Князь Владимир — создатель единой Руси - Сергей Эдуардович Цветков

Приготовления «руси» к карательному походу в Древлянскую землю вылились в серию человеческих жертвоприношений. Ритуальные казни Ольгой древлянских послов были призваны обеспечить киевской общине благорасположение богов и даровать победу над врагом. Кульминацией культовых обрядов стало торжественное погребение Игоря.

При помощи этих ритуалов убитый Игорь был превращен в наделенного магической силой предка-покровителя княжеской семьи и всей Русской земли. Его сакральные функции вождя-жреца перешли к Святославу. Только тогда русы решились на военные операции против древлян.

Во главе княжеской дружины вновь стал Свенгельд. Решающее сражение с древлянами, согласно обычаю, начал малолетний Святослав. Свенгельд и княжий воспитатель Асмуд посадили мальчика на коня и вывели пред полками, чтобы князь подал сигнал к началу битвы — совершил символический бросок копья в сторону врага. Брошенное слабой ребячьей рукою, копье пролетело между ушами коня и ударилось ему в ноги. Однако почин был сделан и обычай был соблюден. «Князь уже начал битву, — обратился Свенгельд к войску, — последуем, дружина, за князем».

Сцена с бросанием копья Святославом воспринималась людьми Х века в духе древнейших языческих представлений, согласно которым начинать сражение посредством некоего символического жеста (в данном случае метания копья в сторону врага) надлежало вождю, обладавшему божественной силой. Так, перед началом битвы на Каталаунских полях Аттила, по свидетельству византийского историка VI века Иордана, сказал своим воинам: «Я бросаю дротик в неприятеля. Если кто-нибудь может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб». Даже в христианскую эпоху древнерусские книжники напрямую связывали победу Святослава (непреклонного язычника) над древлянами с покровительством небесных сил. В Архангелогородской летописи данный текст имеет продолжение: «И пособи Бог Святославу, и победи древляны…».

Свенгельд спас Ольгу и ее малолетнего сына. Древляне были разбиты и усмирены. Но в дальнейшем пути Ольги и Свенгельда разошлись.

Отношения Ольги с сыном были далеки от идиллии. Взрослея, Святослав должен был все более отчетливо понимать, что у него нет никакой надежды сесть на киевский престол при жизни властной матери. До поры до времени противостояние матери и сына не выливалось в форму публичных скандалов. Но скоро дошло и до открытой размолвки.

Святослав сошелся с Ольгиной «рабыней» (служанкой) Малушей. Плодом их связи стал будущий креститель Руси — Владимир. Добром это не кончилось: Ольга прогневалась на Малушу и отослала ее в одно из княжеских сел. Гнев Ольги легко объясним: в это время она готовилась принять крещение из рук василевса Константина VII Багрянородного и прочила Святославу в жены византийскую принцессу. Подходящей по возрасту невестой была принцесса Феодора — почти ровесница Святослава. Конечно же, Ольге не могло понравиться, что ее сын, которому предназначен столь высокий жребий, путается с «рабыней». Святослав покорился матери; судя по всему, он даже согласился принять в будущем крещение (без чего речи о сватовстве к дочери Константина Багрянородного вообще не могло быть), но то были последние его уступки.

Поездка Ольги в Константинополь обернулась полууспехом-полупоражением. Посредством личного крещения Ольга попыталась заставить Византию признать ключевую роль Русской земли в Северном Причерноморье и превратить киевского князя в главного союзника империи в этом регионе — союзника не только политического, но и, так сказать, цивилизационного. Но Константин, кажется, не был готов к этому. В его книге «Об управлении империей» чувствуется глубокое недоверие к «росам». Константин очень неприязненно и настороженно отзывается о них и явно предпочитает сближению с «Росией» укрепление союза с печенегами. Все его политические советы сыну сводятся к тому, как нейтрализовать «росов», а не каким образом на них опереться. Весьма вероятно, что подобные настроения императора были следствием походов Игоря на Константинополь.

По возвращении Ольги из Царьграда Святослав наотрез отказался креститься. Психологически его поведение вполне понятно. Разлучая сына с Малушей, Ольга наверняка выставляла в оправдание своего поступка уготованную ему великую судьбу — стать зятем василевса. И вот, вместо руки византийской принцессы — оскорбительный отказ. Жертва принесена напрасно. Оказывается, незачем было также изменять старым богам, ибо христианство, как выяснилось, вовсе не было ключом, который отпирает все двери. Поддавшись на уговоры матери, он все потерял и ничего не приобрел. Это был жестокий урок. А теперь его еще и понуждали принять религию надменных греков, его обидчиков. Поступить так означало и дальше жить матерним умом, и главное — материнской волей. И Святослав восстал.

Разумеется, в своем бунте он не был одинок. Среди дружинной «руси» было немало тех, кто относился к христианству враждебно или, по крайней мере, настороженно-неприязненно. Нововведения Ольги пришлись им не по нутру. В числе этих людей был и Свенгельд.

Языческая «русь» обступила Святослава, как свое знамя. Он чувствовал эту поддержку и искал ее. По сообщению «Повести временных лет», возмужавший князь стал набирать в свою дружину многих храбрых воинов. В этой компании над христианством смеялись и глумились. По словам той же летописи, Ольга часто говорила сыну: «Я Бога познала и радуюсь, если и ты познаешь, то тоже радоваться начнешь». Но Святослав только отмахивался: «Если крещусь, дружина моя надо мною смеяться начнет». Он и сам охотно высмеивал тех, кто хотел креститься и даже не старался сдерживать свои чувства перед Ольгой: «гневался на матерь», по словам летописца.

В конце концов противостояние матери с сыном обернулось настоящим языческим восстанием. Отрывочные сведения о нем сохранились лишь в немногих летописях. Согласно этим сообщениям, Святослав перебил многих христиан в Киеве, но потерпел поражение и вместе с его сторонниками был изгнан Ольгой из столицы.

Для Святослава началась кочевая жизнь князя-изгоя, опоэтизированная летописцем в известном фрагменте «Повести временных лет»: «Ходил легко, как гепард, творя многие войны. В поход котлов не брал, но, нарезав конину, зверину или говядину, жарил на углях и ел; не имея шатра, спал с седлом в головах, как все воины». В этих походах неизменным спутником Святослава был Свенгельд.

Вместе они ходили на касогов, вятичей, хазар. Победа неизменно сопутствовала им. Вершиной их военных успехов стало покорение Болгарского царства (968–969), предпринятое уже после смерти княгини Ольги, силами всей Русской земли.

Василевс Иоанн Цимисхий счел укрепление русского присутствия на Балканах крайне опасным для Ромейской империи. Он лично повел против Святослава большую армию; в то же время греческий флот из 300 кораблей вошел в дунайскую горловину, чтобы отрезать русам путь отступления.

Первый удар ромеев принял на себя Свенгельд, который заперся с несколькими тысячами воинов в болгарском стольном граде — Преславе. Византийский историк Лев Диакон называет его «Сфенкелом» («третьим