Не вижу текста. Документальная сказка о потерянном зрении - Сергей Сергеевич Сдобнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воспоминания мужа сестры Васи Яшкова
Тебе стало сложнее делать то, что все мы делаем просто и быстро. Я за тебя волновался, вдруг ты под машину попадешь, не увидишь что-то опасное, ты, бывало, видел только контуры вещей. В квартире ты хорошо ориентировался, а вот в городе – не всегда. Но все обошлось.
Больше всего удивляло, что ты стал думать, как тебе работать на компьютере с таким зрением. Ты нашел, как озвучивать все действия на компьютере, по сути, ты слушал интернет и таким образом искал в нем информацию. О некоторых возможностях, которые ты нашел, я даже не знал. Ты тогда старался понять, как делать то, что мы все делаем – читать, писать, отправлять письма и прочее, – с учетом слабого зрения. То, что мы делали в одно действие, у тебя занимало три. Кажется, что такой долгий путь замедлял тебя, но при этом ты сильно расширял свой кругозор, узнавал много нового и никогда не останавливался только на той информации, которая нужна была для решения задачи.
Голоса чтецов сначала страшно раздражали, самые неприятные были у заслуженных актеров. Представьте, как поставленным голосом актера классического театра читают современную прозу – от Сорокина и Пелевина до Франзена и Роулинг. Что дает человеку прослушивание аудиокниг? Прежде всего они прокачивают воображение слушателя. При чтении бумажной книги мы видим буквы, трогаем листы, чувствуем запах бумаги, перелистываем страницы. Аудиокнига переводит все эти достоинства на свой язык, язык техники: при чтении и прослушивании мы сохраняем главное качество живого читателя – воображение и умение работать с текстом. Аудиокнигу можно остановить, перемотать, сделать закладку, переслушать, запомнить: все это мы делаем и с бумажным носителем, но называем наши действия немного другими словами. Тактильные ощущения заменяются усиленной работой воображения звука. Мы находимся среди музыкальной подложки, голоса человека, произносимой им речи.
Я сразу подсел на голос Влада Коппа, резидента «Модели для сборки» – проекта по озвучиванию классической фантастики и ужасов от Саймака до Кинга под электронные сеты. Сегодня мои любимые чтецы – мастер зловещей атмосферы Григорий Перель, добрый Александр Клюквин, модный Сергей Чонишвили.
Безусловно, слушать и читать книги – разные процессы. Я опасался, что произведения записывают не полностью, пропускают важные части, адаптируют, и поэтому просчитывал продолжительность аудиокниги и длину текста. Иногда я понимал, что из книги вырезали фрагмент и аудиоверсия получилась меньше оригинала. В такие моменты я садился на измену и думал: а вдруг и все книги, которые я послушал, – неполные?
Но теории заговора ушли на второй план, я превратился в аудиоманьяка. Все время что-то слушал: в маршрутке, пока шел куда-то. Часто на скучных занятиях я одним ухом слушал лекцию, а другим – книжку. Почти всегда я слушал аудиокниги и параллельно что-то делал: занимался в зале, лежал под действием электрофореза (это когда лечебный раствор с помощью тока вводят в слизистую носа), катался автостопом и спал. Со многими текстами, очевидными для студентов-гуманитариев, я знакомился в аудио – «История западной философии» Рассела, «Закат Европы» Шпенглера, «Золотая ветвь» Фрэзера. То же касается и современных научно-популярных книг от «Эгоистичного гена» Докинза до сочинений Аси Казанцевой. Толковых рекомендаций тогда не было – событием стала озвучка почти всего Лотмана, Борхеса, главных текстов Музиля, Кржижановского, Франзена.
Спасал не только интернет: я покупал аудиокниги в ларьках, обязательно пиратские, по восемь книг Стругацких на DVD вместо одной легальной на CD. Сначала я купил легальную аудиокнигу за 200 рублей – столько же тогда стоила компьютерная игра. Это было «Убийство на улице Морг» Эдгара Аллана По. К вечеру книга закончилась, а я понял, что не смогу так часто покупать диски, и полез на торренты. В 2000–2010-е файлообменники были главными сокровищницами для любителей аудиокниг, кино, музыки и другого контента. Страницы раздела «Аудиокниги» я читал как главную новостную ленту в своей жизни. Но в 2007 году интернет в Иванове работал в основном по карточкам и мегабайтам. Ты купил карточку за 300 рублей и можешь скачать 300 мегабайт, а дальше интернет продолжает работать уже с почти нулевой скоростью соединения.
Мне кажется, из-за привычки к аудиокнигам я почти не смотрю сериалы, когда стал видеть лучше. Я искренне полюбил аудиокниги через полгода ежедневного прослушивания. Если я забывал дома наушники или у меня садился плеер – день был потерян, или я возвращался за ними домой. При встрече с друзьями я пересказывал не книги, фильмы или что случилось со мной за те дни, пока мы не виделись, а аудиокниги. Я стал говорить не «читал», а «слушал»; некоторые знакомые говорили, что не понимают меня: «Как ты можешь слушать книги? Я не воспринимаю информацию на слух». А для меня аудиокниги скоро сравнялись с бумажными. Конечно, такое чтение устроено иначе. От звуков можно проще отвлечься, чем от напечатанного текста, отвлекает и мир вокруг, на который ты смотришь, пока слушаешь книгу. Но в моем случае я не так уж и много видел.
Кроме внимательности, аудиокниги научили меня смирению: ты не можешь познакомиться со всеми важными для тебя книгами, потому что не все они записаны в аудио. Тебе всегда надо идти на компромиссы – слушать любимую книгу в исполнении чтеца, который тебя раздражает, со звуковыми эффектами, которые ты не заказывал, и, конечно, с серьезными затратами времени: аудиокниги – долгое удовольствие. Аудиокниги превратили меня из романтика в реалиста, который радуется малому. Я помню выход всех книг любимого сэра Терри Пратчетта в аудиоформате, я был поражен, когда увидел, что «Исповедь» Августина теперь можно послушать в исполнении искусственного интеллекта.
Глава IV
Глава, в которой я перестаю верить в традиционную медицину, хожу к бабкам, экстрасенсам и лечусь электрическим током
Я лечился целыми днями. Мама постоянно искала контакты врачей, тогда ни у кого из нашей семьи не было «Фейсбука». Врачи и близкие не могли понять, помогает ли мне лечение. Зрение перестало ухудшаться – это я мог сказать точно. Но что это означало – то, что я не ослепну? В 18 лет я думал, что уже
