Хранители - Матильда Грин

Он кивнул.

– Гилберт, всё очень просто. Это вы и только вы не отпускаете Софи. Её уже нет, а вы по-прежнему от нее зависите. Возможно, вам так удобнее, комфортнее. Вы приняли её смертельный исход и для себя. Возможно, в тот момент вам слишком тяжело было бороться с вашей эмоциональной привязанностью к ней. Но сейчас, раз мы об этом говорим, возможно, пришло время вам вернуться к жизни.

– Поздновато мне меняться, – вяло возразил он.

– Это чушь. Меняться никогда не поздно. Каждое мгновение нашей жизни мы делаем свой выбор. Проснитесь, Гилберт и отпустите уже то, что мешает жить вам, – она невольно щёлкнула пальцами, и он дернулся, будто задремал, вслушиваясь в слова.

Через несколько минут они вышли из парка. Гилберт плёлся с таким трудом, что Дана предложила ему свою помощь.

– Роланд был прав, – сказал он, когда они подошли к его машине, – что он там сказал… мы так теряем себя, что без посторонней помощи уже не можем вернуться.

– Вам необходимо отдохнуть, – сказала она на это и внушительно добавила, – у вас всё получится.

Ожидавшие их Кир с Бегемотом вышли из машины. Роланд догнал их и помог Гилберту сесть за руль.

– Давай лучше я тебя отвезу, – настаивал он, – видок у тебя не ахти.

– Нет, – не согласился тот, – вам пора возвращаться. Я немного посижу и поеду. Если всё будет хорошо, завтра я приеду к тебе.

Он поднял глаза на Дану.

– Спасибо, Дана. Желаю вам вспомнить все и понять причину того, почему вы всё забыли.

В Амстердам друзья вернулись поздно ночью, уставшие и голодные. Роланд, извинившись, пошёл домой спать, а гости отправились ужинать в круглосуточный ресторан при отеле.

– Я слона сожрать готов, – заявил Кир, усаживаясь рядом с Бегемотом.

– Слушай, можно нескромный вопрос? – обратился к Дане Бегемот, когда они, вернув официанту меню после сделанного заказа, попивали прохладную воду из принесённого им графина. Дана сонно потирала веки.

– Попробуй.

– На кой чёрт тебе вообще понадобилось ехать с этим типом в… на место столетнего происшествия? Ты даже не на работе, зачем тебе нужно сейчас переживать чужое горе? И ему это вряд ли было нужно. Что за надобность?

– Присоединяюсь, – заявил Кир, – меня это тоже интересует. Ты, конечно, добрая девушка, но ты нам вчера и так уже устроила… «поступление в институт».

– Какое поступление? – оторопел Бегемот.

– Посмотри ролик Райкина о детях, – парировал Кир, не отрывая внимательного взгляда от Даны.

– Тю…, – брезгливо бросил тот.

– Ну хватит вам ревновать, – кокетливо усмехнулась Дана, – я ведь и так всё, что нужно, перевожу. Стараюсь для твоего саморазвития.

– Да и спасибо тебе! – Кир пожал её руку, – мы поэтому и волнуемся. Ты совершенно не отдыхаешь.

– Мы не ревнуем, – поддержал его Бегемот, – ну разве что совсем капельку. Нам просто хочется знать, тебе-то это всё зачем.

– А зачем вчера это всё произошло? – она повела плечами, – хоть верьте, хоть не верьте, я понимаю не больше вашего. Как только я что-нибудь пойму, я вам сразу скажу.

– То есть.. с этим, как его…

– Гилбертом, – горделиво подсказал Кир.

– Отстань, – Бегемот высунул язык, – С ним ты поехала по наитию? Почувствовала что-то, – он покрутил пальцами.

– Вроде того. Если уж до конца быть честной, когда мы были в том парке, я ощутила ту же связь с ним на тонком плане, что и с тобой.

– Со мной? – удивился Кир.

– Да. Когда на меня из твоих глаз смотрел твой брат, у меня было очень сильное ощущение, что мы с тобой связаны на тонком плане. Именно по этой линии.

– А, помню, – протянул он и бросил на Бегемота тот же многозначительный взгляд, что и утром. Дана это видела, но сейчас не было желания анализировать.

– Ну вот, и здесь нечто похожее. Поскольку ни с тобой, ни с Гилбертом у меня нет родственных или каких-либо иных отношений…

– Ты в этом уверена? – засомневался Бегемот.

– Я могу сделать вывод, что это может быть связано с какими-то общими событиями или переживаниями. Я просто их чувствую… а вот объяснить пока не могу.

– А Роланда этого ты так и не вспомнила? – спросил Кир, вгрызаясь в принесённую булочку.

Она качнула головой.

– Там без изменений. Он просто кажется мне знакомым и все.

– Ясно. Загадка на загадке, – недовольно проворчал Бегемот, – только вот со мной никаких связей ты не чувствуешь. Как я ни стараюсь.

– Отнюдь, – возразила она, и больше от неё они ничего добиться не смогли.

4

Она понимала, что смотрит на окружающую действительность глазами Гилберта. Он видел, как всё происходило. Находясь в своем номере в отеле, лежа на своей постели, он сквозь закрытые глаза наблюдал, как происходит убийство. От того, что он видел, кровь стыла в жилах, но он запомнил только последние мгновения, последний кадр на этой записи. Всё остальное сохранилось в недрах его памяти, но было тщательно замазано липкой тиной забытья. Он показал ей. Все виденные фигуры и лица были словно очерчены световым ореолом, испуская мерцающее бордовое сияние разных оттенков. Но отчётливо она увидела только его жену. Узкий, красивый разрез надменных глаз, немного впалые аристократические щёки, прямые каштановые волосы. Она, без сомнения, была красавицей с невыносимым характером, избалованной мужским вниманием, но совершенно не способной кого-нибудь полюбить. Никого, кроме Него. Даже в тот момент, когда он обнимал её, безжалостно вонзая в её грудь смертельное оружие. Когда он по капле забирал её жизнь, впитывая эту энергию в себя, жадно поглощая её, как тьма поглощает свет, она, судорожно впиваясь в его торс слабеющими руками, всё еще любила его. Это была не жертва и не дар. Всего лишь абсолютная неспособность принять тот факт, что тот, кого ты беззаветно любишь, может причинить тебе вред. Софи была опьянена, одурманена своими чувствами к этому человеку. Та адская боль, которую она испытала, граничила с наслаждением. Она так ничего и не поняла, словно находилась под гипнозом. В тот момент фигура Софи была очерчена лазурным переливающимся светом. Как раз это ему и было нужно. Он не просто воткнул ей в грудь столовые приборы. Они был ему необходимы для того, чтобы сделать в её груди отверстие достаточного размера. Через него он выпил её жизнь, вобрал в себя, как в сосуд. Сделав своё дело и оставив её бесполезное безжизненное тело валяться у ограды, он медленно и осторожно, чтобы не расплескать бесценную энергию, которой был наполнен, прошёл через весь парк. Он нёс её жизнь, как великое сокровище, охраняя и