Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

– А в этой папке, товарищ Зотова, образцы на все типичные случаи. Сверху про вечный двигатель, их нам в неделю по три проекта присылают, ниже про всякое оружие. Вчера, например, мы проект снаряда на колесиках получили, а позавчера – целый танк в виде шара сорока метров в диаметре. К счастью, только нарисованный, зато акварелью. С этим просто: пишите, что проект взят на изучение, засекречен, номер разработки такой-то. Номер ставьте от фонаря, но обязательно пятизначный, для солидности. Это, кстати, не мы придумали, а военный наркомат, чтобы Эдисонов отвадить…

Бывший замкомэск не стала спорить, кивнула покорно. Велено отвадить – отвадим.

– Там еще несколько примеров. В любом случае должна быть ссылка, лучше всего на какой-то ученый труд. Автор, том, страница. Если уж совсем глупость пишут, то на учебник. Сейчас покажу, я как раз закончил…

Ольга окинула взглядом знакомую комнату. Подоконник остался прежний, и дверь не сменили, а все прочее даже не узнать. Столов четыре, в два ряда стоят, словно в гимназическом классе, возле стены сейф громоздится, стульев чуть ли не дюжина, да еще табуретов пара. Дверь во внутреннюю комнату открыта, оттуда знакомый стук «ремингтона» доносится. Значит, товарищ Петрова к работе уже приступила. Девушка прислушалась и одобрила. Бойко печатает, не хуже, чем она сама.

– Вот, товарищ Зотова, смотрите. Прислали нам проект агитации среди инопланетного пролетариата путем, как тут сказано, «высевания текста соответствующих размеров на полях Южной и Западной Сибири…».

В группе теперь числилось восемь сотрудников и два техработника, не считая самого товарища Москвина. Все вместе в комнате помещались с трудом, поэтому дальше по коридору имелась еще одна, для написания отчетов. Сейчас сотрудники разбежались по делам, не считая ремингтонистки и дежурного. Он-то Ольгу и встретил, усадил за чей-то пустующий стол и теперь вводил в курс дела.

– Как на такое надо отвечать? Я написал, что проект перспективный, но средств на него пока не имеется, равно как заявок от Коминтерна и прочих заинтересованных ведомств. Предложил подумать над текстом посланий, а главное – языком, чтобы инопланетные пролетарии сразу поняли, без перевода. Очень важно, товарищ Зотова, людей не обидеть. Не потому, что мы добрые, а потому, что снова напишут, причем в Центральную контрольную комиссию. А оно нам надо?

Парень был видным – саженного роста, рыжий и голубоглазый, очень похожий на Василия Буслаева с иллюстраций Билибина. И улыбка приятная. На синей гимнастерке – незнакомый орден, вместо левой ноги – полированная деревяшка. Представился Сашей, Александром Полуниным, бывшим комбатром – командиром батареи трехдюймовок. Орден оказался бухарским – Знак военного отличия «Защитнику революции».

Так поглядишь – герой, этак – тоже.

– Этим мы и занимаемся, товарищ Зотова. Вы не удивляйтесь, сейчас все отделы ЦК такие письма нам сплавляют, чтобы самим не возиться. Из сотни одно интересное попадется, и то праздник.

Ольга бегло пересмотрела «образцы», отложила папку в сторону.

– Товарищ Полунин…

– Саша, – улыбнулся рыжий. – И лучше – на «ты». Меня еще Сильвером дразнят, в честь пирата, который у Стивенсона. Я не обижаюсь.

Протез-деревяшка выбил по паркету дробь. Зотова пожала плечами:

– Да хоть в третьем лице, без разницы. Спросить хочу. Выходит, вы тут такой ерундой заняты? Ты же, Александр, красный командир, батареей целой верховодил. Да на эту работу надо девчонок из прогимназии поставить, у них и почерк лучше, чтоб ремингтонистке глаза не портить. Я тут недолго прослужила, но, извини, такой дурью не мучилась.

Хотела про «Сеньгаозеро» рассказать, но вовремя язык прикусила. А еще поняла – спятит она с этими «образцами». Неделю еще вытерпит, а потом под стол залезет и хихикать начнет.

Бывший комбатр Полунин стер улыбку с лица, вновь деревяшкой по полу пристукнул.

– Был командир, да весь вышел, Ольга. Образования у меня – пять классов и командирские курсы в Питере. И все остальные в группе тоже вроде меня, в неполном комплекте. Какая сейчас безработица в стране, сама знаешь. А делом заняты мы полезным. Во-первых, на письма отвечаем, а во-вторых, среди, как ты говоришь, ерунды иногда что-то ценное встречается. И наша задача – такое письмо не пропустить.

Устыдил… Зотова, открыв одну из своих папок, взяла листок бумаги – желтый, в мелких чернильных пятнышках «Проект бронированного водолазного костюма с пулеметным вооружением». Спрятав письмо, вынула из кармана пачку папирос, но вспомнила, что здесь не курят…

Не хотела же в Техгруппу возвращаться, чуяла! Так нет, уговорил товарищ Касимов, улестил. Мол, пользу принесешь, такие работники здесь нужны.

Ага!..

– У меня тоже так поначалу было, – понял ее рыжий. – Хочешь, чего интереснее дам? Тоже бред, но забавный. Про Грааль.

– Святой который? – безнадежно откликнулась девушка. – Давай про Грааль!

Обменялись. Вместо письма про бронированных водолазов Ольга получила целых три страницы машинописи и две вырезки из иностранных журналов. Подписи под письмом не обнаружилось. Рыжий артиллерист, сочтя свой долг исполненным, вернулся к работе. Товарищ Зотова, расположившись поудобнее, достала первую страницу. Поверх текста красовалась чья-то резолюция, исполненная синим карандашом: «Впредь подобный бред сразу отправлять в Техгруппу без рассмотрения!»

Вчиталась. И быстро поняла, что письмо не совсем про Грааль.

3

– Я, Леонид Иванович, и сама долго думала, чего мне в жизни этой хочется?

Мурка, улыбнувшись, подняла бокал с вином, поглядела сквозь него на неярко горящую лампу. Прищурилась, к губам поднесла.

«Мизинец оттопыривать не надо, – отметил про себя товарищ Москвин. – И помады бы поменьше, так только девки на Тверской красятся». Вслух ничего, понятно, не сказал. Зачем человека обижать?

– Все, наверно, перехотела в жизни. Мужа, красивого и богатого, и денег, и свободы, и чтобы били меньше, и чтобы Пан, сука позорная, меня дружкам своим не отдавал…

И вновь Леонид промолчал, хотя от «суки» его дернуло. Не потому, что грубо, а потому, что негоже о покойнике так. Если и грешен Сергей Панов, то иной суд ему сейчас положен.

Вино вместе с бокалами сам товарищ Москвин и принес. Специально в «Моссельпром» завернул, благо от службы не слишком далеко. Вначале хотел взять «Изюм», который на каждом рекламном плакате увидишь («мягкий, сладкий, из лучших сортов»), а потом, махнув рукой, раскошелился на две бутылки «Абрау-Дюрсо». Как-никак новоселье.

– Европы всякие повидать хотела. И по Питеру вволю погулять. И чтобы мертвецы под утро не снились. А потом поняла – выбирать придется. Всего не ухватишь, цель должна быть одна, тогда и путь проложить можно.

Вновь подняла бокал, Леониду кивнула. Тот поддержал, из своего пригубил. Пили мало, час разговора, а всего полбутылки приговорили.

Комнату для гражданки Климовой на окраине нашли. Хоть и далеко от центра, зато тихо и удобно. Домик одноэтажный, окна во двор выходят, в заборе калитка на щеколде, хозяйка неговорливая, лишнего не спросит. К приходу гостя Мурка успела прибраться и даже принарядиться. Платье белое с синим, новые туфельки, модная стрижка «а-ля гарсон» и даже тонкая золотая цепочка на шее. Не то чтобы высший шик, но уже не Машка-замарашка.

…Кровать клетчатым одеялом застелена, но уголок – тот, что к стене ближе, отвернут, дабы простыня белым пятном светила, вроде как намекая. Леонид даже бровью не повел. Напросилась ты в товарищи, Маруся Климова, а про что иное уговора не было. Девка, конечно, видная, но пусть кто другой со Смертью простынь делит.

– Вот я и выбрала, Леонид Иванович. Мне нужно всё. Вообще – всё.

Бывший старший оперуполномоченный, взглянув с интересом, подлил вина из темной бутылки.

– Понятно.

Мурка, поставив локти на стол, уткнулась подбородком в сцепленные пальцы.

– В самом деле понятно, Леонид Иванович? Не велел ты себя Лёнечкой называть, но уж очень хочется. Ты среди «деловых» – король, о тебе уже сказки рассказывают и песни поют. Не слыхал разве? Красиво так:

Лёнька Пантелеев, сыщиков гроза,

На руке браслетка, синие глаза.

У него открытый ворот в стужу и в мороз,

Сразу видно, что матрос.

Не выдержал товарищ Москвин, рассмеялся.

– Ну и день сегодня! Вторая уже девушка мне песни поет. Избалуете!

Придвинулась ближе, наклонилась… Ну точно Ольга Зотова!

– И кто же тебе песни поет, Леонид Иванович? Певунью, значит, себе нашел? Небось красивая, ласковая, ночью скучать не дает?

Товарищ Москвин на выпад не отреагировал, ответил честно: