Пари с будущим - Сергей Гомонов

— Сначала я все списывал на неквалифицированную работу Агни. Накладки, подобные той, с Шумером, случались едва ли не через раз. Вроде бы и ничего непоправимого, но… Вот тут, в накопителе, я на свой страх и риск потихоньку увел некоторые записи — посмотри на досуге. Конечно же, я отправил рапорт Аури, и она добилась аудиенции с Вилларом и его селекционерами. Все они убеждали, что просчетов на их этапе не было. Значит, все переменилось уже в процессе, у нас? Может ли такое быть?

— Хм… — Варуна озадаченно потер подбородок и дернул головой вбок.

— Из-за излишне напряженной эксплуатации техника в нашем ангаре стала чаще выходить из строя. Агни, конечно, молоток, вовремя все устраняет, но это может случиться внезапно посреди цикла. А новой нам пока не обещают…

— У меня тоже недоброе предчувствие, — почти шепотом вмешалась Ума. — Мы обговаривали все это с Шивой, но решили не паниковать раньше времени и посоветоваться сначала с тобой. Что скажешь?

Учитель вздохнул:

— Да, не в добрый час я вас покинул… Надо думать, пока не знаю. Давай накопитель.

Савитри тем временем наливала нам какой-то прохладительный напиток и в разговор не вмешивалась. Бхадра тоже посерьезнела, хмуря черные брови.

Стемнело быстро. Договорившись встретиться с нами назавтра прямо с утра и покататься ради осмотра трийпурийских достопримечательностей, Шива и Ума уехали домой. Варуна отправился просматривать нелегально вывезенные Шивой материалы, Бхадра — укладывать спать сына, и в итоге мы остались на веранде вдвоем с Савитри.

— Умеешь водить летучку? — спросила она.

— Немного.

Я умел, но не слишком любил водить непослушный гравицикл, тем более в непроглядной темноте, которой славились местные летние ночи. Несмотря даже на почти полную луну, темно было, как в угольной шахте. Однако Савитри пообещала показать мне одно интересное местечко, которое не считалось достопримечательностью, но ей нравилось с детства. И мы поехали.

— Я вообще-то тоже умею водить, но родители переживают, — крикнула она мне через плечо, охватив меня обеими руками поперек туловища. — Они у меня ретрограды. Столько со мной живут — и все не верят до конца, что видеть можно не только глазами! Мы вот сейчас проезжали громадное старое дерево размером с виллу — ты его увидел?

— Да нет, конечно!

Куда уж мне — я придирчиво всматривался в дорогу, освещаемую системой гравицикла, мощности которой не хватало на окрестности.

— А я увидела, — с удовлетворением похвасталась моя спутница.

— Молодец! Ты, главное, говори заранее, куда поворачивать.

— Тут теперь всё прямо!.. А еще папа вбил себе в голову, что я могу слишком сильно «разогнать» свой мозг и погибнуть. Наверное, это он меня приравнивает к одной из своих штуковин, которые ломаются от перегрева…

— Он переживает за тебя, если ты не в курсе.

— Я в курсе. Но иногда он перегибает палку.

— А ты что думаешь?

— О чем?

— О накладках, на которые ему жалуется Шива!

— Не знаю, Агни. Они со мной не делились до сегодняшнего дня. Может быть, какой-то сбой в работе оборудования?

— Нет сбоя! — заверил я.

— Тогда не знаю. Я ведь не техник и не Танцор, у меня другие обязанности…

То, что Савитри именовала древними развалинами, мне в темноте представилось небольшой скалой с множеством раскиданных вокруг нее камней. Будучи много тысяч лет под водой, эта скала заросла поколениями кораллов, которые умирали и затвердевали, а следующие прикреплялись поверх и тоже со временем гибли. Поэтому угадать под наростами очертания постройки было для меня невозможной задачей. А вот док утверждала, что это именно постройка, причем развалившаяся, еще будучи новой. Возможно, из-за землетрясения или из-за критической ошибки самих строителей. Теперь и не узнать: в такие глубины времени нас на «Трийпуре» погружаться не заставляли.

Мы забрались повыше, нашли уступ и уселись на нем, свесив ноги в черный провал под нами. На лодыжке Савитри нет-нет да взблескивала при луне цепочка-браслет.

— У вас тут другой воздух. У нас море пахнет не так…

— Это потому что у нас не море, а океан, и растения другие. Сейчас всё цветет.

Я успел заметить, как по небу чиркнул, сгорая в атмосфере, метеорит. Захотелось словить момент, когда упадет следующий, и я, задрав голову, начал пристально вглядываться в звезды, пока не затекла шея. Пришлось поменять позу, опершись на локоть, и потереть позвонок.

— Когда-то давно, — сказал я Савитри, — у людей была примета: загадай желание, пока сгорает метеорит, и оно сбудется. Только успеть невозможно, это происходит мгновенно…

— Я знаю.

До меня дошло, что и она исследует небо. Но док снова была в гораздо более выгодном положении: для этого ей не нужно было запрокидывать голову. Я решил испытать судьбу и посоревноваться с Савитри, откинулся на спину, лег поудобнее и сцепил под затылком руки. Вот это другое дело, всё видно и ничего не затекает!

— Агни!

— М?

— А ты пошутил, или суры на самом деле обращаются к тебе «почтенный»?

— Нет, не шутил, правда. А что в этом удивительного?

— Один обращался или все?

— Ну, практически все, с кем удавалось говорить.

— Говорить? Они с тобой еще и общаются?

— Почему только со мной? Разве они не со всеми координаторами общаются?

Савитри повернулась ко мне:

— Они вообще не общаются как личность с личностью, в том-то и дело!

Для меня это было неожиданным открытием:

— Не знал. Они еще предпочитают, чтобы к ним обращались «ади».

— Ади?

— Да. Не знаю, что для них это обозначает, но им нравится.

— Нравится?! Суры разве проявляют эмоции?

— Это нельзя назвать эмоциями в человеческом понимании. Я просто чувствую это и телом, и разумом, и сердцем. От них всегда становится светло и тепло.

— Представляю, что тогда в противоположность им источают асуры… — проворчала Савитри. — Но я спрашивала отца — он не припомнит случая, чтобы сура допускал личностный контакт с собой…

— И что это может означать?

— Мне кажется, тебе есть что скрывать, огонек, — сказала она и вдруг вскрикнула: — Падающий метеор! Кажется, я успела!

— Загадать желание?!

Вот это скорость! Я и увидеть-то не успел…

— Да. Я успела!

— Ты, наверное, первый человек, которому это удалось!

— А что в этом сложного?

— Так ведь реакция мозга всегда на доли секунды запаздывает, расшифровывая зритель… А-а-а! Точно!

— Вот-вот! — обрадовалась Савитри. — Я же говорю: бедные вы и убогие! Я видела его еще до вхождения в атмосферу, в момент вхождения, раскаливания, распада на песчинки. За это время можно загадать не одно, а двадцать одно желание!