Не вижу текста. Документальная сказка о потерянном зрении - Сергей Сергеевич Сдобнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя внешне я всегда показывал другим людям, что не сомневаюсь в своих действиях, после частичного восстановления зрения мне нужно было каждый раз некоторое время, чтобы сфокусироваться. Если объект двигается, например такси или автобус, этого времени почти нет. Я не могу читать быстро, мне сложно читать бумажные книги.
Поскольку читал я в основном с экрана компьютера и планшета, то купил себе макбук, но оставил на нем Windows, потому что привык к этой системе и только на ней работал Word 2003. А компьютер Apple мне был нужен не из-за моды, а потому, что у него был экран с самой лучшей цветопередачей и он был безопасен для глаз. Как только я перешел на макбук, то больше уже не мог вернуться к экранам, на которых даже я вижу квадратики пикселей.
Занятия литературой
Мне кажется, я вернулся к занятиям литературой, чтобы остаться в максимально некомфортной для себя среде. Все мои коллеги постоянно много и быстро читают. Поэтому мне придется тренировать утраченный навык, даже если я этого не захочу.
Обычно мы не обращаем внимания на способности, которые у нас есть, если мы их не приобретали. Поэтому поддерживать даже не зрение, а способность читать, непривычно.
Я настолько привык слушать книги, «Ютуб», подкасты, что не бросился сразу читать бумажные книги. Более того, я мог читать хотя бы с нормальной скоростью только с экрана компьютера. Это связано прежде всего с контрастностью. Обычно человеку, наоборот, неудобно долго и много читать с экрана. Поэтому в покетбуках используют специальные чернила и стекла, чтобы у нас создавалось ощущение, что мы читаем почти бумажную книгу.
Для меня почти все покетбуки не подходили, потому что текст и фон были очень тусклыми. И сегодня я лучше читаю, если текст и фон максимально освещены и между ними контраст – черный на белом, а не серо-черный на желтом.
Когда зрение частично вернулось, я сразу принялся сравнивать: я вижу так же, как до потери зрения, или нет? Но я забыл, как я видел до 17 лет. Вопрос о памяти для меня с тех пор стал самым тревожным. Я не помню, как видел мир, когда учился в школе.
Я не помню мир с хорошим зрением. Я забыл, как я запоминал бумажные книги. Думаю, это связано с тем, что мой организм пересобрал восприятие. Дракончик, один из героев Терри Пратчетта, периодически менял систему пищеварения под разную еду – от масла до утюга.
Как я Пелевина сканировал
Сейчас я вижу не так хорошо, как в школе, но все же могу заниматься литературой. Оказалось, что на скорость моего чтения влияет контрастность и концентрация текста на небольшом участке экрана, поэтому я читаю почти все с макбука или айпада.
Если сделаю шрифт текста белым, размер его – шестым (реже восьмым), а фон – черным, то могу прочитать почти любую книгу до 500 страниц за день.
Привязанность к технике помогает общаться с издательствами, хотя некоторые, особо несговорчивые, отказываются предоставлять для работы книжки в PDF (ну что я с ним делать буду, учитывая мизерность книжного рынка?). А так я сообщаю, что читаю крупные тексты только с экрана, пару раз подписывал договоры о неразглашении и нераспространении и получал эксклюзивы.
PDF только одной книги в России не дают критикам до ее официального выхода на рынок – это новый роман Пелевина выходит каждую осень. Но я нашел фирму, которая недорого может отсканировать всю книгу за пару часов.
Как только я стал лучше видеть, то решил стать культурным журналистом. Но времена процветающих отделов культуры закончились еще в середине 2000-х, когда я был в старших классах. Однако я решил попробовать.
Мой первый текст как культурного журналиста, за который мне не стыдно, вышел на Colta, в 2013 году – через шесть лет после потери зрения. На первых порах мне всегда было стыдно: я сдавал тексты с опечатками, я просто не мог их нормально вычитывать.
Кажется странным, что после восстановления зрения я пошел в сферу, где нужно иметь очень хорошее зрение.
Но на самом деле со своим немного восстановленным зрением я не могу работать врачом, водителем и программистом, потому что я все равно периодически пропускаю детали. Поэтому я не вожу машину. Наверное, я даже могу сдать на права, но боюсь, что из поля моего зрения опять пропадет дорожный знак. Как это ни странно, но для человека с плохим зрением идеальное место для работы – в сфере культуры. За несколько лет работы с медиа как журналист и с кинотеатрами, фестивалями и другими культурными проектами как куратор я понял, что только в культурной сфере могу позволить себе быть не таким, как все.
Глава VI, промежуточная
Глава, где я с плохим зрением путешествую автостопом по России
В аэропортах, на вокзалах и других перевалочных пунктах мы нервничаем. Больше всего мы боимся опоздать, сделать что-то не так и при этом выглядеть глупо. Мне с плохим зрением было страшно только одно – я не успею на свой поезд, потому что долго буду искать, куда идти. Что, если я быстро не найду работника вокзала и мне не у кого будет спросить? Пока я плохо видел, то почти не выезжал из Иванова. Когда ездил на лечение в Москву, со мной рядом была мама или сопровождали родственники или друзья. Но когда мое зрение начало возвращаться, я решил, что больше не буду долго оставаться на месте. И точно больше никогда не буду продолжительное время сидеть дома.
Еду по России, не доеду до конца
Моя подруга-журналистка Настя – ее воспоминания вы встретите в этой книге – рассказала, как мы сорвались на концерт Земфиры в 2011 году, а потом проехали автостопом 700 километров на поэтический фестиваль в Саратов. У Нижнего Новгорода рядом с нами остановился джип, в нем сидело несколько кавказцев. Они предложили моей спутнице поехать с ними. Но каким-то чудом
