Любовь контрабандиста - Барбара Картленд

Слишком поздно она сообразила, что, действуя ей на нервы, он стремился вызвать ее на откровенность, вынуждая дать волю своим затаенным чувствам, и преуспел в этом. Он часто прибегал к подобному приему, после чего она всегда испытывала горькое сожаление при мысли о своей несдержанности, считая ее вульгарной.

Если бы только она могла заставить себя относиться к Лью с ледяной отчужденностью! Будь она на самом деле полностью равнодушна к нему, он не имел бы над ней никакой власти. Для нее это было совершенно очевидно, и тем не менее ему всегда каким-то образом удавалось усыпить ее бдительность, повергая в дрожь одним фактом своего существования, тогда как единственным ее желанием было забыть о нем и никогда больше не видеть.

Словно почувствовав, что зашел слишком далеко, он продолжал:

— Расскажите мне о ваших новостях. Я больше не буду вас дразнить.

Несмотря на то что люди, сидевшие вокруг костра, не могли слышать ни слова из их разговора, Леона заметила, что все они замерли в напряженном ожидании.

Они отлично понимали, что только сообщение чрезвычайной важности побудило ее появиться среди них, и, всматриваясь в их грубоватые, но полные внимания лица, она снова бросила беглый взгляд на человека с окровавленной щекой и кляпом во рту и быстро спросила:

— Кто он?

— Предатель, — коротко ответил Лью, следивший за нею краешком глаза.

— П-предатель? — пробормотала Леона чуть дыша и вздрогнула. — Вы имеете в виду, что он выдал тайну… этого места?

Лью покачал головой;

— Нет, до этого дело не дошло. Он успел узнать совсем немного, но рассчитывал на большее. К счастью, мы вовремя поймали его с поличным — к счастью для нас, разумеется.

— Что вы х-хотите с ним с-сделать?

Леона сознавала, что не вправе не задать этот вопрос, хотя ответ ей был заведомо известен. Вид несчастного был ужасен: из зияющей раны на щеке и глубокого шрама на лбу струилась кровь, тяжелые веки были наполовину сомкнуты, рот чуть приоткрыт, на всем его облике уже лежала печать обреченности. Глядя на его изорванную в клочья куртку, она догадалась, что его жестоко избили. На голове его также виднелись следы крови — вероятно, его волочили за волосы, — и сквозь порванные штаны просвечивала кожа на коленях, вся в синяках и ссадинах.

— Вы спрашиваете, что мы собираемся с ним сделать? — произнес Лью жестко, повышая голос. — Нам придется выколоть ему глаза и отрезать язык. Затем мы отсечем ему обе руки, чтобы впредь наши враги не смогли получить от него ни единой строчки. Но даже после этого у него еще остается возможность провести их сюда, так что для верности мы отрубим ему ступни ног. А потом…

Леона, вскрикнув, заткнула уши руками.

— Перестаньте! — Голос ее дрожал. — Перестаньте!

Ни с-слова больше. Я не в с-силах этого вынести.

— Но вы должны слышать, — настаивал Лью, — и он тоже. Перед вами шпион, подлая змея, затесавшаяся среди нас, чтобы через преданных нам людей добывать нужные ему сведения и передавать их тем, кто всеми способами норовит разделаться с нами.

— Почему бы вам не п-покончить с ним сразу? — прошептала Леона. — Это было бы б-более великодушно.

— У нас нет причин с ним церемониться, — отрезал Лью. — Он приговорен и должен умереть — в свое время.

Неужели теперь, когда он видел наши тайные ходы и наши лица без масок, мы позволим ему снова выйти на свет божий? Но в назидание остальным его смерть будет медленной — да, очень медленной и мучительной. Впрочем, я полагаю, вам бы не хотелось стать всему этому свидетельницей.

Леона понурила голову.

— Я с-сейчас же уйду, — запинаясь, ответила она. — Я здесь только для того, чтобы передать вам, как просил меня Хьюги, что к нам в замок неожиданно приехал лорд Чард.

— Лорд Чард! — не спеша повторил за ней Лью.

— Он получил распоряжение его величества искоренить контрабанду на побережье. Ему поручено арестовать всех, кто к ней причастен, и п-привлечь их к с-уду.

Каждое слово давалось Леоне с невероятным трудом, язык почти не слушался ее, однако Лью все понял.

— Стало быть, этот вечер его светлость проведет с вами? — спросил он, на сей раз без тени насмешки в голосе и с таким многозначительным выражением, словно в уме у него уже сложился план действий, многократно проверенный и продуманный до мельчайших подробностей.

— Неизвестно, как долго он пробудет у нас, — ответила Леона. — Он явился без приглашения и знает, знает обо всем, что тут происходит, я уверена в этом!

Она непроизвольно повысила голос в конце фразы, и тут же несколько мужчин рядом с нею повскакивали с мест.

— Кто еще знает? — угрюмо осведомился один из них. — О ком это вы там болтаете?

— Сидите спокойно и не шумите, — огрызнулся Лью. — Ни к чему разводить панику. Мисс Леона пришла предупредить нас, что сегодня вечером в замке гости.

Поэтому мы не станем выгружать товар на берег, но дадим сигнал на яхту опустить его на дно залива. Мы поднимем его потом, когда побережье освободится.

— А-а, так-то будет лучше, — отозвался другой, судя по тону, старик. — Что-то не шибко нам хочется рисковать.

— Может быть, имеет смысл просто отослать яхту обратно? — тихо спросила Леона у Лью.

— Постарайтесь отвлечь внимание его светлости и не позволяйте ему выглядывать в окна, выходящие на море, — последовал ответ. — Вам, с вашей внешностью, это более чем легко. Займите его разговором, и тогда ему едва ли придет в голову глазеть по сторонам.

Леона поджала губы в знак неодобрения.

— Это все, что я хотела вам сообщить, — сказала она.

— Передайте Хьюго, что он может на меня положиться. Все будет сделано как надо. А теперь я должен вас проводить.

— Спасибо, но я лучше дойду сама.

— А если я стану настаивать?

В ее памяти всплыл узкий проход в туннеле, явно слишком тесный для них двоих, и Леона отчетливо представила себе, как он украдкой сжимает ее ладонь в своей, прильнув к ней всем телом.

— Одна я доберусь быстрее, — ответила она. — Мне нельзя задерживаться! Скоро они выйдут из столовой, и мне необходимо быть там.

Говоря это, девушка круто повернулась и наклонилась, чтобы подобрать фонарь. Но Лью оказался проворнее, и, прежде чем ей удалось схватить его, холодные крепкие пальцы Куэйла снова вцепились в нее, словно пытаясь удержать.

— И у вас хватит смелости?

Он нарочно поддразнивал ее, и в порыве ярости Леона отчаянным усилием вырвала фонарь из его сжатых в кулак рук. Услышав его довольное хихиканье, она, не промолвив больше ни слова, метнулась прочь от него через щель в темноту пещеры и далее бегом, без оглядки по уже знакомому ей подземному ходу. Только хорошо развитое чувство равновесия спасло ее от падения на острые камни, но тут ей вдруг почудился звук шагов за спиною, и, подгоняемая паническим страхом, она помчалась вперед еще быстрее. Миновав благополучно оба потайных отверстия, она достигла наконец главной двери погреба, в которой торчал оставленный ею ключ.