Искупление (СИ) - Юлия Григорьева

   Найяр, впервые увидев окровавленного человека, расплакался, ему было всего девять, почти девять. Отец тогда прогнал его, назвав сопливым щенком, и до двенадцати лет не трогал, давая возможность получать обычное светское воспитание. А после снова привел в пыточную камеру.

   Первый удар по узнику мальчик нанес, глотая слезы, потому что отец задал ему трепку после попытки сбежать из этого страшного места, где стонал человек, растянутый на дыбе.

   - Мужчина не боится крови, - говорил отец. - Мужчина не боится смерти. Мужчина не боится боли и не боится сделать больно. Мужчина - это воин. Воин смеется в лицо смерти, страху и жалости. Жалость - удел слабых. Добро - удел слабых. Сочувствие - удел слабых. Сильный мужчина силен во всем. Воин живет для того, чтобы сражаться. Воин берет то, что хочет. Воин - высшее существо. Бей.

   И Найяр ударил. Узник застонал, и мальчик обернулся к отцу, вытирая рукавом слезы.

   - Бей!

   Но юный герцог не ударил. Тогда ударил отец, его. Наотмашь, как когда-то матушку. Боль была ослепляющей. Юный Найяр упал на пол, но больше не плакал. Он вспомнил, как жалко выглядела мать, он не хотел быть жалким. Встав, он вытер кровь с губы и забрал у отца хлыст.

   - Бей, - велел отец.

   Найяр ударил. Потом еще и еще раз. После пятого удара, отец нагнулся к нему и потрепал по волосам.

   - Настоящий Грэим, настоящий воин, - сказал старший герцог. - Я горжусь тобой, сын.

   После этого отпустил. Из пыточной мальчик вышел бледным. Его вывернуло тут же, за дверями, но, выпрямившись, он вспомнил взгляд отца. С этой минуты он хотел видеть этот взгляд, в котором сияла гордость, постоянно. И он стал высшим существом, стал воином.

   - Воин берет, что хочет, - произнес вслух Найяр и покинул гостиную. - Жалость - удел слабых. Любовь тоже удел слабых, потому что отнимает силы. Воин не должен любить, воин должен брать. И я возьму, то, что хочу. Тебя... любимая. Догоню и возьму. С любовью разберемся позже.

   Когда он вышел на улицу, небо уже начало светлеть. К нему бежал начальник стражи.

   - Нашли! Ваше сиятельство, нашли!

   - Где?! - герцог сорвался с места.

   Сердце билось так сильно, что пришлось даже остановиться на мгновение. Все его существо ликовало - нашли! Каково же было его разочарование, когда вместо испуганного личика Сафи, которое он так желал увидеть, ему предоставили всклокоченного мужика.

   - Это что?! - взревел Таргарский правитель.

   - Он их вывез на телеге, - пояснил сияющий начальник стражи.

   - Спалю, - бесновался Найяр, - весь город спалю к бесам!

   - В..ваше...

   - Заткнись! - рявкнул герцог, беря себя в руки. - Куда отвез? - навис он над трясущимся мужиком.

   - Так за ворота вывез, чуть подальше, а там они с возка-то и слезли. Я потом оборачивался, стояли на месте, никуда не двигались. Так что, ничего не могу сказать, - заикаясь, ответил горожанин.

   - Я вот тебе сейчас брюхо вспорю и узнаешь, - прошипел в бессильной ярости герцог.

   - Господин! - мужик упал на колени. - Я правду говорю! Богами клянусь! Шагах в пятистах за воротами слезли и стояли.

   Найяр был в бешенстве. Столько времени было потрачено впустую! А до рассвета смысла пускать следопытов нет, все равно ничего не найдут. Выругавшись, герцог вернулся в дом градоправителя и хлопнул дверями предоставленной ему опочивальни.

   - Я взорвусь, - выкрикнул он, чтобы хоть как-то снять напряжение.

   Помогло слабо. Он велел принести холодной воды, вылил на себя и снова вернулся в постель. Тогда он стал думать о том, что всегда помогало успокоиться. Он думал о юной фее, кружащейся среди огромного бального зала. Это видение, заворожившее его тогда и чарующее до сих пор воспоминание, всегда умиротворяло.

   - Сафи, - тихо простонал Найяр. - Одумайся, остановись. Клянусь, не трону...

   Вскоре он провалился в тяжелый сон, чтобы вскочить через три часа и снова броситься в погоню за своим личным солнцем.

   * * *

   Мы смотрели вслед отъезжающей повозке, Флэй не спешил вести меня куда-то дальше.

   - Чего мы ждем? - спросила я.

   - Следующую повозку, - ответил мой спутник. - Сейчас наш спаситель уберется подальше, а там мы найдем себе нового извозчика.

   Я взглянула на него и усмехнулся. Кажется, я начала понимать план дикаря из Ледигьорда. Наши следы, намеренное навязывание знания фамилии Грэир, его объятья и нарочитые повторения слова - жена, все было для того, чтобы заставить Найяра пережить тот ужас, который пережил сам Флэй, держа в объятьях свою мертвую жену. Вроде вот оно, рядом, а не достать.

   Флэй подал мне руку, и мы, неспешно пошли вдоль мощенное камнем дороги, по которой шло не слишком оживленное движение. Мужчина подставил лицо осеннему солнцу и прикрыл глаза. Ветер шевелил его волосы, ласкал лицо, и на губах играла едва заметная улыбка.

   - Ты улыбаешься, - отметила я.

   - Мне хорошо, - ответил он и покосился на меня.

   - От того, что все идет, как ты задумал?

   - Что все идет, как я задумал, будет видно в конце пути. Пока у нас на хвосте висит герцог, и насколько мы оторвались, точно сказать невозможно. Просто спокойно на душе. Впервые за пятнадцать лет. Легко, спокойно и хорошо, - он улыбнулся и слегка щелкнул меня по носу. - Голубка.

   После снова прикрыл глаза. Как он шел так, не спотыкаясь и не сворачивая в сторону, я не понимала. Сзади послышался скрип колес. Флэй открыл глаза и обернулся. Затем вновь расслабился, повозку мы пропустили. Я удивленно взглянула на него.

   - Нам в другую сторону, - пояснил мужчина.

   - Откуда ты знаешь, в какую сторону она едет? - изумилась я.

   - Пустой едет, значит, житель из окрестных деревень. Товар скинул, едет домой, - ответил сын Белой Рыси.

   - А может, наоборот, за товаром, - не согласилась я.

   - Тарганночка, он деньги считал, - насмешливо произнес Флэй. - Когда едут деньги отдавать, так рожа не светится. Он скинул все, что привез, едет довольный, барыши подсчитывает. Нет, нам нужен другой. Гуляем дальше.

   И мы гуляли. Флэй все так же чему-то улыбался, а я думала. Меня интересовал итог цепи наших следов. Хорошо, мы бесим Найяра, доводим до исступления. Собственное государство он вырезать не может, потому весь пожар чувств будет полыхать в нем. То, чего так хочет мой дикарь. Но ведь должна быть точка. По здравом размышлении, точкой должна стать моя смерть. Най будет уже накручен до предела. Ревность, ярость, что там еще в нем будет бушевать? Страх не найти меня? И вот в руки он получает вожделенное тело, но уже мертвое. Это логично. Провести по Преисподней и, под конец, бросить в самое пекло. Но Флэй убивать меня не собирается, как он говорит... Но, что я знаю об этом человеке, который с первого дня нашего знакомства во дворце был сплошь фальшивкой. Чужое имя, чужая жизнь, даже поведение несвойственное ему настоящему. Тут же родился целый рой вопросов, которые очень захотелось задать.