Деньги дороже крови - Владимир Гурвич

Да и встречались мы не часто, так как она относилась к категории людей, которых в концерне называли «небожителями», то есть теми, чьи кабинеты располагались на самом высоком в прямом и переносном смысле семнадцатом этаже. Я же хотя и имел пропуск туда, появлялся там не часто, в основном только по вызову руководства. Я уже знал, что на тех, кто приходил туда без надобности, смотрели весьма неодобрительно и брали на заметку. И мне волей неволей приходилось ограничивать свои посещения.

Между тем, семнадцатый этаж интересовал меня больше всех остальных вместе взятых этажей концерна. Прошла уже целая неделя моей работы тут, а я все никак не мог придумать, как мне туда проникнуть. Задачка казалось практически неразрешимой. Даже если с помощью Ольги удастся склонить к сотрудничеству электрика, оставалось непреодолимое, как великая китайская стена, препятствие, — пост у лифта. И сколько бы я не ломал голову, как его обойти, ничего придумать никак не мог.

Когда я на следующий день после столь знаменательного разговора со своей сотрудницей пришел на работу, то мне сразу же позвонили из секретариата Кирикова и попросили зайти к нему в кабинет. До сих пор такой чести я еще не удостаивался.

Кириков встретил меня с широкой улыбкой и совсем по свойски. Он даже не стал одевать пиджак, а остался в рубашке с галстуком. Правда и в таком виде было на что посмотреть; сорочка была необычной красоты, явно из коллекции какого-нибудь известного кутюрье, а не менее красивый галстук был заколот золотой булавкой и большим бриллиантом.

Мы пожали друг другу руки.

— Как вам у нас работается? — спросил он.

— Вполне комфортно. Все вопросы решаются на удивление оперативно.

— Такой наш фирменный стиль. В наше динамичное время побеждает тот, кто делает все быстрей. Бизнес — это спорт. Причем, единственный настоящий спорт. А все эти футболы, волейболы, теннисы по сравнению с ним так, детские игры. Вы согласны?

— Может быть, вы и правы. В свое время я довольно много занимался спортом. И по собственному опыту могу сказать, что он требует полной самоотдачи.

— Это когда вы работали в ФСБ? — пристально посмотрел на меня Кириков.

Я на всякий случай насторожился.

— В том числе, да.

Кириков засмеялся и похлопал меня по плечу.

— Не обижайтесь, это я это упомянул без всякой задней мысли. Нет, вру, задняя мысль все-таки была. Должен вам сказать, Леонид Валерьевич, то мы довольны вашей работой. Конечно, неделя не срок, но хорошего работника можно определить быстро. Как, впрочем, и плохого. — Он снова засмеялся. — Вы уже успели сделать несколько хороших публикаций о нас. Теперь вот пресс-конференция. Кстати, я запамятовал, когда она намечена?

— На завтра.

Кириков удовлетворенно кивнул головой.

— Это очень важное мероприятие. Особенно на фоне последних событий. Вы читали сегодня газеты?

— Не успел, сразу же отправился к вам.

— О том, что эта статья появится, мы узнали еще накануне. Но сделать ничего не смогли, было уже слишком поздно, номер подписан. Да и надо отдать должное заказчикам, они предприняли все меры, чтобы она бы вышла в свет. Почитайте.

Кириков взял со стола и протянул мне одну из самых известных газет в стране. Искать статью не пришлось, она была очерчена красным карандашом.

Я погрузился в чтение. Статья была весьма рыхлой и неопределенной по содержанию. Было очевидно, что у автора явно испытывал недостаток материала. Хотя концерн обвинялся почти во всех смертных грехах, но вот с доказательной базой было слабовато. Зато что только не упоминалось: и торговля наркотиками, и рэкет, и уклонение от уплаты налогов, и подкуп должностных лиц.

Я дочитал статью и возвратил газеты ее владельцу.

— Не мне вам говорить, Леонид Валерьевич, что вся это от начала и до конца вымысел и клевета. Вы сами видите, мы ведем честный бизнес. Но вы не хуже меня знаете, достаточно ложь вывести на орбиту, а дальше, она, как искусственный спутник, будет вращаться самостоятельно. Наши конкуренты ничем не брезгуют. Мы, разумеется, с вашей помощью сочиним опровержение, наши юристы уже готовят иск в суд. Но все это не слишком действенные меры, они не достигают главного, мы не можем себя считать защищенными от подобных инсинуаций и впредь. А в этом-то вся соль. Эту газету прочтут несколько миллионов человек, а кто узнает о выигранном судебном процессе. Единицы. Мы должны работать на опережение.

— Но мы не можем закрыть все амбразуры, у нас не хватит никаких сил.

— А почему бы и нет. С вашим опытом вам как раз и карты в руки. Разумеется, дорогой Леонид Валерьевич, одному вам это дело не потянуть. Поэтому свяжитесь с нашим руководителем службы безопасности. У него есть кое-какие предложения на этот счет. Я заранее понимаю, что вам они могут не очень понравиться. Поверьте, мне они нравятся не более того. Но что же делать, если в нашей стране живут по законам волчьей стае. Приходится огрызаться. У концерне большие планы по расширению деятельности. И нам, как воздух, нужна хорошая репутация. И мы очень надеемся на то, что вы сумеете нам ее обеспечить. А знаете-ка что, дорогой Леонид Валерьевич, вам, наверное, еще неизвестно, что у нас есть традиция, периодически мы устраиваем корпоративные вечеринки. Разумеется, приглашаем и нужных людей. Почему бы и вам в них не участвовать. Я вам сообщу в самое ближайшее время, когда будет следующая. Там будет прекрасная возможность пообщаться в неформальной обстановке. Надеюсь, вы не против?

— Сочту за честь.

— Замечательно. Пишу в свой еженедельник: прислать вам приглашение. А теперь вас ждет Костомаров.

Прежде чем вернуться к себе, я пользуясь тем, что попал на семнадцатый этаж, решил по нему совершить небольшую пешую прогулку. Я дошел до конца коридору в противоположной от лифта стороне и увидел на потолке люк. Конечно, он был закрыт, но то, что закрыто, однажды может стать открытым. По крайней мере, эта, пусть даже призрачная, но возможность попасть сюда, миную пост.

Едва я вернулся к себе, как мне тут же позвонил начальник службы безопасности и пригласил в свой кабинет.

Это было первый наш контакт, и я направлялся в его кабинет не без некоторого волнения. Костомаров встретил мое появление таким пристальным взглядом, словно хотел с его помощью проникнуть во все мои тайные мысли. Я улыбнулся как можно дружелюбней ему в ответ. В свое время нас учили отвечать на подобные выпады совершенно неожиданным образом для противника. Это вносит определенный беспорядок в его замыслы.

Но я быстро убедился, что с Костомаровым подобные приемы не срабатывают. Он продолжал смотреть на меня по-прежнему настороженно, словно заранее в чем-то подозревая. Впрочем, вскоре я убедился, что так оно и есть.

— Мы с вами еще не беседовали, — произнес Костомаров. — Хотя я давно намеревался это сделать. Да все было некогда.

— Много дел? — поинтересовался я.

— Больше, чем когда я работал в конторе, — усмехнулся начальник службы безопасности. Хотя побеседовать с коллегой всегда особенно интересно.

— С бывшим коллегой, — уточнил я.

Костомаров, не соглашаясь, покачал головой.

— Есть профессии, которые оставляют отпечаток на всю жизнь. Одна из них — наша с вами.

Я подумал, что в каком-то смысле он прав. А уж на нем этот отпечаток просто преогромный.

Костомаров вдруг сощурил глаза.

— А почему вы ушли из конторы?

— Захотелось большей свободы. Там ты не человек, а винтик в огромной машине. В любой момент тебя могут начать завинчивать или отвинчивать. А ты не имеешь никаких прав на возражения.

— В таком случае должен вам проинформировать, что в той конторе, куда вы сейчас попали, действуют еще более жесткие правила.

— Зато здесь, по крайней мере, платят деньги. А, согласитесь, это отчасти меняет ситуацию.

— Меняет, но не принципиально. Или вы это еще не осознали?

Я понял, что допустил оплошность. Мне следовало бы создавать иной имидж, имидж человека, которым движут совсем другие мотивы.

— Знаете, я придерживаюсь жизненного принципа: все, что не происходит, все к лучшему. Раз так жизнь складывается, так тому и быть.

— Не спорю, принцип хороший, — усмехнулся Костомаров, — только как начальник службы безопасности не могу с ним согласиться. По крайней мере, далеко не все, что происходит по линии моего ведомства, можно отнести к лучшему. Вы только что сами убедились, что против нас затевается большая игра. Вы, как мой коллега, должны понимать причины моего беспокойства.

— Костомаров наклонился в мою сторону и в очередной раз бросил на меня пристальный взгляд. Эта его манера смотреть на собеседника, как на потенциального подозреваемого, начала вызывать у меня раздражение. Со мной бы уж мог не играть в эти игры.

— Вы не замечали ничего такого в последнее время? — спросил он.