Год совы (СИ) - Ахмелюк Федор

Наверное, как раз это позволило однажды Ахмелюку обнаружить, что он совершенно не парится по множеству вопросов, какие, казалось бы, обстановка неустанно взращивала сама. Почему один из лучших друзей упорно не желает общаться с женщинами, не имея в реестре своих изъянов ни парафилий, ни гомосексуализма? Почему, почему, не хочет – была, значит, какая-то на то причина, и нечего человека за уши в рай тянуть, надо будет, сам разберется. Почему он сам однажды отказался от отношений с девушкой, по которой долго, плодотворно и художественно сох, а тут она неожиданно сама пошла ему навстречу? Так надо было, на то у него была причина, и если сейчас ее нет, это не значит, что нужно нестись назад в прошлое. Почему его мало волнует, скажем, какой-нибудь ныне популярный архиважнейший социальный вопрос вроде «пятой колонны»? Потому что его не касается, во-первых, а во-вторых, инакомыслие ему самому было близко и понятно, непонятны ему были скорее позывы противников инакомыслия: неужели люди не понимают, что уравниловка материальная рушит государства, а уравниловка умственная разрушит все человечество в одночасье? Совсем ничему их история не учит. Горько подытоживая в голове этот факт, Ахмелюк сполз с кровати и пошел курить. Все равно не спится, надо бы включить комп, пошастать по интернету.

Запалив на системном блоке компьютера нажатием кнопки включения синюю контрольную лампу, он со вздохом натянул штаны, задернул штору – странная привычка отдергивать шторы на ночь при потушенном свете все так же не заставляла думать о себе, как и прочие дурацкие вопросы, так как были вопросы куда более насущные и важные, - и уселся перед засиявшим белым светом монитором. Глянул на часы. 2:36. В эту ночь Ахмелюк завалился спать неприлично рано, около часа, так как обычно ложился на рассвете, но погода испортилась – в его понимании испортилась, а в понимании других наладилась, во время «райской погоды», типичной для мая-июня, его всегда терзали головные боли, - и соответственно последствия заставили отступиться от типичного графика: лягу спать, может, пройдет, раз таблетки не помогают. От яркого света монитора заныли еще и глаза, привыкшие к мраку, однако было прекрасно известно: это на минуту, а значит, и париться повода нет.

Индикатор входящих сообщений показывал два непрочитанных. Это никоим образом не насторожило бы, писали ему много и часто – Ахмелюк официально нигде не работал, а халтурил «скорой компьютерной помощью» совместно с другом, договорились работать так, что «в первую смену» с девяти до трех работает Мансур, а после трех до девяти вечера – ведущий ночной образ жизни Егор. Занимались всем на свете: установкой операционных систем и программ, наладкой интернета, ковырянием в «железе», подбором нового подходящего железа для тех, кто не слишком петрил в этом, да еще иногда меняли экраны на телефонах и прочими методами поддерживали жизнь на всяких мобильных устройствах. Но он вышел из соцсети в половине первого, прошло всего два часа, пишут явно не по работе. А тех, кто писал бы ночью, было немного. Ахмелюк вообще существовал довольно автономно от общества, и сообщения, пришедшие на исходе ночи, не являлись хорошим предзнаменованием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Со вздохом щелкнув мышью, он прочитал:

«Не очень бы хотела тебя беспокоить, но встретиться надо. Надеюсь, без глупостей. У меня к тебе серьезный разговор, и мне никто кроме тебя помочь не сможет. Позвони, как сможешь».

Так-то вот. После почти года молчания. Несмотря на затворнический образ жизни, еще не так давно у Ахмелюка была девушка. Если разобраться, то она его, можно сказать, «подобрала», когда, после одной истории, еще юный и глупый, не совсем еще успевший окостенеть в своем одиночестве Ахмелюк приходил в себя после одной тяжелой истории, опять же связанной с девушкой. Девушка долгое время игнорировала духовные знаки внимания, не отказываясь, впрочем, от материальных, а после хорошей эмоциональной встряски с чего-то втемяшила себе в голову, что уже начавший к ней (и вполне закономерно с таким отношением) остывать Ахмелюк – это, оказывается, вполне неплохой вариант, и начала… отвечать, нет, это уже было поздно, пришла пора самой хвататься за хвост уходящего поезда, но тот выскользнул, проявив холодную твердость и жесткость, так как поведение объекта воздыханий уже успело поселить в голове недоверие к женскому полу. После нескольких продолжительных и тяжких выяснений отношений ему наконец удалось оттолкнуть от себя утратившую актуальность мечту, и через буквально пару дней на горизонте появилась Иветта.

Ее уже не надо было завоевывать, скакать вокруг нее, так как она почему-то решила сама делать шаги навстречу. Что ей двигало тогда, Ахмелюку было непонятно и сейчас, так как на интересного мужчину он походил тогда (да и сейчас походит) чуть менее, чем виноград на вентилятор. Но она была рядом, она сама шла к нему, демонстрировала расположенность – не фальшиво-наигранную, а вполне себе живую и теплую, настоящую, и в конце концов Ахмелюк, не имевший иммунитета к невиданному до сих пор женскому теплу, сдался. Нет, нельзя сказать, что его просто схватили за одно место или еще что-то в этом духе, и он однажды понял, что расположен к ней, отношения между ними были теплыми, но природную холодность и недоверчивость Ахмелюка сломить не удалось и ей. Длился этот странный роман почти пять лет, они прошли вместе, можно сказать, огонь и воду, однако льды где-то глубоко все равно не таяли, и она со временем устала.

Мир не рухнул, по крайней мере для Ахмелюка. Чувства радости и облегчения тоже, впрочем, не было, скорее что-то среднее между глухим раздражением и тоской. Поклевало, поклевало месяца три, а потом растворилось. Окончательно убедившись, что смысла подпускать к себе женщин у него все равно нет, Ахмелюк принялся за старое – в свободное от ремонта компов время валялся на кровати, читал книги и смотрел запоем аниме, ходил гулять, рыбачить, изредка виделся с друзьями, изредка отмечая, что хоть и пусто, но зато свободного времени, которое грех не пустить на всевозможное саморазвитие, вагон, все-таки девушка – это затратно не только материально, но и духовно, вполне естественно, что она хочет проводить время с ним, а ему для эффективных размышлений нужно непременно одиночество.

И вот теперь, спустя почти год, девушка, до этого никак не заявлявшая о себе, появляется на горизонте снова.

Что за дела у нее?

Непонятно. Встречаться ли с ней, обсуждать ли ее проблему, или предложить обсудить ее посредством интернета? Да нет, она не согласится. «Это не телефонный/интернетовский разговор» - одна из ее любимых фраз.

Просто проигнорировать? Неудобно. Если бы первым вышел на связь он сам, по какому бы то ни было поводу, она бы не стала его ни игнорировать, ни грубо отвергать – это железобетонно. Но и видеться с Иветтой не особо хочется. Казалось бы, живет он хорошо, чего ему еще надо? Но все равно щемящее чувство утраты начинало шевелиться, накручивая нервы на свою большую колючую катушку, где-то глубоко, стоило о ней вспомнить, неважно как – увидеть ее во сне, увидеть в реальности что-то о ней напоминавшее, просто примерить какую-то ситуацию с параметром «а вот есть у меня подруга» на себя. Подруг, кроме Иветты, у него не было и никогда не будет (ну, по крайней мере, сейчас он в этом уверен, а дальше года вперед в таких вещах смотреть глупо, это нематериальные субстанции и с ними правила, хорошие для материального, не работают).

А тем временем его из раздумий вывел щелчок, которым сопровождалось появление нового сообщения:

«Ну так как? Ты мне позвонишь или ответишь? Увидеться бы надо».

Ахмелюк подвинул поближе клавиатуру.

«Что там такое у тебя, что аж я понадобился?».

Минута ожидания.

«Это разговор не для интернета, я бы тебе при личной встрече подробно рассказала. Но это нужно сделать как можно скорее, ты завтра свободен?».

Нет, ну, конечно, это безумие, но все равно не спится, да и ей, наверное, тоже. Если она одна дома, то план вполне осуществимый.