Ричард Длинные Руки — эрцгерцог - Гай Орловский

Когда миновали половину пути, за спиной загремело. Из щели в своде показались острые зубья металлической решетки. Боудеррия вскрикнула, дернулась в ту сторону, но застыла в бессилии: решетка не опускается, а просто обрушилась, наподобие тех, что в рыцарских замках. Острые концы стальных прутьев плотно вошли в квадратные дырочки в каменных плитах пола.

Она все же подбежала, подергала за прутья, как запертая в клетке обезьяна, только что не повизжала, повернулась ко мне, испуганная и злая.

— Простой грабитель?

— Умный, — напомнил я, — но хитрый.

— Он здесь хозяин!

— Он ведет себя, — поправил я, — как хозяин. Но это не значит, что хозяин. Это не его дом.

Она сказала сердито:

— Теперь его!

Я покачал головой.

— Как и раскопки могил, что квалифицируется как осквернение, так и это точнее назвать самозахватом. Жилище принадлежало другим людям. Тиларет лишь вломился сюда, торопливо грабил, а потом решил, что некоторые ценные вещи можно изучить только здесь, не вынося пределы здания.

Она фыркнула:

— За пределами гаснут, что ли?

Я тоже старательно ощупал прутья, все одинаковой толщины в кисть моей руки, четырехгранные, несокрушимые даже с виду.

— Да, — ответил я рассеянно, — что-то в этом роде. Так что не преувеличивай его мощь. Он сам не знает половины… Да что там половины! Он не знает и сотой доли того, что здесь ждет своего часа.

Она посмотрела на решетку, потом на меня с некоторым испугом.

— Вы говорите так, словно знаете, о чем говорите.

Я буркнул:

— А вдруг и я хочу поумничать?

Она не сводила с меня взгляда.

— Да? Раньше не замечала.

— Я в тебя влюбляюсь все больше, — пояснил я. — Вот и…

Она фыркнула, вытащила мечи и повернулась к решетке. Прямая спина красиво напряглась, обрисовывая литые мышцы. Прекрасное зрелище, но чтобы им насладиться, мужчина должен быть втрое мускулистее, чтобы не чувствовать себя уязвленным.

— Сейчас придет за нами?

— Возможно, — согласился я. — Только не лезь вперед.

— Почему?

— Из нас двоих, — напомнил я сухо, — пока что больше мужчина я.

Она сказала язвительно:

— Простите, если задела вашу мужскую гордость!

— Не прощу, — ответил я.

Я снял лук, натянул быстро тетиву и взял стрелу. Боудеррия смотрела с непониманием, я отступил на шаг, прицелился. Сердце бешено стучит, я могу ошибаться, но логичнее, если вон тот рычаг на стене в десяти шагах по ту сторону решетки как-то с нею связан.

За спиной прошелестел ее голос:

— Там кто-то в темноте?

— Не хрюкай над ухом, — предупредил я.

Тетива звонко ударила по мозоли на руке, стрела исчезла в темноте, что для меня не темнота. Донесся звонкий щелчок, блеснула короткая искра, это металлический наконечник стрелы чиркнул еще и по камню. Ничего не произошло, решетка на месте, однако рычаг чуть приподнялся.

Ободренный, я наложил вторую стрелу. Если кто-то идет с той стороны, то рычаг для него должен быть именно на таком расстоянии, чтобы не замедлять шага, а решетка успевала подниматься, не заставляя хозяина склонять на ходу голову.

Боудеррия не выдержала, прошептала снова:

— Там кто-то есть?

— Никого, — ответил я.

— Так зачем…

— Надо же поупражняться, — объяснил я. — Иначе навыки исчезают.

— Ну и время вы нашли!

— Да и покрасоваться надо, — добавил я. — При стрельбе из лука особенно красиво смотрится в развороте плечевой корпус. Как он у меня сейчас?

Она буркнула зло:

— Неплох.

— А мышцы? — спросил я. — Двуглавая и трехглавая?.. Про четырехглавую уже молчу, сам вижу, глаз не сводишь…

Она что-то прошипела злое, я разжал пальцы, щелчок, стрела исчезла между стальными прутьями. Через мгновение металлический звон, надсадный скрип, решетка дрогнула и с великой неохотой начала подниматься. Я смотрел с тревогой, вот-вот застрянет, механизмы от старости готовы развалиться, все скрипит и дергается из стороны в сторону…

Боудеррия все-таки первой проскользнула на ту сторону, замерла с мечами в руках, яростная, как дикая кошка, как же не люблю этих тварей.

Я из принципа дождался, когда решетка поднимется на высоту, и прошел с гордо поднятой головой. Дурак, конечно, вдруг бы механизмы издохли.

Боудеррия смерила меня злым взглядом.

— Чего вдруг?

Я вопрос понял верно, буркнул:

— А ты думаешь? Перед тобой решил пофанфаронить.

— С чего вдруг?

Я пожал плечами.

— Что с нами делает присутствие женщин. Пусть даже вот таких.

Она покосилась недоверчиво, не стала так уж явно обижаться на «вот таких», понятно же, мужчины не любят признаваться в слабости даже перед мужчинами, а перед женщинами так и вовсе…

Проходя мимо рычага, я небрежно ухватился за него и двинул в другую сторону. Загрохотало, решетка с облегченным вздохом рухнула вниз.

Боудеррия испуганно оглянулась.

— Что это? Мы снова в западне?

— Разве мы возвращаемся? — осведомился я.

Она ответила сердито:

— Нет, но… или это вы закрыли?

— Я, — ответил я скромно. — Да-да, продолжаю фанфаронить. И распускать хвост. Я тебе уже нравлюсь?

Она наморщила нос и стала смотреть только вперед. Гладкие стены идут на строго одинаковом расстоянии друг от друга, у меня даже мелькнула мысль замерить, в самом ли деле везде с точностью до микрона, с ума сойти, кто же прорубил… вернее, проплавил, слишком даже, сверху и снизу все идеально гладкое.

Под стеной кое-где человеческие черепа, я не обращал внимание, но насторожился, когда заметил впереди в правой стене ряд отверстий, а на другой стороне пятна копоти.

Камень заметно оплавлен, тут уж и женщина могла бы догадаться…

— Постой-ка…

Она послушно остановилась. Я вернулся, поднял череп и швырнул вперед. Из отверстий в стене выметнулись струи огня. Череп превратился в пылающий комок пламени, на землю упал уже обугленный комочком и тут же рассыпался.

Боудеррия посмотрела на меня выразительно.

Я поморщился.

— И что?

— Ничего, — сказала она. — Молчу.

— Как все одинаково, — проворчал я. — У меня бы спросили! Я бы им такое напридумывал…

Боудеррия спросила:

— Там дракон? А как мы пройдем?

— В интервал, — ответил я. — Как только брошу — беги следом. Дракону нужно сделать новый вздох перед выдохом.

Она сама вернулась, подобрала берцовую кость несчастного, который не решился идти вперед, не сумевшего назад, так и умершего, как буриданов осел.

Я взял ее из дрожащих пальцев.