Воители безмолвия - Пьер Бордаж

– Даже человекозверь Жетаблана горит желанием стать подобием сиракузян! – ответил Лист, раздраженный вкрадчивой речью дяди. – Все в них – грация, гармония, элегантность. Они посвящают свою жизнь поиску эстетики. Они сотворили подлинный культ изысканности…

Стри Вортлинг отступил и оглядел сеньора Листа, шестнадцатилетнего отрока, который впитывал в себя впечатления от города жадными глазами. Как большинство юношей и девушек своего возраста, он поддавался сиракузской заразе, болезни эндемиков, которая быстро распространялась по крупнейшим планетам Конфедерации Нафлина. Под традиционной одеждой Маркината, длинной туникой из черной шерсти, вышитой белыми и золотыми нитями опталия, и широкими желтыми шароварами, стянутыми на лодыжках кольцами с алмазами, Лист носил пурпурный облеган с серыми кружевами. Это бесполезное и неудобное дополнительное белье ужасало регента, особенно капюшон, который скрывал волнистую шевелюру Листа, делая его похожим на восковую статую или мумию. Если облеган выглядел почти естественным и элегантным на сиракузянине, то он был неуместен и смешон на чужаке. Но Стри Вортлинг знал, что разубеждать племянника бесполезно. Двор Маркината пропитался сиракузской культурой, а моду на нее ввела мать Листа, дама Армина. Короткое пребывание на Сиракузе могло стать более поучительным, чем любая речь. К тому же будущий сеньор Маркината уже начал ощущать всю глубину бездны, которая отделяла его от хозяев Сиракузы, на которых он пытался равняться.

Подспудная борьба влияний между регентом и его невесткой давно стала притчей во языцех. Стри Вортлинга обуревали другие, куда более важные мысли. Стандартным месяцем ранее он получил срочное закодированное послание на личный приемник: конгрегация смелла сообщала, что ужасный пожар уничтожил дворец ассамблей на Иссигоре. Поэтому, в целях безопасности, конгрегация меняла порядок, установленный двести лет назад, и собирала пятилетнюю асму на Сиракузе, Царице Искусств, единственном государстве-члене, которое вовремя выдвинуло свою кандидатуру. Вначале регент испытал некоторое облегчение. Его старые кости вряд ли бы вынесли суровое испытание климатом Иссигоры, славящейся своими снежными туманами, ледяными дождями и пронизывающими ветрами. Если это внезапное изменение огорчило клан Мо Калкина, сеньора Иссигоры, то оно стало приятным сюрпризом для остальных руководителей Конфедерации. Несчастье одних…

Но со временем Стри Вортлинга охватило мрачное предчувствие, ибо он всегда был склонен к подозрительности. Ни поспешность в принятии решений, ни авторитаризм не вписывались в привычное поведение смелла, ревностных и дальнозорких хранителей равновесия властей. В данном случае сеньоры государств-членов не могли воспользоваться своим правом вето. Их поставили перед свершившимся фактом. Регент Маркината крайне опасался хищных амбиций Ангов Сиракузских и их приспешников, скаитов Гипонероса. Он поделился сомнениями со своими советниками, потом начал постоянно просматривать отчеты официальных послов и агентов, обосновавшихся в Венисии. Провел личную встречу с двумя знакомыми смелла, а также с сеньорами Камалота и Грит Бритена, двух самых близких к Маркинату планет. Эти встречи не принесли никакого конкретного результата: в отчетах говорилось о растущем влиянии скаитов, несмотря на скрытую борьбу с ними придворных, сторонников древних традиций. Сообщалось также о частых контактах Менати Анга, главнокомандующего конфедеральной полицией, с наемниками-притивами. Но ничто не подтверждало предположения о подозрительных махинациях: всем было известно, что влиятельные лица многих миров пользовались услугами профессиональных убийц-притивов для выполнения грязных дел.

Регента из задумчивости вывело внезапное восклицание:

– Смотрите, дядя! Какая странная процессия!

Лист пальцем указывал на затемненную аллею, по которой в сопровождении двух персонажей в длинных белых бурнусах с широкими капюшонами шествовал сиракузянин, облаченный в темно-синий плащ с украшениями из блестящих подвижных спиралей. Издали создавалось впечатление, что группа исполняет безмолвный и тщательно отрепетированный балет.

– Если вы действительно хотите выглядеть автохтоном, дорогой мой племянник, знайте, что крайне дурным вкусом считается громкий разговор, открытое восхищение весьма банальным зрелищем и показывание пальцем на что-то или кого-то! – усмехнулся Стри Вортлинг. – Напротив, весьма полезно научиться контролю эмоций. В своей великой простоте я надеялся, что Жахал Равалпунди, ваш воспитатель, привьет вам основные принципы светского поведения… А ведь ваша дорогая матушка рассталась с весьма приличной суммой, чтобы он согласился уехать отсюда! Не знаю, оценит ли результат…

Еще детское лицо Листа залила краска смущения. Разозленный на самого себя, юный сеньор Маркината закусил губы, словно запрещая себе возражать.

– Два таинственных персонажа, которые буквально наступают на пятки этому сиракузскому чиновнику, являются скаитами Гипонероса, – продолжил регент, сочтя, что урок принес пользу. – Их белое одеяние называется «бурнус». Таинственная раса, наделенная удивительными телепатическими способностями. Никто не знает истинного происхождения скаитов. Некоторые утверждают, что они прибыли из неизвестной вселенной, другие говорят, что они созданы черными силами, дьяволом, если вам больше нравится! Они выполняют различные административные функции. Один из них, по имени Паминкс, даже назначен великим коннетаблем. Сделал это Аргетти Анг, отец нынешнего сеньора Сиракузы. Весьма важная должность, соответствующая должности нашего генерального даита. А эти двое скорее всего простые мыслехранители. Хотя Лист решил замкнуться в обиженном молчании, но не смог не задать вопрос, обжигавший ему губы:

– Мыслехранители?

– Этот шарлатан Жахал Равалпунди вас ничему не научил! – вздохнул регент. – Как бы знатны и наглы они ни были, сиракузские придворные обязаны постоянно защищать личные мысли. Скаит-охранник создает нечто вроде ментального барьера, чтобы воспрепятствовать тем, кто хочет эти мысли прочесть.

– Прочесть?

– Есть и скаиты-инквизиторы. Их нанимают, и им очень хорошо платят, чтобы почерпнуть сведения у самого источника, то есть прямо в мозгу владельца. Должен признаться, эти существа меня немного пугают: им удался нешуточный фокус стать одновременно мыслепохитителями и мыслехранителями!

– Вы, мой дядя, и боитесь?

Лист шаловливо рассмеялся. С высоты шестнадцати лет ему казалось немыслимым, чтобы регент Маркината, младший брат его покойного отца, мог испытывать чувство страха.

– Не в том смысле, как вы это понимаете, Лист. Они – интриганы. Мы должны следить за тем, чтобы они не использовали свои телепатические способности для нарушения равновесия властей, ключевым элементом системы Нафлина. Скаиты принимают слишком много участия в сиракузских делах, а Сиракуза, если судить по влиянию, которое она оказала на вас, занимает крайне важное место в Конфедерации. Представьте, что инквизиторам захочется прочесть ваши мысли, мои мысли, мысли каждого правителя. Это для них столь же просто, как для нас чтение обычной книги!

Произнеся последние слова, регент вдруг сообразил, что забыл об этой возможности. Он даже не спросил себя, подчиняются ли скаиты, инквизиторы или мыслехранители жесткому кодексу чести, принятому конгрегацией смелла, и действительно ли ограничивают поле своей деятельности планетой Сиракуза и ее колониальными сателлитами. Твердое соблюдение кон-федерального правила всегда казалось ему очевидностью. Но внезапно, на этом высоком балконе, окутанном нарождающимися сумерками, он вдруг ощутил невидимые щупальца, которые бесчинствовали в его мозгу.

Он слишком долго откладывал выполнение своего проекта и надеялся, что этой ночью получит ответы на вопросы, которые мучили его и лишали сна. Для этого ему во что бы то ни стало надо было устроить частную беседу со своим старым другом, сиракузянином Шри Алексу. И подумать о способе обмануть бдительную стражу, которую расставили вокруг дворца Феркти Анг. Стража состояла из конфедеральных полицейских, затянутых в черные комбинезоны, часовых в парадной форме и агентов внутренней безопасности Сиракузы.

– А этот! – воскликнул Лист, вновь охваченный лихорадкой любопытства. – Вы знаете, кто он такой?

– Пурпурная накидка на шафрановом облегане? Это священное облачение миссионеров Церкви Крейца.

– Ах да! Местная религия, – пробормотал юноша, разочарованный столь пустой информацией.

– Вижу, вы помните о кое-каких уроках. Крейцианство действительно… официальная религия Сиракузы.

– Вы, похоже, не питаете к ней особого уважения! – заметил Лист, от взора которого не ускользнула презрительная ухмылка дяди.