Марсельская авантюра - Питер Мейл

Через пять минут они уже были в заливе. Жан-Клод сбросил скорость до минимальной, и они могли не торопясь разглядеть «Плавучий фунт» во всей его красе. Яхта стояла носом к выходу из залива и даже издалека казалась белоснежным колоссом. Когда они подплыли ближе, она и вовсе заслонила собой полнеба.

— Un bon paquet, non?[24] — прокомментировал Жан-Клод. — Я обойду ее вокруг, чтобы вы могли рассмотреть яхту получше.

Они подошли к яхте со стороны капитанского мостика, над которым реял личный флаг лорда Уоппинга: огромная буква W, бесцеремонно оседлавшая земной шар. Потом проплыли мимо радарных установок и шлюпбалки, вероятно предназначенной для крепления скоростного катера, но в данный момент пустовавшей. Краска на бортах была безупречно ровной и свежей, блеск иллюминаторов слепил глаза, а на корму будто приземлилось гигантское насекомое — сверкающий белый вертолет с пурпурной надписью на борту: «Авиация Уоппинга».

Тут Сэм обнаружил, что их появление не осталось незамеченным и с яхты за ними наблюдают. Молодой, одетый во все белое матрос не сводил окуляров бинокля с Биргитты.

— Биргитта, сделай мне одолжение, детка, — попросил Сэм. — Помаши рукой тому симпатичному парню на палубе.

Девушка охотно выпрямилась, сорвала с себя капитанскую фуражку и энергично замахала ей над головой, рискуя потерять верхнюю часть купальника. После минутного колебания матрос широко улыбнулся и помахал в ответ биноклем. Жан-Клод подвел катер к самому борту яхты.

— Ну у вас и лодочка! Я крикнул Сэм матросу. — Просто красотка!

Вероятно надеясь получше разглядеть Биргитту, тот жестом подозвал их еще ближе.

— Хозяин и гости пока на берегу. Хотите подняться на борт? — крикнул он.

Матроса, как выяснилось, звали Бобом, и он оказался прирожденным гидом. Он провел их по всей яхте, показывая, объясняя, обращая особое внимание на детали. Боб возглавлял процессию, а Филипп, у которого, казалось, что-то случилось с мобильным телефоном, замыкал ее. Они побывали на мостике, где восхитились чудесами навигационной техники; на палубе, предназначенной для принятия солнечных ванн, с мягкой обивкой и джакузи; в просторной обеденной зоне с барбекю, на котором можно было бы зажарить целое стадо овец; и в главном салоне с белыми стенами, коврами, кожаными креслами и диванами, с золотыми абажурами и зеркалами в золотых рамах. «Остается надеяться, что никто на яхте не страдает морской болезнью, — пробормотал себе под нос Сэм. — Было бы крайне неприятно осквернить рвотой это место».

Экскурсия закончилась на корме. Гости в почтительном молчании прослушали небольшую лекцию о вместимости вертолета (четверо пассажиров), его основных технических характеристиках, дальности полета, скорости (экономической и предельной), беззвучной работе двигателя, легкости посадки и так далее. Наконец оглушенных огромным количеством информации экскурсантов отпустили на их катер.

Сэм, обративший внимание на то, что Филипп все время отставал от группы, спросил, добыл ли тот что-нибудь полезное.

Журналист с ухмылкой показал ему свой телефон.

— Тут хватит на целый фотоальбом, — отозвался он.

Ветер усиливался, и разговаривать теперь было трудно. Глядя на волны, Сэм размышлял о том, что только что увидел. Яхты он не любил и не понимал людей, которые гробили на них такие деньжищи, но кое-какие выводы о своем сопернике он сделал. Несмотря на отсутствие вкуса в области дизайна интерьера, Уоппинг был, несомненно, очень богат. А богатство, Сэм хорошо это знал, крайне редко дается в руки дуракам.

Компания, занявшая лучший столик в «Пероне», явно расположилась здесь надолго. Если бы кто-нибудь из присутствующих решил вдруг взглянуть на море, то непременно заметил бы возвращающийся в порт катер Жан-Клода, но все взгляды были устремлены на хозяина стола. В тот день своих гостей угощал ланчем лорд Уильям Уоппинг.

Справа от него сидел скромного вида человек в сером костюме — старший член тендерного комитета, месье Форе, ради которого, собственно, и состоялась эта встреча. По информации, полученной от Патримонио, он был «не совсем ненадежен», то есть в последний момент мог проголосовать не так, как предложит ему председатель. Тот же Патримонио посоветовал уделить Форе «особое внимание» и по возможности польстить его самолюбию.

По другую руку Форе сидела единственная в компании женщина, подруга Уоппинга Аннабелла Сайкс. Рожденная в околоаристократической семье, она еще в детстве выбрала себе примеры для подражания — герцогиню Камиллу Корнуоллскую и Мадонну, что явно свидетельствовало о ее слабости к британскому высшему обществу и гламуру. Тщеславная, красивая и неравнодушная к взяткам в форме бриллиантов, дизайнерских тряпок, шелкового белья и неограниченных средств на карманные расходы, она познакомилась с лордом Уоппингом на скачках в Эскоте и не устояла: он «подвез ее до дома» на своем вертолете. Позже, трепеща ресницами, она описывала это событие как любовь с первого взгляда.

Справа от нее расположился Крошка Де Салис, выпускник Итона, не оправдавший родительских надежд и своими габаритами напоминающий бочку (отсюда и прозвище). В свите Уоппинга он одновременно исполнял обязанности капитана яхты и пилотировал вертолет. Между ним и Аннабеллой царило полное взаимопонимание, основанное на общем аристократическом происхождении, которое, увы, не спасло Салиса от пристрастия к азартным играм. Собственно, с лордом Уоппингом он познакомился в те дни, когда тот был удачливым букмекером, а Салис увяз в долгах, выплатить которые был не в состоянии. Их первая встреча произошла, когда Уоппинг явился к своему должнику в сопровождении двух крепких ребят, которые в случае необходимости могли сломать пару рук или ног. В тот раз Де Салиса спасло его обаяние, а также умение управлять яхтами и легкой авиацией. С тех пор он выплачивал свой долг, работая на его светлость.

Рядом с грузным Де Салисом сидел личный юрист Уоппинга Рей Прендергаст по прозвищу Хорек, казавшийся еще миниатюрнее от такого соседства. С телосложением жокея[25] и повадками гангстера, он создал себе такую репутацию, что даже самые видные из его коллег предпочитали с ним не связываться. Поговаривали о его тесных связях с преступным миром, о договорных матчах, о подкупленных свидетелях и даже о взятках судьям, но ни одного доказательства приведено не было. Зато для Уоппинга он был незаменим в вопросах уклонения от налогов, захвата недвижимости, махинаций с акциями и трех разводов, которые могли бы обойтись лорду очень дорого. После третьего развода Хорек отправил Уоппингу сообщение: «Жена отлучена от кошелька», и скоро эта фраза стала весьма популярной среди лондонских юристов, специализирующихся на бракоразводных процессах.

Последними в этой компании были два телохранителя лорда, Брайан и Дейв, недружелюбно глядящие на мир через черные очки. Они работали с Уоппингом с тех славных времен, когда занятие букмекерством часто требовало грубой мужской силы, и сейчас откровенно скучали. Накануне Брайан жаловался Дейву, что он уже сто лет никому «не вламывал». Но платили им хорошо, поэтому уходить они не собирались.

Лорд Уоппинг одобрительно взглянул на свою опустевшую тарелку. Да, готовить эти лягушатники умеют, надо отдать им должное. По совету официанта он заказал noisette dʼagneau en croute de tapenade, не очень представляя, что это такое, и был приятно удивлен, обнаружив на тарелке ягнятину, запеченную в тончайшей ароматной корочке из оливок, каперсов, анчоусов и трав. Теперь им должны были принести сыр, а затем — пудинг. И поскольку они сидят на открытой террасе, можно будет позволить себе сигару. Чувствуя себя на редкость благодушно, Уоппинг повернулся, чтобы поинтересоваться, как идут дела у его почетного гостя, месье Форе.

Тут его ожидал еще один приятный сюрприз. Форе, как выяснилось, прилично говорил по-английски и не остался равнодушным к первым осторожным авансам Уоппинга, в частности к предложению прокатиться вдоль побережья на «Плавучем фунте» и, возможно, в компании мадам Форе. А можно и без нее, подумал Уоппинг, заметив заинтересованность Форе в Аннабелле Сайкс. Та предпочитала беседовать с ним на французском, выученном в швейцарском пансионе, и Форе был совершенно очарован изысканным акцентом, а также глубоким декольте Аннабеллы, чему, кстати, немало способствовало количество выпитого им rosé.[26]

Убедившись, что Форе занят и всем доволен, лорд Уоппинг позволил себе немного расслабиться и заодно обдумать следующий шаг. С Патримонио все было ясно: он уже подсчитывал деньги, которые получит в случае утверждения проекта. Ситуация с Форе выглядела весьма перспективно. Так что оставалось пять не охваченных вниманием членов комитета, с которыми Уоппингу предстояло встретиться на официальном коктейле в конце недели. Если прикормить еще двух их них, он обеспечит себе большинство. Надо будет спросить у Патримонио, с кем стоит иметь дело. Лорд откинулся на спинку стула, подозвал сомелье и попросил подать что-нибудь особенное к сыру. Он это заслужил.