Искусство программирования для Unix - Эрик Реймонд

Все вышесказанное заставляет более четко сформулировать центральный вопрос данной главы: когда большие цели оправдывают создание большой программы?

13.3.2. Компромиссы не действуют

Сопоставление редакторов Sam и vi явно указывает на то, что, по крайней мере, если рассматривать редакторы, попытки достичь компромисса между минимализмом ed и всеохватывающей полнотой Emacs не имеют значительного успеха. Такие попытки предпринимались разработчиками vi, в результате редактор утратил преимущества минималистской конструкции, но не приобрел достоинств Emacs. Напротив, vi попадает в ловушку специального кода. Этой ловушки избежал редактор Wily, но он не может сравниться с мощностью Emacs и для выполнения серьезных функций требует нестандартного интерфейса сопряжения от каждого из его интерактивных симбионтов.

Очевидно, существует проблема, толкающая редакторы в направлении увеличения сложности. В случае с vi данную проблему идентифицировать не сложно: это стремление к удобству. Несмотря на то, что теоретически адекватным может быть редактор ed, весьма немногие пользователи (кроме, возможно, самого Кена Томпсона) отказались бы от экранного редактирования в стремлении препятствовать раздуванию кода.

В более широком смысле программы-посредники между пользователем и внешним миром особенно богаты функциями. В число таких программ входят не только редакторы, но и Web-браузеры, программы для чтения почты и новостей, а также другие коммуникационные программы. Все они стремятся развиваться в соответствии с законом охвата программ (Law of Software Envelopment), известным также как закон Завински, который гласит: "Каждая программа пытается расширяться до тех пор, пока не сможет читать почту. Программы, которые не могут расширяться до такой степени, заменяются теми, которые могут".

Джейми Завински (Jamie Zawinski), автор этого утверждения (и один из ведущих разработчиков Web-браузеров Netscape и Mozilla), в более широком смысле утверждает, что все действительно полезные программы склонны превращаться в нечто подобное "швейцарскому армейскому ножу". Коммерческий успех крупных, интегрированных пакетов приложений за пределами мира Unix часто подтверждает данную теорию и откровенно ставит под сомнение Unix-философию минимализма.

В пределах своей корректности закон Завински означает, что некоторые программы стремятся быть малыми, а некоторые большими, но средняя масса нестабильна. Поверхностные проблемы vi можно отнести к истории, но более глубокие являются результатом постоянной необходимости добавления функций и одновременного неприятия встроенных сценариев и функций управления подпроцессами, которые у приверженцев vi ассоциируются с чрезмерным размером программы. На другом уровне принятие двух режимов в интерфейсе (командного режима и режима вставки) открыло "банку с червями" — стало гораздо проще добавлять новые команды, не принимая во внимание их влияние на сложность конструкции в целом.

Примеры Emacs и Wily далее подсказывают, почему некоторые программы стремятся быть большими: для того, чтобы в одном контексте можно было объединить несколько связанных задач. Редактирование и контроль версий (или редактирование и обработка почты, редактирование и отладка и т.д.) являются отдельными задачами с точки зрения разработчиков, однако пользователи часто предпочитают иметь одну большую среду, позволяющую им выделять блоки текста, а не тратить время и отвлекаться, перепрыгивая между несколькими программами, каждой из которых необходимо передать одно то же имя файла или содержимое некоторого буфера обмена.

В более широком смысле предположим, что рассматривается вся Unix-среда как единое произведение сообщества. Тогда культ "небольших точных инструментов" и стремление сохранять низкий уровень сложности интерфейса и размер кодовой базы могут привести прямо к ловушке ручного труда — пользователю приходится обслуживать весь общий контекст самостоятельно, поскольку инструменты не делают этого.

Возвращаясь к специфике редакторов, Sam показывает, что конструкция vi не верна. Wily — смелая попытка предотвратить крайность Emacs, которая не достигла цели, поскольку Wily не способен поддерживать подсветку синтаксиса. Однако Wily или некоторая реализация конструктивных идей Emacs, очищенных и освобожденных от исторического груза, — возможно, правильное решение. Значение необязательной сложности зависит от целей, определяемых разработчиком, а способность распределения контекста среди всех инструментов, ориентированных на обработку текста и связанных с задачей, является весьма ценной.

13.3.3. Является ли Emacs доводом против Unix-традиции?

Традиционное для Unix видение мира, однако, настолько привязано к минимализму, что в нем не слишком хорошо различаются проблемы специализированного кода vi и необязательная сложность Emacs.

Причиной того, что vi и Emacs никогда не привлекали Unix-программистов старой школы, является то, что эти редакторы уродливы. Возможно, это обвинение — мнение "старой Unix", но если бы оно не защищало своеобразный стиль старой Unix, то "новой Unix" не существовало бы.

Нападки пользователей vi на Emacs, наряду с нападками на vi со стороны все еще привязанных к ed радикальных представителей старой школы, — лишь эпизоды в крупном споре, противостоянии изобилия богатства и добродетелей аскетизма. Данный спор связан с конфликтом между стилями Unix старой и новой школ.

"Своеобразный стиль старой Unix" являлся отчасти следствием бедности, точно так же, как японский минимализм, — человек учится делать больше и более эффективно, имея немногое, когда у него нет другого выбора. Однако Emacs (и Unix новой школы, воссозданная на мощных PC-компьютерах и скоростных сетях) — порождение богатства.

Иной была Unix старой школы. В Bell Labs были достаточные ресурсы, поэтому Кен не был ограничен требованиями срочного создания продукта. Вспомним оправдание Паскаля за написание длинного письма ввиду того, что у него не было времени, достаточного для написания короткого.

С тех пор Unix-программисты поддерживают традицию, в которой изящное превозносится над чрезмерным.

С другой стороны, массивная конструкция Emacs появилась не в Unix, а была создана Ричардом М. Столлменом внутри весьма отличающейся культуры, процветающей в 1970-х годах в лаборатории искусственного интеллекта (Artificial Intelligence Lab) Массачусетского технологического института (MIT). Лаборатория AI MIT была одним из богатейших подразделений академии компьютерных наук Люди учились рассматривать вычислительные ресурсы как дешевые, предвосхищая позицию, которая в течение последующих пятнадцати лет была бы нежизнеспособной в каком-либо другом месте. Столлмен был равнодушен к минимализму, он искал максимальную мощность и простор для своего кода.

Центральный конфликт в Unix-традиции всегда был и остается между двумя подходами — делать больше с меньшими ресурсами и делать больше с большими. Конфликт снова возникает во множестве различных ситуаций, часто как борьба между конструкциями, имеющими качество четкого минимализма, и конструкциями, в которых выразительность и мощь выбираются даже ценой высокой сложности. Аргументы обеих сторон ("за" или "против" Emacs) иллюстрируют данное напряжение с тех пор, как эта программа в начале 1980-х годов была впервые перенесена на Unix.

Такие же полезные и крупные программы, как Emacs, ставят Unix-программистов в неудобное положение именно потому, что они заставляют сталкиваться с этим конфликтом. Примеры таких программ подсказывают, что минимализм старой школы Unix ценен как наука, но так можно впасть в крайность догматизма.

Существует два пути решения данной проблемы. Один — отрицать, что большая программа действительно является большой. Другой путь состоит в развитии способа анализа сложности, который не является догмой.

Мысленный эксперимент с заменой Lisp и библиотек расширения дает возможность по-новому взглянуть на частое обвинение, что Emacs раздут, потому что его библиотека расширений столь велика. Возможно, это так же несправедливо, как заявление о том, что файл /bin/sh раздут, поскольку велика коллекция всех сценариев в системе. Emacs можно было бы считать виртуальной машиной или конструкцией вокруг коллекции небольших, точных инструментов (режимов), которые были написаны на Lisp.

С такой точки зрения главное отличие между shell и Emacs заключается в том, что дистрибьюторы Unix не поставляют вместе с shell все существующие в мире сценарии. Неприязнь к Emacs из-за того, что наличие в нем универсального языка выглядит как распухание кода, приблизительно столь же неразумна, как отказ от использования сценариев ввиду того, что в shell имеются условные операции и циклы. Так же как для использования shell-сценариев не требуется изучать shell, нет необходимости изучать язык Lisp, для того чтобы пользоваться редактором Emacs. Если в Emacs имеется проблема проектирования, то она связана не столько с Lisp-интерпретатором (структурная часть), сколько с тем, что библиотека режимов представляет собой беспорядочное "нагромождение исторических наростов". Однако пользователи могут пренебречь данным источником сложности, так как неиспользуемые компоненты не влияют на их работу.