Карл Ругер. Боец - Макс Мах

– Она дочь Гидеона Чалого? – Глаза Табачника едва не полезли на лоб – и немудрено. Принцессы Великих Домов разгуливают по миру в одиночку только в старых сказках да в столь любимых во Флоре рыцарских романах.

– Старшая дочь. – Карл не думал, что этот разговор может его так растревожить. Сейчас в нем закипала холодная ярость, чувство, почти исчезнувшее из его души уже много лет назад, но, как видно, изжитое не до конца. Или это он изменился? Откуда столько эмоций за какие-то пять минут разговора?

– Поясни, пожалуйста. – По-видимому, Табачник уловил что-то в голосе Карла и насторожился, как пес, взявший след, или, скорее, как сокол, завидевший добычу. – Что это меняет?

– Это меняет все. Дело в том, что по гаросским законам, Дедову Праву, – объяснил Карл, говоривший сейчас спокойным, нарочито лишенным эмоций голосом, – женщина может править народом в той же мере, как и мужчина. Значение имеет лишь право первородства.

– Тогда почему она не носит корону? – спросил Людо. – Как ни далеко мы живем, но то, что господарь Гидеон умер два года назад, мне все-таки известно.

– Потому что Дебора – Отягощенная злом.

– И что?

– Ты не знаешь? – поднял бровь Карл. Он полагал, что такие вещи Табачник должен знать, но, по-видимому, это было не так.

– Нет, – покачал головой Людо. – Знаю сказки, но если тебе ведома правда и если ты сочтешь меня достойным ее узнать, то я буду весьма признателен за разъяснения.

– Не лукавь! – усмехнулся Карл. – Ты ведь уже понял, что я расскажу.

– Да, – согласился Людо. – И я горд твоим доверием.

– Сочтемся. – Карл уже знал, о чем спросит Табачника в ответ. – Вообще-то должен говорить ты, но, раз уж так вышло, слушай.

Он действительно полагал, что Людо не стоит держать в неведении. Им здесь жить и, судя по всему, не только жить, но и воевать. Вместе.

– У вас есть оборотни? – спросил он, доставая из кармана трубку.

– Есть. – Людо все-таки сделал короткую паузу перед тем, как дать ответ на такой, казалось бы, простой вопрос.

– Ну и что ты о них скажешь? – спросил Карл, с интересом наблюдая за реакцией Табачника. Судя по тому, что он увидел, тема эта неожиданным образом оказалась Людо близка.

– Среди них есть очень приличные люди, – осторожно, как бы пробуя ногой тонкий лед на речной переправе, ответил Табачник. – Моя племянница, например, – добавил он через секунду, выдержал испытующий взгляд Карла и закончил мысль: – Живущие во Флоре… оборотни, – Табачник все-таки споткнулся на этом слове, – пользуются негласной защитой цезаря и платят ему верностью и пониманием.

– Кажется, я тебя понял, – кивнул Карл. – Кто из твоих родителей был оборотнем?

– С чего ты взял, что мои родители были оборотнями? – Ощущение было такое, словно Людо засыпает.

– Значит, оба, – подвел итог Карл. – Люди, Людо, живут так долго, только если они оборотни или Долгоидущие. Ты, Людо, не такой, как я, но и не такой, как настоящие оборотни, следовательно…

– Ты видишь оборотней? – ответил Людо вопросом на вопрос. Теперь в его голосе звучало сомнение. Впрочем, вызов в нем звучал тоже.

– Да, если нахожусь рядом с ними достаточно долго.

Сказав это, Карл обнаружил, что хотя сказанное и являлось правдой, но правда эта стала для него очевидной только сейчас.

А раньше?

Выходило, что знал он это достаточно давно. Знал, однако об этой своей способности он не то чтобы забыл, но просто не вспоминал. Более того, раньше он об этом и не задумывался никогда, воспринимая так, как принимаем мы свою способность дышать, видеть или слышать. Но, с другой стороны, и оборотней специально искать ему как-то не приходилось. Нужды не было.

– Ну что ж. – Табачник стер с лица сонливость и посмотрел на Карла холодными трезвыми глазами. – Ты прав. Но ты, Карл, должен понять, что это такое – быть сыном снежного барса и рыси. Я единственный из братьев и сестер, кто унаследовал дар долгой жизни, но без всего остального в придачу. И я не знаю, плохо это или хорошо. Просто не знаю.

Людо не уточнил, что именно он имеет в виду. То ли то, что он живет так долго, то ли то, что он не может оборачиваться. Однако, в любом случае, углубляться в эту тему Карл не желал.

– А вурдалаки у вас появляются? – сменил тему Карл.

– Бывают, – согласился Людо. – Ты имеешь в виду, что все дело в том, какими глазами мы на них смотрим, ведь так?

– Так.

Теперь Карл наконец вспомнил, что ему нравилось в беседах с Людо. Людо умел быть искренним (при его-то истинно флорианской склонности к тайнам и интригам!), и он умел схватывать мысль собеседника с полуслова.

– Вурдалаки всегда звери, – продолжил Карл свою мысль. – Ну почти всегда, а вот оборотни бывают разные, потому что, в принципе, могут себя контролировать. Беда в том, что сами-то они об этом обычно не ведают.

– Ты прав. – Людо тоже достал трубку и на минуту замолчал, думая о своем. Карл ему не мешал. Им предстояло еще многое сказать друг другу, но, главное, им предстояло возродить старую дружбу, прежнее доверие, а это вещи, которые непросто даются, зато и ценятся дорого.

Карл закурил и, выпустив дым первой затяжки, разлил водку по новой.

– Бьянка – славная девочка, – прервал молчание Людо. – Скоро выходит замуж, но знал бы ты, Карл, что она творила в детстве! Сам понимаешь, вырастить из оборотня человека тяжелый труд.

По-видимому, сейчас ты говоришь о своей племяннице, но вот думаешь ты, Людо, о ком-то другом. И кто этот кто-то?

– Вот то-то и оно, – сказал Карл вслух. – Отягощенные злом сами, правда, не оборачиваются. Вернее, оборачиваются тоже, но не в зверя. Дебора, например, меняет цвет волос и глаз и еще кое-что, но это, как ты понимаешь, не беда. Еще у них есть боевая трансформация, которая приходит, как к другим людям приходит боевой транс. Однако и в этом случае Отягощенные злом остаются людьми. Я не видел Дебору в «боевой маске», но догадываюсь, что тогда она может быть очень опасна, хотя и не более, чем отличный боец-мужчина, и это, согласись, тоже приемлемо. Беда в другом. Своих зверей, Людо, Отягощенные несут в самих себе. Это часть их самих, часть их души, но, когда зверь получает воплощение, он начинает жить сам по себе, и, естественно, он прежде всего зверь, но притом зверь, не лишенный человеческих души и разума, тех частей души и разума, которые у него общие с его человеком.

– И кто она? – спросил Людо. – То есть кого она несет? Волчица, ягуар, кто?

– Бьянка волчица? – осторожно спросил Карл, все еще размышляя над странным выражением глаз и «двоящимися» интонациями Табачника.

– Нет, – уже гораздо спокойнее, чем прежде, ответил Людо. – Медведица. Очень крупная скальная медведица.