Амадора. Та, что любит... - Ана Феррейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я чувствовала себя отвратительно в облегающих брюках и в сапогах на высоком каблуке, когда мне приходилось ходить по этой огромной ярмарке электротоваров. После радио я некоторое время работала на модных показах, в рекламе и, наконец, на сезонных выставках. В этот раз мне досталось четыре стенда. В мои обязанности входило следить за образцами товара и координировать действия рабочих и продавщиц. Ярмарка длится пять дней. Как я была счастлива, когда стенд размонтировали и погрузили на два грузовика! Всё. Осталось только рассчитать рабочих, попрощаться со всеми – и конец. Мочевой пузырь у меня чуть не лопался, и мне срочно пришлось бежать в туалет. Писала я гораздо дольше обычного, и когда вернулась, все вокруг словно испарилось. Остался только Жозиас – молодой, расторопный рабочий, который обеспечивал свет и звук. В руках у него было два пластмассовых стаканчика. Он протянул мне один.
– Шампанское.
– Спасибо. Что, все уже ушли?
– Ага. Убегли.
Он неправильно произносил некоторые слова – с грамотой у него были нелады.
– Ну, до свиданья. Спасибо. Всего тебе доброго, Жозиас.
– Так чё, больше не повидаемся?
– Может, на другой выставке…
– Да я тут, это самое, тебе сказать чего хотел…
– Да, Жозиас?..
– Ты это, шибко фигуристая.
– Что?!
– Слышь, я давно тебе сказать хотел. Уж больно ты мне ндравишься. Обалденно.
– Жозиас, ты ведь женат, правда?
– Не-а…
– Ну как же – у тебя обручальное кольцо.
– А хоть бы так.
– Ты и врать-то не умеешь.
– Не, в натуре, я чуть разума не решился. У тебя и фигура обалденная, и это, как его, манеры…
– Сначала только фигура, а потом и фигура, и манеры…
– И фигура, и манеры, и личико, и голосочек… Я точно в тебя втюрился. Ну ты прямо прынцесса, ты, это самое, богиня…
– Иди домой, Жозиас. К жене.
– Щас пойду. Только уж больше мне тебя еще повидать охота.
– И думать об этом не смей.
– Это потому что я бедный, что ли?
– Нет! Потому что ты женат, и у меня тоже есть парень, и я люблю его…
– Да, оно конечно. Ты, это самое, прости.
– Все нормально.
– Мне уж больно повидать тебя охота…
Я протянула руку, он ее поцеловал. Попрощавшись, я поспешила к стоянке. На ветровом стекле моей машины оказалась китайская розочка. Я всплакнула. Неразделенная любовь всегда исторгает у меня слезы. Я еще плаксивее, чем моя мать. Я взяла цветок и допила шампанское.
Через неделю Жозиас все же решил со мной связаться через оргкомитет выставки. Я не ответила. Еще через несколько дней получаю цветы и звуковую открытку, заигравшую «Love me Tender» еще до того, как я распечатала конверт. Открытку я спрятала, и коллеги мои чуть не померли от любопытства.
В открытке было написано.
«Прынцеса!
Я тебе не как низабуду.
У мене все из рук валитца. Хочю еще стобой повидатца. Мой телефон 2343 5434 звони он служебный.
Ради Бога.
С уваженеем
Жозиас».Прочла я это только дома. Письмо растрогало меня. Я решила позвонить этому простому, нескладному, но искреннему человеку, который был по-своему красив, хотя и грубоват, и обладал удивительно чистой душой. Ведь он любил, обожал меня и просил ответа ради Бога и с уважением.
Я позвонила. Подошла какая-то женщина. Я сказала, что хочу поговорить с Жозиасом, и она тут же позвала его. Не очень-то приятно звучал его голос в трубке, не говоря о вопиющих грамматических ошибках. Хотела было я отказаться, но мое сострадательное сердце заставило меня принять его приглашение поужинать.
Когда я приехала, он уже ждал меня на углу. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом и бежевые брюки непонятно из какой ткани. Он протянул мне розу.
Улыбаясь, он сел в машину. Я сохраняла полнейшую серьезность. Понюхав розу, я положила ее на панель управления.
– Куда поедем?
– Да куда хочешь…
– Куда бы ты отвез любимую девушку?
– Не знаю…
– Или жену, или кузину, или подругу…
– Не знаю.
– Куда ты обычно ездишь с семьей?
– В этот самый… В универмаг.
– В универмаг?! Превосходная идея. Так и сделаем. В какой универмаг вы обычно ездите?
– Ну, в этот, в нашем районе который. А мы с тобой, может, в какой другой съездим?
– Ясное дело.
Мы подъехали к универмагу, где прежде я не бывала. Назывался он Северный торговый центр. Выйдя из переполненного лифта, мы решили сначала перекусить.
– Что будем есть?
– Выбирай, прынцесса…
– Каждый выбирает то, что хочет…
Я посмотрела на суши и стала ждать, что он предложит.
– Я, это, пиццу, стало быть…
– Пиццу?!
– Ну да, ее. С сыром.
– Я, пожалуй, тоже.
Он сконфузился, и мы поели молча. Принесли счет. Он непременно хотел оплатить сам, и я едва удержалась от замечания, что он от семьи отрывает. Бедняга! Но я промолчала, потому что заметила, что он без обручального кольца. А это знак того, что мы должны на время забыть, что он женат. Мы доели пиццу, и он пожал мне руку.
– Ндравишься ты мне, ну прямо до невозможности!
– У меня же есть парень. А с тобой я согласилась встретиться… сама не знаю почему.
– Мне охота тебя увидеть безо всего.
– Ты же написал: «С уважением».
– Да, с уважением и есть. Я тебя и пальцем не трону.
К вечеру меня так и подмывало исправлять ошибки в его речи, но вскоре я притерпелась и даже иной раз сама уснащала свою речь его словечками.
Он уговаривал меня поехать с ним в «гостиницу на час» в Пиньейрусе.
– Мне бы поглядеть только. Пальцем не трону я тебя.
– А ну как обманешь?
– Матерью клянусь.
– Поклянись лучше отцом.
– Отца нету, прынцесса…
– Как это – нету?
– Ну, не видал я его ни разу. Не знаю даже, как звать…
– Документ у тебя есть?
– Чего это?
– Документ. Ну, удостоверение личности. Есть у тебя?
– Есть. И пропуск служебный есть…
– Покажи.
Он порылся в бумажнике и сунул мне документ. В графе о родителях – только имя матери. Я разразилась хохотом. Он сразу помрачнел и стал пережидать приступ моего смеха. Я объяснила, почему смеюсь.
– Исполин…
– Чего это?
До него не дошло, а мне было лень объяснять. Пока мы ехали в так называемую «гостиницу на час», я все думала, сколько же на свете исполинов, и пришла к выводу, что нет ничего страшного в том, чтобы раздеться догола перед мужчиной, к которому меня не тянет лишь потому, что он сын матери-одиночки.
Гостиница оказалась простенькой. Администратор вручил нам ключ от тринадцатого номера, но Жозиас отказался и взял от двадцать третьего. В номере хорошо пахло. Все чистенько. Двуспальная кровать с хорошо проглаженными простынями, кресло, зеркало и телевизор. Очень прилично. В такой обстановке я чувствовала себя вполне непринужденно. Я сняла туфли. Жозиас уселся в кресло и уставился на меня.
