Сочинения. Том 1 - Евгений Тарле

И все это как-то проходило мимо, ничуть его не затрагивая, потому что ему было некогда: сначала он мечтал стать солдатом и отправиться в неизвестные места к таинственным враждебным народам; потом он мечтал основать колонию на одном из заброшенных островов Тихого океана и оттуда предпринимать отважные экспедиции против неприятелей — каких? он сам хорошенько не знал и называл впоследствии Испанию; затем явились новые планы — службы в Индии и борьбы с туземными державцами в глубине этой страны, тогда покрытой колоссальными непроходимыми тропическими лесами, лугами и озерами. Может быть, вследствие принадлежности своей к протестантской семье он в детстве и первой юности относился к английскому правительству не то вполне нейтрально, не то даже дружелюбно; по крайней мере его мечты вовсе не исключали поступления на английскую военную службу, основания колонии с помощью Вильяма Питта (о чем он даже подавал проект английскому министру) и тому подобных комбинаций.

И непременно в этих мечтаниях есть враги и война с ними, борьба и движение. Жизненная карьера Вольфа Тона сложилась следующим образом: он учился сначала в колледже Троицы, потом в Дублинском университете, специализовался на изучении права, которое терпеть не мог и называл безнравственным в принципах и в приложениях; в адвокаты он готовился по желанию и просьбам отца и курс окончил хорошо только вследствие замечательных способностей.

Двадцати двух лет от роду он полюбил одну молодую девушку, и так как были препятствия со стороны ее родных, он увез ее и обвенчался, а затем поселил ее в семье своего отца, сам же отправился в Лондон устраивать дальнейшее будущее. В Лондоне он провел 2 года (1787–1788 гг.) один, делясь скудным куском хлеба со своим братом и как будто готовясь к адвокатской практике, а на самом деле почти вовсе не заглядывая в судебные учреждения и упорно работая над разными полуфантастичными проектами, из которых ничего реального не выходило. В самом конце 1788 г. последовало примирение с ним семейства его жены, и он вернулся в Дублин, где с 1789 г. начал заниматься практикой. Замечательным свойством обладал Вольф Тон: у него хорошо выходило даже такое дело, за которое он принимался с отвращением. Природные силы ума и удивительные способности выручали. И занятие адвокатурой, страшно его тяготившее, тоже пошло у него так, что он стал зарабатывать довольно много. Но уже спустя год практика стала ему совсем невмоготу, и он ее совершенно оставил. Средства к существованию были теперь, после примирения с тестем, совершенно достаточны для его семьи; он отдался всецело политике, которая его до того времени совсем не интересовала. Почему так случилось, чем обусловилось это совершенно внезапное направление мысли Вольфа Тона, мы не можем сказать в полной точности. Начавшейся французской революцией и ее впечатлениями можно (как увидим) объяснить дальнейшие движения ирландской политической мысли вообще и конечные идеалы Вольфа Тона в частности: уже с 1790 г. влияние революции несомненно и сильно; тем не менее оно сказалось на Вольфе Тоне не сразу. Весной 1790 г. он опубликовал памфлет, в котором резко критиковал систему управления лорда-наместника Букингема, в январе того года подавшего в отставку. Его точка зрения в этом памфлете резко оппозиционная, но еще вполне лояльная относительно английскою владычества. (При свободе печати, уже тогда существовавшей в Ирландии, мыслима была бы в прессе иная точка зрения.) Парламентские виги сочли его в первое время своим и сблизились с ним. Однако очень скоро уже обнаружилось, что им не по дороге: Вольф Тон напечатал новый памфлет, в котором весьма явственно сводил дело к необходимости полной независимости от Англии. Повод к подобным заключениям был на этот раз самый щекотливый для Англии, ибо касался внешней политики. Произошло столкновение между английскими и испанскими судами, сопровождавшееся оскорблением британского флага, и в Лондоне заговорили о войне с Испанией. Так как кредиты для войны должны были вотироваться по закону и в английском, и в ирландском парламентах, то Вольф Тон, предупреждая события, написал брошюру, посвященную рассмотрению вопроса: обязана ли Ирландия непременно принимать активное участие во внешних столкновениях Англии с другими державами? По его мнению, раз Англия начинает ссоры и вообще ведет сношения с иностранными землями без всякого участия Ирландии, то столкновения Англии с ними к Ирландии никакого отношения иметь не могут. В ссоре Испании с англичанами Ирландия, говорит Вольф Тон, столь же мало принимала участия, «как если бы спор возник между японским императором и корейским королем», расплачиваться же за английские предприятия ирландцам нет никакой нужды. Виги, изображавшие в дублинском парламенте оппозицию, совершенно не вняли советам Вольфа Тона и наравне с правительственным большинством вотировали кредит в 200 тысяч фунтов. Отношения между ними и Вольфом Тоном после этого сильно охладели. Все еще он не становился на революционную дорогу; он ждал, но в ожидании все повышал и повышал свои требования, все расширял свои политические идеалы. На парламентскую же оппозицию он весьма быстро усваивал тот взгляд, окончательная формулировка которого несколько позже вылилась у него в признании, что он «давно уже презирает так называемую оппозицию гораздо искреннее, нежели обыкновенных проституток», ибо проститутки не столь лицемерны. В это же время стала у него складываться та ненависть к Англии, которая, по его собственным словам, настолько глубоко укоренилась в его натуре, что стала «скорее инстинктом, нежели принципом».

Все яснее и яснее вырисовывается перед ним главная цель всей остальной его жизни: полнейшее отделение Ирландии от Англии в виде совершенно самостоятельного государства. И сообразно с этим все напряженнее ищет его мысль средств и методов первоначальных, подготовительных действий, необходимых для начала борьбы. Люди, одаренные сильно развитым воображением и быстро схватывающими все на лету способностями, часто страдают отсутствием усидчивости, уменья сосредоточиться. У Вольфа Тона эти недостатки были, но поглотившая его мысль дала ему и сосредоточенность, и усидчивость. При тех обстоятельствах, какие тогда его окружали, Вольф Тон сдержал свою природную порывистость и долго осматривал и зондировал почву, пока не приступил к решительному делу. Нужно отметить необыкновенную жизнерадостность, сказывающуюся в любопытном дневнике, который остался после Вольфа Тона. Этот человек был в беспрерывной работе с 1791 г. до рокового ареста, подвергался страшнейшим опасностям, встречал досадные и тяжелые препятствия, и за все эти 7 лет юмор и хорошее расположение духа, с интервалами конечно, не покидали его. Очень уж он был уверен в торжестве своего дела, а Паскаль недаром сказал: «Il у a plaisir d’etre dans un vaisseau battu de l’orage, lorsqu’on est assuré qu’il ne périra point». Подлинные бури еще не настали в 1791 г., но Вольф Тон уже начал снаряжать то судно, где ему и лорду Фицджеральду суждено было стать рулевыми и обоим погибнуть. Он быстро понял, что не только с драками «предрассветных парней» и католиков-дефендеров, но и с другими, менее острыми проявлениями расовой и вероисповедной вражды в Ирландии необходимо покончить как можно скорее. Пока английское правительство имело повод и возможность прикидываться кроткой и огорченной всеобщей матерью, которая к прискорбию своему никак не может унять дерущихся детей; пока пресвитерианам и англиканцам внушалось, что католики собираются устроить Варфоломеевскую ночь, а католикам — что «предрассветные парни» и волонтеры кое-как удерживаются только метрополией от самых худших неистовств, до тех пор ни одного серьезного шага против Англии предпринять нельзя было. Вольф Тон выдвинул точку зрения, которая, как ему казалось, способна была привести к намеченной первоначальной цели: успокоить ирландскую междоусобицу. В его концепции все население Ирландии, без различия расы и религии, должно было смотреть на свой остров как на неотъемлемое общее достояние, и, следовательно, первой, самой насущной задачей должно стать объединение ирландцев. Тогда правительство останется со своими чиновниками, немногочисленными гарнизонами и лендлордами; «стальные же обитатели Ирландии обратятся в одну враждебную массу. Блестящий и свежий пример североамериканских колоний сильно подбодрял Вольфа Тона. Там тоже были религиозные раздоры, тоже далеко не сразу объединились разнородные элементы населения, тоже вооруженный протест сначала казался дерзостью и сумасшествием, и однако инсургенты добились решительно всего, чего хотели. Вольф Тон между многим прочим был одарен также одним свойством, полезным для всех людей вообще, а для политического деятеля прямо бесценным: при всей своей пылкой фантазии, при сильных страстях и увлечении идеей он никогда не терял умственного хладнокровия, рассчитывая шансы удачи и неудачи, никогда не лишался способности переноситься мысленно на место врага, обсуждать дела с вражеской точки зрения так же обстоятельно, как свои собственные. Он был поэтом в главных целях и суровым прозаиком в обдумывании средств борьбы, и только оттого этот нервный, высокий, худощавый, небрежно одетый человек со своим бледным добродушным лицом и проницательными глазами оказался столь страшным для англичан противником. Вольф Тон, например, уже в 1792 г., как явствует из его дневника, на дне души своей хранил и питал мысль, что с чего ни начинай и чем ни продолжай в деле насильственного расторжения связи между Англией и Ирландией, а без помощи Франции в конце концов не обойдешься. Но поставить эту мысль во главе угла всех своих соображений в 1791–1792 гг., когда речь шла еще об устранении междоусобных раздоров в Ирландии, было с точки зрения Вольфа Тона такой нелепостью, за которую английское правительство могло бы только его сердечно поблагодарить. Французское нашествие, которое спустя 5–6 лет было принято инсургентами самым дружественным образом, в начале 1790 г. еще являлось пугалом не только для протестантов, но и для части католиков. Еще не назрело время для начала восстания, для военной борьбы, в пылу которой все оценивается исключительно со стратегической точки зрения, еще только начиналась та медленная общественная раскачка, которая длилась, все усиливаясь, 5 лет, пока не привела к открытому бунту. Но Вольф Тон, приглядываясь к окружавшей его политической атмосфере, быстро заметил, каким цементом легче всего связать ирландцев: принципы гражданской и политической свободы и равноправности, выдвинутые французской революцией, и послужили связью, объединившей средний класс ирландского населения. В эти первые свои годы, до террора, французская революция завладевала умами среднего класса во всех странах с необыкновенной быстротой. Энтузиазм к великому движению распространился в Ирландии сначала по тем округам, которые были населены преимущественно пресвитерианами и англиканцами, особенно в Эльстере.