Первая экспедиция - Антон Первушин

— Кстати, а Болека никто не видел? — спросил Привалов.

Лара озабоченно посмотрела на наручный ПДА.

— Я поставила на автодозвон. Пока никакой реакции.

— Неужто дезертировал профессор?

— За языком следи, — осадила Лара. — Миша не мог так поступить. Значит, что-то случилось… Господи, как всё не вовремя!

Подошел Шурик-С-Цитатой.

— Зовут, — сообщил он. — Как говаривал классик, карета подана!

— И всё-таки где Миша?…

Трое друзей и молодой физик направились к самолету, от которого отъезжал опустевший грузовик. Техники аэропорта ещё возились вокруг рампы и шасси, заканчивая последние приготовления к отлету.

В салоне, рассчитанном на пятьдесят пассажиров, было просторно, и каждый выбрал себе место по вкусу. Привалов расположился в дальнем конце, у металлической сетки, разделяющей салон на две части, положил на колени свой унибук в противоударном корпусе, тут же вошел в Сеть и продолжил процесс настройки. Лёлек с Ларой устроились в первом ряду, вполголоса обсуждая детали предстоящей экспедиции. Шурик-С-Цитатой выбрал кресло у иллюминатора и тихо прикорнул. Артур помялся, помаялся и сел к другому иллюминатору, уныло глядя сквозь него на нависающее сверху крыло самолета. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Наконец в салоне появился Плюмбум. В отличие от друзей он выглядел свежим и бодрым, как будто успел хорошо выспаться. Поношенная полевая форма военстала без знаков различия была подогнана под размер и сидела на нём как влитая.

— Вылет через пять минут, — объявил он. — Советую пристегнуться. Рейс у нас простой, быстрый, обслуживания не будет. Михаил кому-нибудь звонил?… Нет?… Странно…

— Виктор, с Мишей что-то случилось, — сказала Лара. — Иначе он сообщил бы.

— Да, так оно и есть, — согласился Плюмбум. — Мы расстались с ним в три, и с тех пор ни слуху ни духу. Я велел ребятам поискать его в базе скорой помощи — безрезультатно. Ладно, дам поручение — отыщут.

ПДА Плюмбума пискнул сигналом вызова. Он глянул на экран и присвистнул. На лице заиграла улыбка.

— Придется задержать вылет. К нам на борт рвется некий субъект без документов, который утверждает, что он — профессор Михаил Шагаев.

Все оживились.

— Я же говорила, Миша нас не бросит. — Лара с победным видом посмотрела на Привалова.

Вылет задержали на полчаса. Плюмбум сходил в аэропорт, поучаствовал в процедуре идентификации личности опоздавшего, оформил временный электронный паспорт для него.

Когда Болек поднялся на борт, стало ясно, что он провел очень бурную ночь. Профессор выглядел как последний бомж с вокзала. Некогда шикарный костюм был помят, изгваздан, в нескольких местах разодран, свисали лоскуты, обнажив подкладку. Лицо Болека смотрелось ничем не лучше, чем костюм: оно опухло, левый глаз заплыл, губы разбиты в кровь.

— Что случилось?!

Лара вскочила, подбежала, но Болек отвел её руку.

— Потом объясню.

— Всем занять свои места, — сурово распорядился Плюмбум. — Мы вылетаем. И так уже выбились из графика.

Мерный гул двигателей заметно усилился, вибрация передалась фюзеляжу. «Ан» выехал на взлетно-посадочную полосу, разогнался и без каких-либо проблем оторвался от земли.

Когда самолет набрал высоту, друзья смогли отстегнуть страховочные ремни и собрались посередине салона, чтобы обсудить текущую ситуацию. Вёл собрание Плюмбум.

— Итак, у нас, как это принято, две новости: хорошая и плохая. Хорошая — к нам присоединился Артур, стажёр-физик из Лаборатории трансформации континуума, друг Алины. Он поможет нам проследовать за экспедицией Лаборатории в то, что называется субпространством Зоны. Никто не знает, что нас там ждёт, но это не имеет значения: мы всё равно туда пойдем. К сожалению, у нас имеется только шесть костюмов высшей защиты, поэтому кому-то придётся остаться на Свалке и дожидаться нас там. Кто останется, решим на месте… Новость плохая. На нас уже обратили внимание. И люди там, похоже, серьезные. Михаил, расскажи, пожалуйста.

Болек потер распухшую щеку. И поведал компании следующую историю.

За ним следили от Москва-Сити. На «Патриоте» четырнадцатой модели с затененными стеклами. Таких внедорожников по столице бегает до черта, поэтому он даже не выделил «Патриот» из общего потока. Заметил преследователей, только когда свернул к автостоянке института — в этом закутке Болек знал каждую «тачку», чужие здесь редко парковались. Но снова не придал значения — мало ли кому захотелось нанести визит в научное учреждение. Что-то подозревать он начал после того, как урегулировал все проблемы, связанные с неожиданным отпуском, и возвращался к своему автомобилю. «Патриот» был поставлен так, что лишал Болека всякой возможности выехать со стоянки. Тут профессору и вернуться бы в институт, обратиться за помощью к охране, но вместо этого он совершил последнюю и самую дурацкую ошибку за вчерашний день — воспылал праведным гневом, вразвалку подошел к внедорожнику и требовательно постучал в окно со стороны водителя. Стекло бесшумно опустилось, после чего в лицо Болеку прыснули какой-то гадостью, и он немедленно отключился. Очнулся связанным в лесу — было мокро и холодно, кое-где ещё лежали грязные сугробы. На толстом поваленном стволе старого дерева сидели похитители. Их было двое — здоровенные лбы бандитской наружности. Но бандиты то были не простые, из сталкеров. По каким признакам Болек это определил? По очень наглядным. Переговариваясь между собой, бандиты использовали словечки из сталкерского жаргона: «зарница», «барыга», «ксива», «хабар», «приблуда», «тычок». Кроме того, у одного из похитителей на руке имелась характерная и очень модная в среде крадущихся татуировка — знак радиационной опасности. Задавали вопросы. Порой очень странные. Например, спросили, знает ли он Гоголя. Болеку пришлось честно признаться, что знает — со школьной парты. Это почему-то вызвало у похитителей невероятное оживление, они некоторое время обсуждали новость, перемежая специфический жаргон матерными словечками. Потом обратились к более серьезной теме. Разумеется, спрашивали, что Болек делал в Лаборатории трансформации континуума. Болек соврал, что ничего особенного там не делал, устанавливал контакты с коллегами, договаривался о консультации, приглашал принять участие в междисциплинарной конференции. Тут ему не поверили. Начали бить, но без особого энтузиазма — похоже, калечить не собирались. Болек для виду развопился, поклялся всеми святыми, благо неверующий, что говорит правду. Ему снова не поверили. Макнули головой в ближайшую лужу. При этом прозвучала фамилия Плюмбума, что указывало: похитители знают многое о готовящейся экспедиции в Зону, и их очень интересуют подробности. Но им не повезло — Болек и в самом деле не мог раскрыть им какие-то детали, ведь в тот момент он был уверен, что эксперимент физиков полностью провалился и они сидят сейчас на Свалке, собирая материал для отчета. Потом прозвучал и полный бред: бандитствующие сталкеры интересовались, где находится «Звезда Полынь». Болек вполне искренне заверил их, что не знает, о чем идет речь. За что ему тут же досталось по первое число. Отчаявшись вызнать у профессора хоть что-нибудь для себя полезное, похитители профилактически предупредили Болека, чтобы тот в Зону не лез, сидел дома и, как говаривали классики, не изводил цветы своей селезенки. Сказано, конечно, было иначе, но смысл примерно такой. Потом похитители, ругаясь друг с другом, удалились в леса. Бумажник, электронный паспорт и ПДА Болека они забрали: любой крадущийся — мародер по определению. Благоразумно выждав около получаса, профессор отправился по следам похитителей и вскоре добрался до шоссе. Уже совсем стемнело, и ему пришлось попрыгать, потому что никто, гады такие, не захотел брать в попутчики человека в разорванном костюме, с разбитой в кровь физиономией и со связанными руками. В результате его подобрала полицейская машина, и копы проявили законный интерес: кто такой, почему связан, нет ли здесь криминала? Понимая всю шаткость своего положения и учитывая цейтнот, Болеку пришлось придумать целую историю: дескать, это была шутка, розыгрыш, у нас, среди профессуры, хе-хе, приняты подобные розыгрыши, и настоящая ситуация — ещё ничего, в прошлый раз мы доцента имярек в мусорном баке закопали. Копы оказались совсем не дураки, в академических шутников не поверили, а Болека отвезли в ближайшее отделение — аж в Томилино, не хухры-мухры, — где сначала продержали четыре часа в клетке с вонючими бомжами, а затем долго оформляли протокол задержания и объяснительную. Пришлось ещё раз повторить вымышленную историю о розыгрыше — на этот раз письменно. И письменно же отказаться от претензий в возбуждении уголовного дела. В три часа ночи Болека, обрадованного тем, как он легко отделался, выставили на улицу. Очень резво профессор добежал до ближайшей станции монорельса и вдруг понял, что приключение ещё не закончилось: без документов, без средств связи, а главное, без денег он не мог добраться даже до Москвы и по дедлайну явно не успевал присоединиться к экспедиции. Пришлось снова выйти на трассу и на перекладных ехать в аэропорт. Но добрался вовремя — при очевидных минусах хотя бы это очевидный плюс…