Волчьи игры - Людмила Астахова

«Ну, мне же с вами не детей нарекать, милейший господин Эрмид», — подумала леди Конри и промолвила многозначительно:

— Случается так, что привычки прошлого оказываются весьма полезны в настоящем. Как раз для создания будущего. И тут важно не ошибиться с выбором… единомышленников. Вот, к примеру, мой супруг, при всех его несомненных достоинствах, — человек прошлого. И в том будущем, которого мы желаем для Архипелага, ему места, увы, не будет. А каким видится грядущее материка вам, господин Эрмид?

«Тут уж только полный кретин не поймет, что ему предлагают! — начиная раздражаться, мысленно добавила она. — А вы, шурианский друг мой, не похожи на кретина».

У шуриа чуть глаза из орбит не вывалились от восхищения.

Дамочка только что предложила ему весь материк? Однако! Надо отдать должное леди Конри — она уже сумела превратить кучку болтунов в настоящую тайную организацию. То ли еще будет? Иногда отчаянным авантюристам удается то, к чему веками идут расчетливые и дальновидные политики и так и не достигают цели.

— Материк — это хорошо и, я бы сказал, весьма щедро. Вот только шуриа не так многочисленны, им такой кус не проглотить. Однако все меняется… Непрочен и недолговечен мир между Синтафом и Файристом, Вилдайр точит зуб на Конфедерацию, да и с севера приходят странные известия. Но, как подсказывает мой опыт, в мутном и бурном потоке водится самая большая рыба. Главное — вовремя начать лов. Я хочу поймать Шанту. Пока только Шанту.

Такой ответ Элайн удовлетворил.

— Что ж, мне понятны ваши сомнения, сударь, — доверительно молвила она. — Более того, я отчасти разделяю ваше недоверие. И в самом деле, стоит ли поверять свои чаяния человеку, с которым вы знакомы столь недолго? Но мы это исправим. Полагаю, вы не откажете мне в чести посетить этот дом… скажем, послезавтра, в шесть пополудни? Здесь соберется общество, которое могло бы показаться вам занимательным.

У олеандра запах резкий, почти приторный, а сок ядовит, но ведь это не мешает любоваться гроздьями цветов. И плата за прекрасный вид не так уж велика. Шуриа перевел взгляд с цветов на лицо Элайн. Половина дела сделана — он привлек к себе внимание, заинтересовал и оказался вовсе не столь покладист, как ожидалось. Видимо, до сего дня леди Конри зналась с детьми Шиларджи, которые ради красивого словца и гордого звания борца за свободу готовы прыгать и визжать от восторга. С другой стороны, если уж Элайн решилась прощупать потенциального… союзника на твердость убеждений, то наверняка разузнала о господине Эрмиде все возможное. И сложила один и один. Если в Рамсиле некий шуриа грабит банк, а потом в Индаре появляется шуриа, сорящий деньгами, то, скорее всего, это один и тот же человек.

Грабитель-революционер? А почему бы и нет?

Время работало против Джэйффа Элира. Его обольстительной визави достаточно лишь попросить у своих шурианских друзей опознать непонятного господина Эрмида. И когда бы целью его оставались красавцы из «Новой Рилинды», на том они бы с леди Конри и расстались. Но требуются еще и доказательства предательства Конри…

За соседней кадкой вздохнули с облегчением. Кто-то устал держать на весу пистолет.

— Я крайне польщен вашим доверием, миледи, и, разумеется, с радостью воспользуюсь вашим приглашением.

«Шиларджи! Как все сложно. В мое время к брюху эдакого претендента в соратники или чуть пониже просто приставляли ихинцу и спрашивали: «Жить хочешь, сука?» И еще одним рилиндаром становилось больше. А тут такие нежности!» — подумал Джэйфф.

— А теперь я сама провожу вас. Вашу руку, сударь.

«Напишу Бэхрему, пожалуй. Сегодня же. Хотя… — Леди Конри прикусила губу, вдруг засомневавшись. — Нет, позже. Я и сама вполне способна разобраться».

В свой поцелуй ручки шуриа вложил всю свою любовь и ненависть к детям Хелы, благо и того, и другого у него накопились немалые запасы.

Джойана и Грэйн

Тот, кто отправляется в путешествие в конце осени, всегда рискует не только простудиться, но и погрузиться в меланхолию. Унылые пейзажи за окнами кареты, ледяные пальцы вездесущих сквозняков, короткие дни и тягостные сумерки наполнят любое сердце тоской и печалью. Ноябрьскими долгими вечерами смертным надобно сидеть возле очага, попивать горячее вино и рассказывать притихшим детишкам страшные сказки, поминать добрых духов и почтительно отзываться о богах. И только самый беспокойный человек, отягощенный неотложными заботами, двинется в дальнюю дорогу по первому снегу.

Прошедший год выдался удивительно теплым, уж солнышко постаралось согреть землю, словно мать, укутывающая хворое дитя в мягкое одеяло. Тучи над Эскизаром ходили тяжелые, практически снежные, но проливались они дождем, и когда бы не более-менее приличные дороги, то Джонина карета уже сорок раз увязла бы в грязи. А если бы не Грэйн с капралом ир-Сэйганом, то и сама Джона погрузилась бы в печаль. Казалось, деревья тянут к шуриа черные руки, умоляя о чем-то важном, а вороны хрипло кричат вслед злые слова жалоб.

«Укрррали наши срррдца! Бррросили умирррать! Обескррровили! Шиларррджи! Шиларррджи! Прррости! Верррнись!»

И, как назло, Сизая Луна шла на убыль, отворачивая лик свой от земли, как опытный лекарь отводит глаза от безнадежного больного, не в силах врать о скором исцелении.

В гостиницах ночевать путешественницы больше не решились. В лучшем случае получится нэшанская история, а в худшем — могут и стрельнуть ненароком. И если бы не требовалось менять лошадей, то так бы катили до самого Дэйнла без долгих остановок.

Не слишком-то удобно двум женщинам трястись в карете целыми днями без возможности как следует помыться и привести себя в порядок, но Джона по-детски утешала себя историей Шиярши, у которой и вовсе никакого экипажа не имелось. Сказочная путница месила грязь своими ногами, и скорее всего — босыми. Так что нечего роптать!

«А в Кэдвене, должно быть, уже снег». Грэйн, изрядно утомленная сидением в карете, частенько выбиралась и продолжала путь верхом. Благо что мерин эрне Кэдвен достался смирный и к выкрутасам не склонный. Хорошей наездницы из ролфийки так и не получилось. Нет, в седле она держалась пристойно и вполне способна была на длительный марш, однако любви и взаимопонимания с конями, как Грэйн ни старалась, у нее все равно не возникло. Те времена, когда все лошади поголовно представлялись ролфийке загадочными и опасными тварями с непредсказуемым нравом, впрочем, остались позади. Теперь эрна Кэдвен научилась их различать. Кобылы — хитрые и коварные, потому что женщины; жеребцы — они жеребцы и есть, и связываться с ними — себе дороже. В итоге хоть сколько-то общий язык ролфийке удалось найти только с меринами. Хотя, будь ее воля, она предпочла бы мула!