Грех бессмертия - Роберт Маккаммон

— О, ГОСПОДИ, ГДЕ ЖЕ МОЙ МУЖ! — Она попыталась рывком освободиться от державших ее женщин, но не могла пошевелить руками, и они тащили ее все дальше, быстрее и быстрее. Все было заполнено огнем и дымом, и слышался высокий, завывающий, причитающий звук.

— ГДЕ ЖЕ ЭВАН, Я ДОЛЖНА НАЙТИ ЭВАНА! — От жара ее лицо распухло, и этот ужасный внутренний голос сейчас казался отдаленным и вызывал у нее страх: — «Иди вместе со всеми остальными, поспеши, иди с ними!»

Она помотала головой из стороны в сторону, горячие слезы струились из ее глаз. Она попыталась свернуть в сторону, но ее потащили дальше.

— Эван! — выкрикнула она, стараясь высвободиться от державших ее женщин. — Мне нужно найти мужа! — Окна музея взорвались, чудовищная какофония звуков почти расколола ее голову болью. Внутренний голос звучал все тише: — «Уходи отсюда! Поторопись! Уходи!» — Где мой муж? — закричала Кэй, пытаясь освободиться от того, что напоминало холодную цепкую хватку невидимой руки. Голос исчезал в никуда. — Я хочу найти мужа! — Голос пропал.

И из стены дыма и огня, лежавшей поперек Каулингтон, вынырнуло чудовище со сверкающими белыми глазами и мрачным пронзительным воплем. Белый свет приморозил Кэй к тому месту, где она стояла, и неожиданно державшие ее женщины — кто они были? — исчезли, побежали в противоположных направлениях, пробиваясь сквозь дым, скрылись из виду. Раздался длинный, хватающий за сердце визг тормозов, и пожарники начали выпрыгивать из грузовика по направлению к ошеломленным женщинам, которые спотыкались в своих черных одеяниях.

— Ты в норме? — взревел, перекрывая страшный шум, один из них, дородный плотный мужчина с густыми черными баками. — Как тебя зовут?

— Кэй, — сказала она, пытаясь вспомнить. — Меня зовут Кэй Рейд.

— Пресвятой Иисус Христос! — крикнул рядом с ней еще один пожарник. Вся эта чертова деревня выгорает дотла! Откуда начался этот чертов пожар?

Кэй покачала головой, пытаясь сфокусировать на пожарниках свое внимание.

— Она только что оттуда, Джимми, — сказал пожарник с черными ожогами товарищу. — Пойдемте, мэм, давайте я отведу вас к грузовику!

— Иисус Христос Пресвятой! — снова сказал Джимми; его лицо с двойным подбородком было перепачкано пеплом. — Где же все люди? Где эти все проклятые люди?

Они быстро отвели ее в грузовик. Сзади них поперек Каулингтон-стрит обрушилось горящее дерево.

— Мой муж, — сказала Кэй, пытаясь вздохнуть в воздухе, наполненном дымом. — Мне необходимо найти его. — Она повернулась и снова посмотрела на дом, который начал оплавляться и рассыпаться. — М о й  м у ж был там, внутри!

— Все хорошо, все хорошо, — утешающе сказал человек с черными баками. — Мы найдем вашего мужа. Прямо сейчас. Нам необходимо увезти вас отсюда. Пойдемте, просто обопритесь на нас, и мы…

— Лори! — закричала Кэй, хватаясь за плечи мужчин, новая волна паники начала подниматься внутри нее. — Где моя маленькая девочка?

— Ну, крепитесь же, — сказал Джимми. — Вероятно, она в полном порядке и ждет вас. — Крыша взорвалась и разлетелась на миллионы горящих угольков. Он слегка пригнулся и поспешно повел ее к грузовику. — Аварийная служба нашла группу маленьких девочек в доме за несколько улиц отсюда. В детском саду.

— О, Господи, — всхлипывала Кэй, чувствуя, что ноги подкашиваются под ней. Пожарники подхватили ее и повели дальше. — О, Господи, О, Господи, О, Господи…

— Все будет хорошо, — сказал Джимми. — Давайте, забирайтесь сюда. Господи, как же начался этот чертов пожар? — Он пару раз моргнул, взглянул на других пожарников и сказал тихим голосом:

— Господи, Стив! У этой дамы нет ни единой ниточки под этой простыней! — Он снял с себя куртку и накинул на нее, усаживаясь рядом с ней в кабине грузовика; она закуталась в нее, едва ли ощущая исходящий от нее запах пота и едкого дыма.

Потом она начала рыдать. И не могла остановиться.

— Ну же, ну, — сказал Джимми. — Все уже хорошо.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ПОСЛЕСЛОВИЕ 

31

Руины и начало нового

Две фигуры стояли на равнине, полной обугленных руин. Женщина и маленькая девочка. Они держались за руки. Сентябрьский ветерок, по-осеннему прохладный, что-то нашептывал, проносясь сквозь остатки отдельно стоящих стен, сумрачно вздыхал около выступающих черных труб и обугленных пней.

То малое, что осталось от Вифанииного Греха, в течение долгих недель охранялось нарядами полиции и пожарной службы, которые обследовали пространство, покрытое золой и пеплом, в поисках улик, способных объяснить внезапную и страшную катастрофу. Кэй много раз расспрашивали, сначала полиция, потом репортеры. Им всем она говорила одно и то же: — Я не знаю. — Неделю тому назад репортеры начали звонить в ту маленькую однокомнатную квартирку, которую Кэй снимала в Джонстауне, — только Господь знает, как им удалось раздобыть ее телефонный номер — изводя ее днем и ночью, и обращаясь с ней, как с некой мрачной знаменитостью. Затем они начали околачиваться около той частной школы, которую посещала Лори, надеясь и ей задать вопросы, но миссис Аберкромби, благослови Господь ее душу, была прекрасная женщина, и она смогла распознать этих репортеров за милю. Несколько раз она звонила Кэй в колледж Джорджа Росса и говорила ей, что сегодня Лори будет ждать ее у задней двери, потому что там опять кто-то околачивается.

Последний раз Кэй допрашивал лейтенант Ноулесс, мужчина примерно лет пятидесяти, с волнистыми седыми волосами и синим, твердым как кремень взглядом. Он предложил ей кофе, сигарету.

— Нет, спасибо, нет. Давайте просто покончим с этим, хорошо? ответила Кэй.

— Хорошо, — сказал лейтенант Ноулесс, извиняюще улыбнулся и сел во вращающееся кресло из черного винила. — Я знаю, как болезненно это для вас…

— Тогда почему же вы продолжаете вызывать меня к себе? Конечно это болезненно!

— Что ж, я очень сожалею, — продолжал Ноулесс. — Действительно сожалею. — Его глаза показывали, что это так. — Но кажется, что вы единственный человек, который выжил после этого пожара. Ну конечно, были еще и дети. Но дети ничего не знают…

— И я тоже ничего не знаю.

— Вы не будете возражать, если я закурю?

Кэй покачала головой.

Ноулесс потянулся за пачкой «Труз» и зажигалкой.

— Все это дело кажется таким… безумным. Действительно безумным. Он зажег сигарету и отбросил пачку на другой конец своего стола. Справа от него стояли фотографии улыбающейся жены и двух детей. — Машина шерифа врезалась в бензозаправочную станцию, от него ничего не осталось. Потом это безумное место со всеми статуями и старым хламом… вокруг лежит несколько скелетов…