Время своих войн-1 - Александр Грог

   В СССР исследования в области космической радиолокационной разведки велись с конца 1950-х

   В настоящее время в арсенале США свыше 400 действующих спутников-шпионов.

   В арсенале России осталось 87 (или, по другим сведениям - 96) - половина из них не работает... у Китая - 35 спутников..."

   (конец вводных)

   --------

   Седой с инспекцией. Хотя все делают правильно, но все равно чуточку не по себе, пусть давно и прошли те "детские" времена, когда Седой мог в пух и прах разругать за срезанный боровик.

   - Грибник? Какой-такой грибник?! Где ближняя дорога? Пешком, что ли, сюда притопал? Да за это время сто раз грибами бы заполнился!

   И втолковывал:

   - Захотелось боровика - выкрути аккуратно, лунку закрой и донеси до места, где проверить можно.

   И никак не мог успокоиться.

   - Тенью должны ходить - тенью! Кто-нибудь слышал, чтобы тень боровики ножом срезала? Что? Ахтеньки - червивый! Ах, брезгливые вы мои! Давно червей не лопали? Вот устрою вам переподготовку с поеданием личинок!

   Седой не из тех шутников, за которыми долго ржавеет, запросто, в любой момент, способен такое устроить. Отвечал за подготовку выживания в условиях экстремальной среды...

   Сегодня Седой добрый. Вдвойне подозрительно.

   - Блины затворяете? Правильно. Блин не клин, брюха не расколет...

   Сашка смотрит, как Миша управляется с оладьями (каждый третий, считая некрасивым, в наказание съедает) в который раз думая - до чего же прожора! На него и в подразделениях, зная особую неуемность в пище, ценя особые размеры, как правофлангового, и необыкновенную силу, выписывали двойной паек. Впрочем, Миша считал это заниженной нормой и умудрялся перехватить кусочек-другой на стороне. Всякое готов бросать в свою топку. За это, за всеядность, да кое-что другое, и прозван "Беспределом".

   Тремя днями раньше Дрозд с Сорокой сами навещали Петьку-Казака, смотрели - где будет новый базовый схрон на всю группу.

   - Гриб и огурец в жопе не жилец! - высказывал Казак свое понимание калорийности.

   Ходили за змеями - побаловать себя.

   - Тебе их сам черт указывает! - возмущался Михаил Петькиной удачливости.

   Казак, змей съевший больше, чем иной человек рыбы, довольно ухмылялся. Схватив за хвост, разматывал и ударял о пожню, сильными ловкими пальцами скручивал, отрывал голову, зажав тушку от хвоста, отжимал, спускал кровь. Тут же чулком сдергивал кожу до клоачного отверстия, вываливались кишки, отщипывалось все ненужное с куском хвоста, ронялось под ноги.

   - Наследил-то! Теперь прибирай! - сердился Сашка.

   Следуя привычке - не оставлять следов, зачищали место...

   Миша тоже убил змею, а Петька учил его самостоятельности - разделывать и готовить на пару.

   - Первое дело соус! - говорил Петька. - Муравьев под это дело давить не будем, хотя я и это пробовал. Но в наших условиях муравьев ловить муторно - мы и они неусидчивые. Лучшее, что могу предложить - это кетчуп и майонез из расчета 50 на 50, но предлагать не буду, поскольку и этого нет. Попробуем с хреном. Я у Седого накопал корешков возле бани. Только бы, вот, натереть... Есть терка?

   - Так сжуем, - объявлял свое привычное Миша-Беспредел. - В прикуску!

   И сжевал!.. А змея? Пусть и не одна? Сколько от той змеи... Только на пригляд.

   ...Седой осматривает все, не критикует, но все же недовольно бурчит.

   - Как ночуете?

   - Так, - неопределенно говорит Миша.

   - Почему шалаш не сделали?

   - Так погода на загляденье. Звезды-гвозди - прямо как в куполе, что не замалевали.. Нет охоты в такое время-то еще под что-то лезть.

   - Охоты мало? - перехватывает Седой. - Невольки прибавить?

   - Да ладно тебе, Седой, сейчас сделаем.

   - Ночью дождь будет, - поясняет Седой. - Давай-ка, пока не стемнело, шалаш делать. "Илья" завтра!

   - А если в схроне? Можно успеть наладить верх.

   - Не тот у меня возраст, чтобы под землю, - говорит Седой. - Притянет!

   - Змей-Георгиевич придет работу принимать? Ты за Змея? Извилина?

   И у Седого когда-то было прозвище - "Змей". Передал его Георгию с "наследством", с подразделением. С того ли сам получил, что одежду носил до первого упрека: тогда стирал ее в последний раз, отглаживал, складывал аккуратно, да закапывал в землю, словно часть себя самого - собственную оставленную шкуру. Но "Змей" теперь переходящее, теперь это - "командирское право".

   - Хирург в отъезде. Я приму. Извилина ногу повредил.

   - Что так?

   - Оступился на неровном! - говорит Седой и сердится, вспоминая, как третьего дня...

   ...Отступая в сторону - "дал вид".

   Георгию открылось озеро, и он замер, застыл столбом. Извилина также осторожно выдохнул.

   - Я и не думал, что такая красота может быть!

   Озеро улеглось, словно блюдце в ладони, утонувшего великана. Пять камней - пальцев: четыре вместе, а один в стороне, только подчеркивали это.

   - Неужели само по себе сотворилось?

   Природа правдива в своей открытости и настолько, что это кажется неправдоподобным, и человеку все время хочется в чем-то ее уличить...

   - Есть еще и Божья стопа, но порядком отсюда... Исключительно для бабских дел - их ворожбы. Там бабы купаются, вернее, купались, когда знали, для чего та стопа. А это - Рука или "порука". Древнее место Присяги. Михей смысл передал...

   Георгий понимает, что Седой привел сюда его и Извилину не просто так. Михей с недавних пор авторитет для всех - читали его тетрадки, удивлялись.

   - Теперь рассказывайте, что на самом деле задумали.

   - Да брось ты, Седой, - бормочет Командир.

   - Слышь, Георгий, ты меня знаешь, сочту - за нос водите, зарежу как дурную собаку - ночью зарежу, даже не почувствуешь.

   - Все - правда, - вмешивает Извилина. - Только это часть от общего - вернее первый этап.

   И принимается рассказывать...

   - Все-таки многоходовка, - спустя некоторое время роняет Седой. - На каждом этапе все накрыться может.

   - Ракушка на внешнюю - спираль с расширением.

   - Центр - мы?

   - Да, с нас все начинается.

   - Алмаз алмазом режут, а плута плутом губят. Никак, ты, Сергей, еврейство решил переплутовать? Дождемся? Будет ли на них "Вседомовное Проклятие"?

   Сергей-Извилина не отвечает, поскольку не хочет лгать. Даже сейчас, нераскрывший и десятой доли от целого, да и целое, по правде говоря, у него еще не сложилось, да и не могло сложиться, пока само начало, острием которого они являлись, не пошло врезаться в гангренизированную плоть, срезая куски, выпуская гной, беря глубже, частью срезая и здоровое - это уже от нехватки времени и запущенности болезни... Так вот, этот самый Сергей, думающий уже частью и о пересадке здоровых тканей на глубокие, казалось бы, безнадежные раны, сам являющийся частью проекта Генштаба, одного из многих, разработанным в недрах Главного Разведывательного Управления, давнего, и скорее всего уже позабытого, пылящегося в архивах, не знал что ответить Седому.

   Как так получилось? Могло ли это произойти без "помощи" извне?

   Каждый новый правитель приятно удивлял чем-нибудь из того, что не было у предыдущего. Фигуры едва пометившие кресло в расчет можно и не брать. После невнятных по звучанию, но привычных непоколебимым смыслом речей Брежнева, удивил членораздельной речью, но уже невнятным смыслом, генсек Горбачев. На том генсеки и закончились - пришли иные, вроде бы с осмысленностью и внятностью речей, но поносом дел по стране. Поскольку страну сдали, стали звать их по другому - президентами. За пьяным президентом пришел трезвый, но поносными речами и поносными делами все и заканчивалось. И на третьем уже не видели разницы - трезвый ли русский, трезвый еврей - все равно мелочь. Уже и без разницы.

   "Пипл пилил бабло!" - едва ли не восторженно оправдывалось правительство, у которого блестели глазки новомосковским ажиотажем. - "Скоро наладится!"

   Наглость - второе счастье. В Москве - первое. В 90-е мало кто из обладающих властью не принял участия в параде негодяев. Через два десятка лет быть негодяем было признано обязательным...

   Что не вызывало сомнения - это хазарский путь, где иудейская вера новых правителей - правящего слоя, уже как обязательное, как высшая партийная принадлежность. Но это не вера, хотя и религия, она основана на сиюминутной выгоде и предлагает вход без права выхода на основе элитарности. Все, кто в организации - высшие, кто вне ее - низшие, и с ними можно делать что угодно - как с домашним скотом...

   - Победим? - настойчиво спрашивает Седой, понимая, что - нет, вряд ли, но здесь уже скорее сходясь мыслью с неизвестным ему Монтенем; что бывают поражения в своей славе не уступающие величайшим победам, как так - 300 спартанцев, удерживающих ущелье у Фермопил или Брестская Крепость...