Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

К счастью, на нас были длинные юбки, потому что все это пришлось делать на улице. Затем мы снова вымыли руки, ноги, лицо и прополоскали рот. Джамила старательно оттиралась. Пожилые дамы неподалеку мылись с таким же рвением. Присев на корточки, мы с Мелиссой обменялись впечатлениями:

– И многие из твоих знакомых согласились бы разделить с нами этот «культурный опыт»?

Поднявшись по тропинке, мы очутились у символической гробницы «первого уйгура, принявшего ислам». Затем мы вошли в небольшую усыпальницу: миниатюрную версию мечети, стены которой были расписаны строками из Корана. Пол устилали пестрые ковры. Горстка банкнот свидетельствовала о том, что здесь принято делать пожертвования. Джамила куда-то исчезла, но мы видели, как ее изящные золотистые сандалии мелькнули под узкой каменной лестницей. Три старичка пригласили нас посидеть с ними, и один запел мантру.

Спустя некоторое время вернулась Джамила; она, пятясь, вышла из маленькой пещеры и спустилась по лестнице. Глаза распухли от слез. Какой-то мужчина символически поколотил ее мягкой, обитой тканью дубинкой.

Нам с Мелиссой приказали подняться по лестнице и пройти через калитку и тоннель во внутреннее святилище. Крошечная комнатка была битком набита людьми, которые сидели на полу, воздев руки к небу. Один мужчина молился в голос, и все плакали. После осмотра святилища нам приказали вернуться через тоннель и вновь спуститься по лестнице. Мы встали в очередь к мужчине с дубинкой на «избиение», которое, по словам Джамилы, было «полезно для здоровья».

В боковой комнатке на земляной пол клали деньги; там же стояли пластиковые бутылки с небольшим количеством жидкости, видимо оставленные в качестве подношения. На склоне холма я увидела множество связанных вместе платков.

– Если хочешь, чтобы твой любимый оказался рядом, напиши его имя на платке и привяжи платок здесь, – сказала Джамила.

На обратном пути мы видели, как один из стариков взял большой нож и поднес его к горлу цыпленка, пока не пошла кровь. Эта кровь стала лекарством для молодой девушки.

– У нее слишком много страхов, поэтому для защиты ей помажут кровью лоб, – пояснила Джамила.

А я задумалась: тот цыпленок умер и его съели или он так и остался истекать кровью, пока совсем не ослаб от порезов?

Поездка в Туюк произвела на меня очень сильное впечатление. Меня поразила доброжелательность местных жителей, разрешившим нам, немусульманкам из чужой страны, участвовать в их обрядах. Мелисса точно охарактеризовала этот опыт: «Мы были там, но совершенно не понимали, что происходит. Мы словно смотрели в темное зеркало».

Я описала нашу поездку Бамбангу, исламскому ученому из Индонезии, и вот что он ответил.

То, что вы видели, не имеет отношения к мусульманству. Полагаю, это какой-то местный обычай, наложившийся на мусульманское учение. В исламе кровь считается грязной, нечистой. Обычай писать имена на лоскутках ткани тоже не из ислама, хотя в этом нет ничего плохого, если лоскутки не являются объектом поклонения. Отклонения от ислама в его классической форме и модификации религии весьма распространены, учитывая, что мусульманство проделало огромный путь из Мекки до очень отдаленных территорий, где жили люди с совершенно другими традициями. Было бы удивительно, если бы во всех странах мира ислам существовал в абсолютно одинаковой форме.

ПО ТУРИСТИЧЕСКОЙ ТРОПЕ

Мы решили посвятить день осмотру туристических достопримечательностей и взяли такси до Цзяохэ, буддийского города, ныне лежащего в руинах. Это был прекрасный город, чьи глиняные стены до сих пор сохранились, – город глубоких колодцев и буддийских храмов. Он находился в очень живописном месте: равнина с видом на долины, поросшие тополями, где тут и там стояли хижины крестьян – изготовителей изюма. На главных зданиях висели таблички на английском, уйгурском и китайском, повествующие о буддийском прошлом региона.

Следующей нашей остановкой оказался минарет Имина. Прилегающая к нему мечеть внутри была сделана из дерева. Высокий глиняный минарет, украшенный замысловатыми орнаментами, стоял в окружении виноградников; его отреставрировали до такой степени, что он выглядел совсем новым.

Туристов было не счесть. Самой интересной группой оказались корейские монахи в масках и серых накидках поверх мешковатых брюк.

Дальше по плану значилась Виноградная долина. При входе в этот огромный комплекс, рассчитанный на туристические группы, нам продали книжечку, состоявшую из пяти билетов – каждый предназначался для входа в «живописное место». Остаток дня мы провели в толкотне с толпами китайских туристов.

Прогуливаясь по усаженной тополями улице, мы проходили мимо бывших деревень, которые оказались на территории туристического комплекса. У ворот нашему водителю приказали остановиться только у пяти «живописных мест», но не в коем случае не в промежутках. Первым таким местом стал лабиринт красивых тропинок под увитыми диким виноградом арками, где целая армия китайских туристов щелкала фотоаппаратами. Одна виноградная аллея предназначалась для дегустации ягод, другие были заставлены прилавками торговцев сувенирами и шарфами. Видимо, здесь часто бывали иностранцы, потому что многие продавцы знали английский и пытались заманить нас. «Посмотри», – говорили они, думая, что это приветствие.

Здесь продавали несколько десятков сортов изюма. У некоторых оказались забавные названия: «запах мужчины», «запах женщины», «король изюма», «соски кобылицы». Предлагали и крошечный изюм из того же сорта винограда, из которого делали шампанское, и продолговатый золотисто-коричневый. Мы купили мешочек ароматного красного изюма с привкусом роз.

Третьей остановкой был музей Ванга Луо Бина – это певец и автор песен, чьи композиции «Песни о любви с Шелкового пути» прославились на весь Китай.

Далее мы отправились в деревню Афантьи. Афантьи – герой синьцзянских юмористических народных сказок, ставший популярным во всем Китае и даже в некоторых частях Ближнего Востока. В деревне мы обнаружили парня, наряженного Афантьи, который позировал для фотографий, и привязанного к дереву несчастного измученного осла с венком из искусственных цветов на голове. А вот парк оказался красивым. Какие-то мальчишки набрали цветов и подарили их нам.

Последний билет привел нас на очередную тропинку, увитую диким виноградом, где мы увидели «самую большую в мире лепешку нан», почему-то сделанную из цемента. «Самая большая в мире печь для нана» оказалась высотой с двухэтажный дом.

– Для больших туристических групп тут раньше зажаривали целое стадо коров, – рассказывал наш водитель.