Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня - Шерман Алекси

7. Если твой отец или мать побьет кого-то, то сын и/или дочь этого человека должны с тобой драться.

8. Ты всегда должен затевать драку с сыном и/или дочерью тех, кто работает в Бюро по делам индейцев.

9. Ты всегда должен затевать драку с сыном и/или дочерью любых белых, кто живет на территории резервации.

10. Если попадаешь в драку с тем, кто тебя наверняка побьет, то ты должен ударить первым, потому что другой возможности ударить у тебя уже не будет.

11. В любой драке проигрывает тот, кто первый заплачет.

Я эти правила знал. Эти правила я знал назубок. Я живу по этим правилам. В первую драку я попал в три года и с тех пор пережил десятки драк.

Какой у меня счет за всё это время? Пять побед и сто двенадцать поражений.

Да, драчун из меня никакой.

Я был живой грушей для битья.

Я проигрывал в драках с мальчишками, девчонками и детьми вполовину младше меня.

Один бычара, Мика, заставил меня бить самого себя. Ага, три удара по лицу самому себе. Я единственный за всю мировую историю индеец, проигравший в драке с самим собой.

Ну ладно, теперь, когда вы в курсе этих правил, я могу вам сказать, что если в Уэллпините я был маленькой мишенью, то в Риардане стал ого-го какой мишенью.

Давайте кое-что проясним. Все эти красивые, красивые, красивые, красивые белые девочки меня игнорировали. Но это ничего. Индейские девочки меня тоже игнорировали, так что к этому я привык.

Мальчики белые меня тоже игнорировали, если уж начистоту. Но было среди риарданских ребят несколько больших шутников, которые, наоборот, обращали на меня внимание. Не то чтобы меня поколачивали или жестоко обращались. В конце концов, я же индеец, и, каким бы слабым задохликом ни был, я всё равно остаюсь потенциальным убийцей. Так что меня в основном обзывали. По-всякому.

Да, прозвища достаточно мерзкие, но в принципе выносимые, особенно когда тебя оскорбляют парни-монстры, парни-гиганты. Однако я понимал, что когда-то придется положить этому конец, иначе ко мне навеки приклеится какой-нибудь «Сидящий Бык»[10], «Вождь», «Тонто»[11] или «Скво-бой».

Но я трусил.

Не драки с этими ребятами я боялся. Я побывал во множестве драк. И не проиграть боялся. Уж сколько драк я проигрывал – можно бы привыкнуть. Я боялся, что эти монстры меня прикончат.

И «прикончат» отнюдь не в метафорическом смысле. «Прикончат» в моем случае – это «забьют до смерти».

Посему, слабенький, бедненький и напуганный, я позволял им обзывать себя, пока кумекал, что же делать. И так бы, может, и продолжалось, если бы Великан Роджер не зашел слишком далеко.

Была обеденная перемена, я стоял на школьном дворе рядом со странноватой скульптурой, которая должна была изображать индейца. Я изучал небо, как астронавт, только происходило это среди белого дня и телескопа у меня при себе тоже не было, так что смотрелся я дурак дураком.

Великан Роджер и его шайка гигантов направились прямехонько ко мне.

– Привет, Вождь, – сказал Роджер.

Роста в нем было метра два, не меньше, а весу килограмм сто сорок. Он был фермерским сынком и таскал визжащих свиней, словно они уже нарезаны на тоненькие ломтики бекона.

Я смотрел на Роджера, пытаясь придать себе крутой вид. Однажды я прочел, что можно напугать бросившегося на тебя медведя, если махать руками, чтобы казаться больше размером. Но, прямо скажем, выглядел бы я просто перепуганным придурком, которому руки свело судорогой.

– Привет, Вождь, – сказал Роджер. – Хошь анекдот?

– Конечно, – отвечаю.

– Ты знал, что индейцы – живое доказательство того, что ниггеры трахают быков?

Ощущение было, словно Роджер врезал мне ногой в лицо. Ничего более расистского я в жизни не слыхал.

Роджер с дружками ржали как ненормальные. Я их ненавидел. И понимал, что нужно сделать что-то выдающееся. Я не мог позволить, чтобы это дерьмо сошло им с рук. Я не просто себя защищаю. Я защищаю индейцев, негров – и еще быков.

И я ударил Роджера в лицо.

Когда он приземлился на задницу, он уже не ржал. Он не ржал, когда из носу у него хлынула кровь.

Я изобразил несколько поз карате: ведь я ждал, что банда Роджера сейчас разделается со мной.

Но они просто смотрели на меня.

Они были в шоке.

– Ты меня ударил, – сказал Роджер сквозь булькающую в носу кровь. – Я поверить не могу, что ты меня ударил.

Голос у него был обиженный.

Голос был как у бедного малютки, которому больно.

Представляете?

Он вел себя так, будто это его обидели зазря.

– Ты животное, – сказал он.

Я вдруг почувствовал себя таким молодцом, таким храбрецом. Ну и что, что это всего лишь драчка на школьном дворе. Может, это самый важный момент в моей жизни. Может, я заявляю миру, что больше я не мишень.

– Встречаемся здесь после уроков, – сказал я.

– Зачем? – не понял он.

Просто не верится, что он так глуп.

– Потому что мы должны закончить эту драку.

– Ты псих, – сказал Роджер.

Он поднялся и пошел прочь. Его банда смотрела на меня так, будто я серийный убийца, и потом последовала за своим лидером.

Я совершенно ничего не понимал.

Я соблюдал правила драки. Действовал в точности так, как следовало действовать. Но эти белые игнорировали правила. Вернее, у них был собственный свод правил, в котором люди, видимо, НЕ ДОЛЖНЫ ВСТУПАТЬ в ДРАКУ.

– Погоди, – крикнул я Роджеру.

– Чего тебе?

– Какие правила?

– Правила чего? – не врубился Роджер.

Я не знал, что сказать, поэтому просто стоял там, красный и немой, как знак «СТОП». Роджер с друзьями ушли.

Ощущение было, будто меня посадили в ракету и отправили на другую планету. Я, черт возьми, чертов инопланетянин, и попасть домой нет никакой возможности.

Бабушка дает совет

В тот вечер я вернулся домой совершенно потерянный. И напуганный.

Если индеец получит по лицу, он несколько дней будет планировать план мести. И белый, получивший по лицу, тоже наверняка захочет отомстить. Так что, видать, Роджер собирается задавить меня трактором, или там комбайном, или каким-нибудь зерновозом, или убежавшей свиньей.

Жаль, Рауди мне больше не друг. Я бы натравил его на Роджера. Получилась бы битва типа «Кинг-Конг против Годзиллы».

Теперь я понял, насколько мое чувство самоуважения и ощущение безопасности зависели от кулаков Рауди.

Но Рауди меня ненавидит. И Роджер меня ненавидит.

Я преуспел в разжигании ненависти к себе у парней, которые могут надрать мне задницу. Сомнительный талант, верно?

Мамы с папой не было дома, и я обратился за советом к бабушке.

– Бабуль, я тут одному здоровяку врезал по лицу. А он взял и ушел. И теперь я боюсь, что он меня убьет.

– За что врезал? – спросила она.

– Он надо мной издевался.

– Надо было просто уйти.

– Он дразнил меня Вождем. И Скво-боем.

– Тогда надо было врезать ему по яйцам.

Она сделала вид, что бьет здоровяка в пах, и мы оба расхохотались.

– Он тебя ударил? – спросила она.

– Вот нет, говорю же.

– Даже после того,