Талисман - Генадий Синицын

Нагулявшись, вернулись дети. Шура накрыла стол и все, наконец-то, поели. После сытного обеда дети вновь убежали на улицу, взрослые остались вдвоём и продолжили разговор.

– Ну что, Коля, – промолвила Шура, – разговор, конечно, непростой, но нам необходимо серьёзно всё обсудить, принять какое-то решение. Принимать его, прежде всего, тебе.

– Обсуждать-то есть чего, а вот принимать какое-то решение пока не готов. Я вообще-то не предполагал, что ты вдруг вот так возьмёшь и объявишься. Как-то всё неожиданно, согласись. Договоримся таким образом, вы пока у меня поживёте. Осмотримся, что ли, а уже потом всё равно решать придётся.

– Может быть, ты и прав, давай так и сделаем. Кстати, давай сразу договоримся – как ночевать-то будем?

– А что тут договариваться? Две кровати есть. На одной я с Колькой, на другой ты со Славкой.

– Мне кажется, что лучше будет, если сразу дети будут спать на одной, а мы с тобой – на другой. Не чужие мы, в конце концов, а то потом переиначивать неловко будет, а, скорее всего, придётся.

– У меня возражений нет, – согласился он.

– Вот и хорошо. Значит, определились, – с удовлетворением подвела итог Шура.

Вечером улеглись спать, как договорились. Дети долго о чем-то шептались, наконец, угомонились. Николай от близости горячего женского тела чувствовал себя несколько напряжённо. Желание предательски охватывало его. Чтобы как-то охладить его, он повернулся лицом к стене и потихоньку засопел, притворившись заснувшим. Томительно тянулось время, сон не приходил. Николай кожей чувствовал, Шура тоже не спит, что было вполне естественно. Внутренний голос издевательски подтрунивал над ним в сложившейся ситуации. Не выдержав, он перевернулся на другой бок. Сквозь тонкую ткань женской ночной рубашки передавалось тепло притягательного тела. Неожиданно на руку осторожно легла ладонь её руки, пальцы переплелись. Вскоре он почувствовал у лица томное женское дыхание и уже больше не пытался совладать с собой. Кровать предательски заскрипела. «Тише, ты, дети услышат», – с беспокойством прошептала Шура. Николай буркнул ей на ухо что-то невнятное, проклиная в душе и скрипучую кровать, и стеснённые условия, однако, чувствуя необыкновенный прилив сил, он и не помышлял умерить пыл охватившей его страсти…

Интимная ночная разрядка восстановила душевное равновесие бывших супругов. Последующие дни потекли своим чередом, истосковавшиеся по теплу и ласке, они уже, без стеснения, по ночам предавались любовным утехам. Дети вскоре свыклись с новыми обстоятельствами их жизни, женская повседневная забота сказалась и на взаимоотношениях Коли с тётей Шурой.

Незаметно прошёл почти месяц. Как-то, придя из больницы после очередного посещения жены с младшим сыном, Николай завёл с Шурой прерванный ранее разговор о дальнейших их взаимоотношениях.

– Катю, в связи с достижением сыном установленного возраста, скоро выписывают из больницы. Пора мне определяться. Я принял решение и возвращаюсь к тебе. Колю забираю с собой, сама понимаешь, что Катя двоих одна не вытянет. Жить будем в Барнауле, жильё для нас я на работе пробью. Если тебя такой вариант устраивает, завтра же буду решать вопрос с жилплощадью.

– Я согласна! – решительно, даже не взяв паузу на обдумывание предложения, ответила она.

Несмотря на заботы, свалившиеся на голову по обустройству нового семейного очага, Николай почувствовал облегчение. Решение было принято, и он теперь уже знал, что необходимо делать. На работе ему предложили полуподвальное помещение в двухэтажном доме, находившемся в соседнем квартале. Эта комната до того использовалась в качестве подсобного помещения для хранения материальных ценностей.

Уже через неделю Николай получил ключи от предложенной ему комнаты, и вместе с Шурой отправились её смотреть.

Выделенное помещение имело отдельный вход, находящийся с противоположной стороны дома с общим подъездом. Недалеко от входа, на расстоянии метров полутора друг от друга, в лучах яркого летнего солнца поблёскивали стёкла двух окон. Они наполовину уходили ниже уровня отмостки, в приоконные небольшие приямки, забранные, как и сами окна, металлическими решётками. Николай открыл входную металлическую дверь, по каменным ступеням они вместе спустились в небольшой, но достаточно просторный тамбур. С правой его стороны находилась ещё одна, но уже стандартная деревянная дверь. Открыв её, они вошли в просторную, метров шесть в длину и четыре шириной, комнату с дощатыми свежеокрашенными полами, стены и потолок были побелены известью, с едва уловимым голубоватым оттенком.

– Ну, как тебе наше гнёздышко? – обратился он к своей спутнице.

– Немного мрачновато, конечно, но, в общем, достаточно уютно. Главное, что вход отдельный, тихо, никто не мешает, – ответила она и с благодарностью поцеловала его.

Через две недели Катю выписали из больницы, Диме теперь уже в одиночестве предстояло ещё долгие месяцы проходить курс лечения до полного выздоровления.

Вернувшись домой из больницы, она почувствовала себя неуютно. С одной стороны, в комнате было всё аккуратно прибрано, чисто. С другой стороны, это было не совсем понятно, всё-таки долгое время здесь жили без хозяйки мужчина с ребёнком. Не было дома и старшего сына, непонятно, где он мог быть, если отец ещё на работе. Катя присела на край кровати и на некоторое время задумалась. Так ничего и не придумав, она решила приготовить ужин, время уже близилось к концу рабочего дня. Открыла одну за другой кастрюли, все они были тщательно вымыты и даже совсем сухие, как впрочем, и сковородка, и все тарелки. Выдвинув ящик серванта, поверх ложек и вилок она обнаружила небольшую пачку денег. Никаких продуктов, кроме соли и сахара, в доме не было. Это уже совсем озадачило хозяйку, возникло ещё до конца непонятное, но неприятное предчувствие, она опять задумалась. В конце концов, решила времени на бесплодные раздумья зря не терять, а сходить в магазин за продуктами, благо, что хоть деньги были. Ближайшие магазины находились в соседнем квартале, куда она и направилась.

Возвращаясь с покупками, она вдруг увидела, что навстречу ей быстро приближается муж, явно не замечая её. Катя остановилась, опустила на тротуар увесистые сумки и окликнула его. Он резко остановился, не дойдя до неё метров десять, увидел, затем торопливо подошёл и подхватил стоявшие на тротуаре сумки.

– Тебя уже выписали? – не давая ей опомниться, спросил он.

– А что же я здесь делаю? – вопросом на вопрос ответила та с недоумением и продолжила. – А ты, куда спешишь?

– Я … – на мгновение замешкался он, но, быстро совладав с растерянностью, продолжил невозмутимым голосом, – домой.

– Странно, дом, вроде, в противоположной стороне, что-то ты не договариваешь. Кстати, где сын?

Явно смущённый вопросом, Николай торопливо произнёс:

– Ладно, что мы тут стоим? Пойдём домой, там и поговорим, – не дожидаясь ответа, развернулся в противоположную сторону и, ссутулившись, быстро зашагал.

Супруге ничего не оставалось делать, как пойти следом. Когда вошли в комнату, она снова спросила:

– Где же всё-таки Коля?

– Ну, как тебе это сказать … – начал, было, говорить муж.

– Что значит, как сказать? – перебила жена с явным недоумением, и переспросила настойчиво, уже заметно волнуясь: – Ответь мне, в конце-то концов, где сын?

– У Шуры…

– У какого Шуры, и что он у него делает?

– Подожди, успокойся. Сейчас всё по порядку объясню, – и, выдержав небольшую паузу, продолжил решительно. – Значит так, Катя, всё сильно изменилось, я вернулся к своей первой жене…

– Постой, – перебила его Катя, тряхнув головой и разведя руки в стороны ладонями вниз, – ничего не понимаю. Как вернулся, куда вернулся, кто вернулся? Насколько я знаю, она живёт в Москве, так?

– Так. Тьфу, ты… нет, не так, вернее, не совсем так…

– Что ты мне голову морочишь? Так не так. Говори толком и конкретно, – ничего не понимая и почувствовав тяжёлую усталость, внезапно свалившуюся на неё, она медленно присела на край кровати, зажав ладонями свою голову. Затем попыталась заглянуть мужу в глаза.

Он избегал её взгляда, лоб покрылся испариной. Попытавшись сосредоточиться, продолжил:

– Она приехала в Барнаул с нашим … – немного замешкавшись, поправился, – ну, нашим с ней сыном – Славкой. Они здесь уже полтора месяца. Ты уже скоро почти год, как в больнице. Мне очень тяжело, я устал так жить. Вот и решил, что нам нужно расстаться. Конечно, буду помогать, Колю заберу с собой, вернее, уже забрал.

– Так, кажется, начинает проясняться. Ты бедный замучался, устал, а мне легко, по курортам разъезжаю! В опостылевшей больнице с ребенком ночей не сплю, глаза все выплакала. А ты, тем временем, вызвал эту стерву, пригрелся под её бочком на нашей постели. Расслабился кобель, спасибо за заботу! Сына он, видите ли, забрал, а ты о детях подумал? Я уже про себя не говорю и так всё понятно. Колю тебе не отдам, как-нибудь прокормимся, чтобы сегодня же его привёл! Кстати, где же вы все жить собираетесь, в Москве, что ли?