В Блокаде (зимний триптих) - Сергей Николаевич Огольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Пристукивает рукой по столу.)
Техна: Кончай митинговать зазря. У тебя даже трибуны нет. Расселась она тут! Командует!
Веста: (Всё так же сидя) А ну-ка не шатай устои! Нечего подрывать наше стремление и волю к выживанию! Видит Бог нас и так уже мало осталось. Он тебя покарает!
Техна: Ух ты! Заход с туза козырной масти! А ну напомни-ка мне, какая в этом бляцком Бункере госрелигия? А? Референдум по этому вопросу ещё не проводила? Тогда запомни как «Отче наш», здешняя религия это — я! Молитесь на Техну, Маму Римскую! Работа всего оборудования держится моей чудотворной силой. Без меня ты даже свой грёбаный вибратор зарядить не сможешь, а засорись канализация — за двое суток утонешь в собственном дерьме.
Я тут пашу, как взвод из папов Карлов. Профилактика через день. Генераторы по винтику перебираю. Солнечные батареи Бункера работают тип-топ!
(Прищёлкивает пальцами правой кисти на уровне плеча.)
А благодарность где?
Власта: Да это ж ты должна спасибо говорить! Тебя ведь только пахота и держит на плаву! Трудоголичка ты упёртая! Тебе технические проблемы в кайф, без них ты бы давно с собой покончила.
Техна: Покончить никогда не поздно. Тут интересная проблемка нарисовалась, техническая. Сделать отмычку к этому сейфу, а заодно уж и к замку общего склада.
Власта: Смотри! С огнём играешь, Техночка!
Техна: На бунт машин не нарывайся, Власточка!
(Забирает одну из коробочек и уходит.)
Конец явления 3-го
явление 4-е
(Справа появляется Муся. На ней длинное синее платье, спортивные тапочки, чёрная вязаная кофта застёгнута на одну пуговицу под грудью, длинноватые рукава слегка наползают на ладони. Прямые волосы в практичной стрижке до середины шеи.)
Муся: Доброе утро.
(Власта пару раз слегка покачивает ладонь молча вскинутую жестом высокопоставленной персоны.)
Власта: Ты вовремя, Муся. Я как раз собиралась подать сигнал сбора — суточные пайки населению уже на столе. Но сперва скажи мне, ты ведь преподавала музыку, не так ли?
Муся: Да, но это было в другой жизни.
Власта: Жизнь одна, только условия разные. Но не в этом суть… Ты умеешь отличать ноты на слух?
Зуля: Он у меня абсолютный.
(Власта энергически встаёт, хватает палку из-под гонга, проходит к заплате на стене и бьёт. Металл откликается дребезжащим звяком)
Власта: Это вот какая нота?
Муся: Нота си.
Власта: А какая было позавчера?
Муся: Я не помню… А вы разве спрашивали?
Власта: Как будто я должна помнить! Ладно, проехали. Коробки на столе, бери любую, пайки всем одинаковые, у нас равноправие.
Муся: Спасибо, Власта. Если позволите, я отнесу коробку Зули в её отсек. Она не смогла придти на раздачу, У ребёнка поднялась температура, и Зуля очень переживает, не хочет оставлять малышку, а я не хочу, чтобы она осталась голодной ещё на сутки.
Власта: У Зули не все дома, что не мешает ей быть хорошей уборщицей. Но ты-то с какого перепугу её панду ребёнком называешь?
Муся: Мне Зулю жалко. Без панды она бы вообще ума лишилась, а может и не только она.
Власта: И кто бы ещё чокнулся? Игрушка?
Муся: Нет. Это про меня. Я была в группе дежурных в ночь, когда она тут появилась. Правда это случилось зимой, когда день не отличался от ночи. Незадолго до первой волны пандемии.
Власта: В мелочи особо не вдавайся. Припоминаю, мне тогда что-то докладывали.
Муся: Никто уже не верил, что снаружи, за пределами Бункера, могла сохраниться хоть какая-то жизнь. Радиация, космический холод, непрестанные бури, землетрясения чуть не через день… И вдруг — стук в броню ворот основного туннеля! Грохот! В камерах наблюдения — женщина бьёт камнем в створку входного шлюза!
Мы вышли к ней вдвоём, я и Нора. Она во вторую волну пандемии при вакцинации умерла.
Власта: Ты не отвлекайся.
Муся: Зулю трудно было понять. Она тащила за собой. Кричала, что на их дом напали. Её младенец там, её мать защищает внучку.
Во время строительства Бункера Зуля работала тут стряпухой и прибежала за помощью сюда. За зиму от всего города остались 2 семьи, но никого из второй она уже больше месяца не видела.
Мы с Норой едва за ней поспевали, эти автоматы такие тяжёлые. Тогда мы ещё не знали, что против Них оружие бесполезно. Они поглощают своих мёртвых и их количество мгновенно возрастает, чтобы бросаться на врагов, пока всех не прикончат. Радиоактивная зима вызвала в Них эту мутацию, превратила в коллективную Гидру Лернейскую. А потом Они неспешно поглощают останки всех и вся на поле боя. После такой зачистки остаются лишь отполированные кости противников, да и своих тоже…
Домик Зули недалеко оказался, на окраине, рухнувшие многоэтажки его не завалили. Она вбежала первой. Мы — за ней, свет от фонарей у нас на головах прыгает по стенам, оружие наизготовку.
Догнали её на кухне, она зажигала свечу. Кричит: “Мама! Помощь пришла!”. Уже не бегом, а шагом, чтобы не сбить пламя свечки вошла в спальню и — уронила на пол. В темноте стоит, молчит, не приседает свечу нашарить. Тут и мы вбежали, задыхаемся, и тоже за её спиной — окаменели…
Комнатушка маленькая, ни одного окна, глухие стены. Две койки, шкаф, а под стеной напротив детская кроватка… возле ножек, на полу, белый череп тремя зубами скалится, и весь скелет тоже белый, а правой рукой до сих пор швабру держит, деревянное орудие обороны… Думала от них отбиться… В кроватке тоже косточки белеются… маленькие, будто скелет кошки… Я дальше не могла смотреть, голову подняла и над кроваткой фонарь на стене высветил игрушку, большую мягкую игрушку… на вырост, когда младенчик ходить начнёт…
Хорошо, что Нора до всего этого Армагеддона работала психиатром. Она сняла игрушку со стены и дала Зуле, чтобы она там ни на что больше не смотрела… Без этой панды, она б окаменела там … Вот так и вывели её оттуда, и так узнали, что Они совсем уже не те, какими были до ядерной войны…
Так я отнесу Зуле её пайку?
Власта: Да, конечно… Хотя… Ещё минуту подожди.
(Повторяет свой номер с битьём заплаты на стене.)
А теперь какая нота?
Муся: До-бемоль той же октавы.
Власта: Сильно изменилось?
Муся: Да
