Одиночка, или В плену Огня (СИ) - Кофф Натализа

Девушка не могла поднять руки, а когда удалось, с удивлением обнаружила кусок лейкопластыря, фиксировавшего катетер. Рядом с кроватью — капельница.

Кьелл удивленно моргнула, пытаясь вспомнить, все, что случилось перед сном. Засыпала она, кажется, в доме советника Эрлинга, в его постели. А проснулась … Где?

Белоснежные стены и огромные окна, через которые лился солнечный свет, явно не были частью лесного домика, принадлежащего советнику. Свет резал чувствительное зрение точно острым камнем, на секунды ослепляя и дезориентируя. Однако девушка, осмотревшись, поняла, что находится она в лазарете. И словно читая ее мысли, рядом с ней появилась женщина средних лет, добродушно улыбающаяся, в белоснежном чепчике и халате.

— Очнулась, девочка? — уточнила женщина и присела на стул рядом с койкой, на которой лежала Фина. — Как себя чувствуешь? Говорить можешь?

Фина на секунду замерла, пытаясь прокрутить в памяти тот момент, который бы пояснил ей, как именно она попала в лазарет из домика Рандольфа. Но ничего, пустота, будто Фина засыпала именно здесь, в стенах лазарета академии, а не там, в лесу.

— Как поживает ваша пациента, доктор? — негромкий, но властный мужской голос перетянул внимание Фины на посетителя.

В нескольких метрах от койки Кьелл стоял Эрлинг. И Фина подловила себя на идиотской мысли, что ей было бы приятнее, если бы рядом оказался совсем другой мужчина, тоже Эрлинг, но не этот.

А тем временем ректор приблизился еще на шаг. Темные глаза профессора цепко следили за каждым движением девушки, сверлили ее лицо взором, от которого Фина ощущала дискомфорт.

— Я в порядке, — попыталась произнести Руфина, до конца не понимая, что с ней произошло. Вместо разборчивой фразы с губ слетело мычание, и глотку опалило огнем.

— Вижу, — скупо обронил Эрлинг и вдруг подсунул под нос Руфине ее потрепанный учебник, который, как она помнила, благополучно потерялся во время камнепада. — Откуда у тебя вот это?

— Выдали в библиотеке, — нахмурилась Кьелл. — Обычный же учебник. Вы сами дали домашку, притащить «укроп».

Ректор хмыкнул.

— Это издание устарело. Мы обновили учебную литературу. Я считал, что все экземпляры утилизированы. Теперь никто не заставляет студентов бродить по лесу в поисках исчезнувших трав. «Укроп», как ты выразилась, Руфина, отыскать невозможно. А в твоем случае, как мы теперь знаем, еще и опасно. Но кто-то намерено вручил тебе именно эту книгу, чтобы отправить на никому ненужные поиски. Отдыхай, Кьелл. Я свяжусь с твоим отцом. Сообщу, что кризис миновал.

— Сколько я здесь? — шепнула Фина, прикрывая веки. Думать девушка могла с трудом, понадеявшись, что позже, когда станет легче, она непременно «тепло» пообщается с Ханной и Хильдой и поблагодарит за такой прелестный подарок.

Разговор с ректором отобрал все силы. А девушка пока даже не успела выяснить, что с ней, и как именно она сюда попала.

— Третий день. У тебя сильная простуда, — принялась рассказывать врач. — Когда тебя принес… когда тебя доставили к нам, ты была без сознания.

— Не выношу холод, — скривилась Фина.

— Да, теперь мы все об этом знаем, — загадочно подмигнул ректор и вышел из палаты.

Почему-то Руфина жутко смутилась, перехватив усмешку в хитром взоре Эрлинга. И вспомнился совсем другой, но тоже Эрлинг.

А еще Фине вдруг стало казаться, что он — рядом. Где-то поблизости, нависает, давит своей аурой на нее, своей силой.

Кьелл торопливо зажмурилась. Нет, бред. Все это игра ее воображения. И глупые фантазии.

Но память прорезала вспышка. Всего лишь одна картинка, где Рандолф крепко держал ее, обхватив рукой за плечи, а второй — зарылся в ее волосы на затылке. И взгляд… Она четко видела его глаза, от которых закипала кровь. И голос… Ранд Эрлинг что-то говорил ей, но слов она не понимала, только осознавала, что руки мужчины дарили ей тепло и чувство безопасности.

Когда Фина осталась в палате одна, на нее начала накатывать усталость. Тяжелые веки закрывались сами собой, и хотелось только одного — спать. Потому реальность казалась Руфине чем-то смазанным и ненастоящим. Возможно, благодаря полудреме Кьелл и не удивилась, когда ощутила то самое тепло и силу советника Эрлинга. А еще каждой клеточкой тела почувствовала, что мужчина взволнован. И да, он находился очень близко, рядом с ней. И самой Фине совершенно не хотелось ни двигаться, ни убегать от опасного и безумного психа.

С трудом приподняв веки, Руфина наткнулась на темный взор волчьих глаз. Поняла, что мужские пальцы крепко оплели ее безвольную и расслабленную ладонь. Да и сам мужчина был невероятно близко и совершенно не пугал ее.

— Спи, Рыжик, — глухо шепнул Ранд, а Фине показалось, что хриплый голос звучит в ее голове. К тому же, все происходящее мало походило на реальность. Скорее, странный сон.

— А ты? — тихо шепнула Руфина.

Если бы все происходило на самом деле, Фина никогда не позволила бы себе подобной вольности. «Тыкать» Психу — последнее дело, он ведь ее преподаватель.

Но здесь, во сне — может происходить еще и не такое. К примеру, Рандолф Эрлинг не стал бы целовать ее ладонь. Так бывает только во сне, однозначно.

Однако Фина, окончательно ускользая в свой сон, вызванный какими-то лекарствами, наблюдала за темной макушкой Ранда, пока он едва ощутимо, но обжигающе и словно оставляя клеймо на ее коже, прикасался к ней губами.

Руфина в последний раз едва сумела взмахнуть тяжелыми ресницами и с удивлением поняла, что ее пальцы свободной руки запутались в коротких темных волосах. И очень четко девушка расслышала негромкое урчание. Эти звуки были последними из тех, что Фина могла бы запомнить. А после — глубокий сон настиг ее. И девушка не видела, как Рандолф Эрлинг, сдернув тонкую цепочку со своей шеи, вложил украшение в расслабленную ладонь.

Пришло время передать семейную реликвию истинной хозяйке.

Ранд не хотел уходить из палаты. В памяти еще слишком свежи были воспоминания и чувства беспомощности и страха, которые затопили его черную душу в тот миг, когда он понял, что не может помочь своей девочке.

Но теперь все позади. Так утверждала доктор. И сейчас Эрлинг может спокойно вернуться домой, да и занятия вот-вот начнутся. Однако Ранд не мог и шага сделать от койки, в которой спала Руфина. И, кажется, готов был загрызть каждого, кто сунется к ней в эту минуту.

— Тебе пора, брат, — негромко произнес Филлин, — никуда она не денется. В коридоре охрана, да и на тебе ее запах.

Последнюю фразу ректор произнес с неким осуждением. И сам Ранд понимал, что нельзя ему вот так, слету, заявлять свои права на Рыжика. Однако страх за нее все еще клокотал в душе ядовитой змеей. Казалось, что стоит ему отвернуться, как с его истинной непременно что-то случиться. Она как магнит для неприятностей. Рыжий Огонек, к которому слетается все подряд.

Ранд осторожно перехватил тонкие девичьи пальцы, запутавшиеся в его волосах. Интересно, вспомнит ли она хоть что-то? Вспомнит ли те слова, что шептала в бреду? Он помнил все. Ему бы забыть их, ведь так только хуже. Но сердце и черствую душу они согревали настолько, что Ранд, точно сопливый юнец, начинал верить в чудо.

Шумно выдохнув в расслабленные пальцы, напоследок втянув носом дивный аромат своей истинной пары, Рандолф рывком поднялся на ноги. Ректор прав, его ждали желторотые студенты. А еще, Эрлинг планировал вплотную заняться поисками того, кто спровоцировал камнепад, а до того — выманил Фину за ворота академии. И у Ранда на примете уже были подозреваемые.

Руфину выписали на третий день после того, как она пришла в себя. Восстановление шло довольно быстро. Да и, что уж скрывать, Фине было откровенно скучно в одноместной палате лазарета. И посетителей к ней не пускали. Медсестры только передавали записки от Мишки и от Тиры. Правда, еще раз приходил ректор. Однако визит профессора Эрлинга не особо вдохновил девушку, скорее смутил.