конце июня. В одних развлечениях преобладает португальский элемент, в других — индейский; следует, однако, иметь в виду, что маскарад, пение речитативом и т.п. искони свойственны обоим народам. Многие мужчины и юноши наряжаются, представляя различные фантастические фигуры животных или людей. Двое-трое одеваются великанами, прибегая к помощи высокого каркаса. Один играет роль Кайпора, своего рода лесного божества, похожего на Курупиру, о котором я уже упоминал. Вера в это существо является, по-видимому, общей для всех племен группы тупи. Судя по тому как наряжают его фигуру в Эге, это неуклюжее, уродливое чудовище с красной кожей и длинными косматыми рыжими волосами, свисающими до середины спины. Индейцы верят, что у него есть подземные кампу и охотничьи угодья в лесу, изобилующие пакой и оленем. Вообще он не является объектом поклонения, никто его не боится — разве что дети, и он считается просто чем-то вроде домового. Большинство ряженых представляет животных — быков, оленей, аистов магуари, ягуаров и т.д.; для этого служат легкие каркасы, которым придают форму изображаемых зверей и покрывают старой крашеной материей. Некоторые из тех имитаций, которые я видел, были великолепны. Один изобретательный малый придал холщовой тряпке форму тапира, забрался под нее и зашагал на четвереньках. Он соорудил гибкий, как у настоящего тапира, нос и так хорошо изображал пасущегося зверя перед входом в дома видных жителей, что, где бы он ни появился, его встречали взрывами хохота. Другой индеец разгуливал особняком, наряженный журавлем жабиру (крупная птица, которая стоя достигает 4 фута в вышину), и необыкновенно удачно подражал походке и повадкам птицы. В какой-то год один индейский паренек, к бесконечному удовольствию городской публики, копировал меня. Накануне он пришел ко мне одолжить старую блузу и соломенную шляпу.

Я почувствовал себя обманутым, когда увидел его в ночь представления выряженным энтомологом, с сачком, ягдташем и подушечкой для накалывания. Для довершения сходства он одолжил где-то оправу от старых очков и теперь напялил ее на переносицу. На толпу мальчиков, одетых оленями, козами и т.п., время от времени совершал набег индеец в маске ягуара. Ряженые держались по большей части вместе, переходя от дома к дому; представлением руководил один старик-музыкант, который аккомпанируя себе на гитаре, пел своего рода речитативом.