Месье Путин: Взгляд из Франции - Фредерик Понс

Поступив в университет, он подвергся новому испытанию. Университетский спортивный клуб «Буревестник» хотел заполучить такого замечательного спортсмена. Однако Путин отказался, желая остаться в клубе «Труд», своем первом клубе дзюдо, где у него были друзья и его первый тренер Рахлин. Руководство клуба решило надавить на студента, сообщив ему, что как спортсмен он был списке первоочередников при поступлении. Путин рассердился, поговорил с деканом и понял, что ему солгали – он поступил благодаря своим собственным заслугам. До конца учебы он продолжил тренироваться в клубе «Труд»: «Сказал, что никуда не пойду, буду выступать за того, за кого захочу». Эту же черту характера подметила Вера Гуревич, бывшая учительница Путина: «Я считаю, что он [Путин] добрый человек. Но измены, подлости человечьей не простит никогда и никому».

В университете Путина постигло разочарование. КГБ не пытался завербовать его или как-то использовать. «Все эти годы в университете я ждал, что обо мне вспомнит тот человек, к которому я тогда приходил в приемную КГБ. А оказалось, что про меня, естественно, забыли». Будущему разведчику пришлось запастись терпением, так как он знал, как знали об этом все граждане СССР, что секретные службы используют информаторов. «Сотрудничество обычных граждан было важным орудием в руках государства», – говорил Путин журналистам, бравшим у него интервью в 2000 году. Потом он добавил несколько ироничных уточнений про сексотов (секретных сотрудников, или тайных осведомителей, а проще говоря, стукачей), демонстрируя дистанцию между собой и бывшей работой, где использовали осведомителей: «Они выполняли идеологическую роль, политический сыск. Все думают, что разведка – это интересно. Но знаете ли вы, что 90 % всей информации разведки было получено через обычных советских людей?» Для него единственно важным было то, как получены разведсведения: «Если в основе лежит предательство и материальная выгода – это одно, а если в основе – принципы и идеалы, это совсем другое». Никто не сомневается, что ему доводилось сталкиваться и с тем, и с другим во время своей короткой карьеры разведчика КГБ.

После четырех лет учебы в университете никто из КГБ к нему не пришел. Из-за этого затянувшегося молчания он подумал, что в разведку его не возьмут. Он начал уже подумывать о работе в адвокатуре. Но вдруг все изменилось. Некий человек попросил о встрече. Владимир Путин все понял. Встреча произошла в холле университета. Он прождал двадцать минут, сгорая от нетерпения, когда наконец появился запыхавшийся незнакомец. Он извинился за опоздание и сразу перешел к делу. «Впереди, – говорит, – Володя, еще очень много времени, но как бы ты посмотрел, в общем и целом, если бы тебе предложили пойти на работу в органы?»

Путин обрадовался, но не выдал своих эмоций. Он замолчал, зная, что в КГБ не любят новичков-энтузиастов: «Я ему тогда не стал говорить, что я со школы мечтаю об этом». Он не колебался ни минуты, несмотря на плохую репутацию КГБ и ответственность за чудовищные репрессии сталинского режима. Путин знал об этом, но не верил по-настоящему, считая западной пропагандой. Он слышал о культе личности Сталина, страданиях народа, развенчании культа после смерти вождя, но будучи совсем молодым человеком, окончившим в 23 года университет, Путин шел на работу в органы из соображений патриотизма. «Мои представления о КГБ возникли на основе романтических рассказов о работе разведчиков. Меня, без всякого преувеличения, можно было считать успешным продуктом патриотического воспитания советского человека». С того момента Путин начал скрывать свою истинную профессию. Тем, кто спрашивает его о работе, он отвечал: «Я специалист в человеческих взаимоотношениях». Другим, более близким людям он говорил, что работает в милиции.

С первых рабочих совещаний в отделе контрразведки КГБ в Ленинграде Путин, что называется, упал с небес на землю. Большинство людей, встречающихся ему, кажутся слишком старыми, закоснелыми. Их методы его удивляют. Только с университетской скамьи Путин напомнил им о соблюдении законов. «Какой закон?» – удивились старожилы. А когда он процитировал им соответствующие статьи, возразили: «Но у нас же есть инструкция».

Путин попытался настаивать, но его просто не поняли. Наконец один из представителей старой гвардии ему устало объяснил: «Для нас инструкция и есть самый главный закон». Сам Путин прокомментировал это следующим образом: «Так они были воспитаны, так работали. Я так не мог. И не только я, но и практически все мои ровесники».

Он понимал, что все «старики» думают так же. В такой атмосфере он проработал около шести месяцев. Кроме того, Путин не был членом Коммунистической партии, и ему пришлось в нее вступить. Это было обязательным правилом для всех работников разведки и госбезопасности. Однако это не мешало им привлекать к работе снятых с должности партийных деятелей. Присутствие этих бывших партийных аппаратчиков причиняло неудобство настоящим профессионалам, так же, как и различные решения, принятые партией, которые КГБ должен был исполнять. Не будучи диссидентом – «хорошо это или плохо», – Путин вспоминал, как сильно был удивлен, когда в 1980-х годах в ссылку был отправлен Андрей Сахаров или когда в Москве бульдозерами были уничтожены произведения непризнанных властью художников. В КГБ отказывались это делать, говорили, что это глупо, вспоминал потом Путин, но в Управлении пропаганды и агитации ЦК партии в Москве решение все равно было принято.

Именно в это время его друг Сергей Ролдугин открыл для него Симфонию № 5 ре-минор Дмитрия Шостаковича, исполняемую Ленинградским филармоническим оркестром. Истинный ленинградец, композитор скончался в Москве 9 августа 1975 года. Путина увлекла история этой партитуры и этой музыки, сочиненной за три месяца в 1937 году в ответ на репрессии и аресты сталинской эпохи. В то время все композиторы, за исключением Бетховена, считались властью подозрительными. Шостакович тоже.

Трое членов его семьи были отправлены в сталинские лагеря, где и сгинули. Объявленный врагом народа за «мелкобуржуазный формализм», маэстро был вызван на допрос. С этого обычно начинался арест. Ему удалось избежать худшего, поскольку его следователь сам был арестован незадолго до этого. Путин восхищался талантом музыканта, которому исполнился всего тридцать один год, когда он написал эту симфонию. Почти столько было и Путину, когда он открыл для себя это произведение. Он разузнал все о симфонии. Эта классическая музыка полна героического лиризма и церковных песнопений. Иногда в ней сквозит отчаяние, слышатся стенания, напоминающие о жертвах репрессий. Слушая в течение сорока пяти минут этот образец чистого искусства, Путин без сомнения понимал тщетность официальных запретов, пытающихся регламентировать каноны правды и красоты. Эта ошибка свойственна всем тоталитарным государствам.

Путин скучал в ленинградском отделе контрразведки. Как и все молодые сотрудники, он мечтал о внешней разведке, что позволило бы ему путешествовать, иметь некоторые преимущества. Но внешней разведкой занимались т. н. «белые воротнички», в противоположность контрразведке, где работали признанные неудачники. Подав несколько заявлений о переводе, Путин наконец был направлен во внешнюю разведку. Ему надлежало провести один год в Москве, занимаясь подготовкой, но и здесь его ждало разочарование: он хорошо работал в Первом главном управлении (внешняя разведка), но его снова отправили в Ленинград. Ему пришлось провести там еще четыре с половиной года. Ему казалось, что он теряет свои лучшие годы жизни. Наконец Путину было присвоено звание старшего офицера, и появилась надежда сделать карьеру, вместе с предложением учиться в престижном Краснознаменном институте КГБ СССР имени Ю. В. Андропова, называющемся теперь Академией внешней разведки.

Для него это был первый шаг к зарубежным командировкам. Только нужно было хорошо себя показать. «Платов», такова была его новая фамилия в институте, где все должны были жить под вымышленными именами, подвергся суровым испытаниям, ведь поведение каждого кандидата непрерывно тестировалось. Проверялись их способность понимать и выполнять поставленное задание, ловкость установления контакта с другими лицами, умение отобрать и завербовать источник информации. Подвергалась проверке и их вера в свою страну, лидеров и советские ценности. «Мы должны были быть уверены в каждом кандидате, как мы уверены в нашей правой руке», – рассказывает полковник Михаил Фролов, бывший инструктор и оценщик в Краснознаменном институте. В конце обучения кандидатов оценивали по многочисленным критериям, действующим и по сей день – за исключением пункта о верности советским идеалам и ценностям. Назначение зависело от результата тестирования. Но инструкторы были в сомнениях по поводу Путина-Платова.