Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Виктор Бакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много позже, рассказывая о себе на концертах, Владимир скажет:
«Я настоящий дворовой, безнадзорный мальчишка, выросший в послевоенных московских дворах... Мои родители были разведены, поэтому я жил то у отца, то у матери. Но вырос я, конечно, под валиянием не родителей, а друзей. Я редко бывал дома, всегда — на улице...»
Анатолий Утевский: «Для меня он всегда был тем Володькой, который звал меня Толяном и приходил в наш дом, когда заблагорассудится. Он мог позвонить в двери и рано утром, и поздно вечером, и ночью. Молча усесться в углу комнаты или завалиться спать, тем паче, что места в квартире было достаточно. Вспоминая то время, понимаю: он был одинок. Родители, бабушки, друзья, любимые женщины, работа — все это маленькие норки, в которые он все время прятался, а потом «вылезал» и стремительно мчался куда-то, словно хотел убежать от себя самого...»
В последние два года школьной учебы увлечение литературой стало еще более серьезным. У Семена Владимировича была собрана неплохая библиотека. Относясь к своему собранию бережно и ревностно, он держал книги под замком. Сыну приходилось искать книги на стороне. Читал Владимир все, что попадется: «Тихий Дон», «Игроки», «Петр Первый», «Порт-Артур», «Емельян Пугачев» и многое другое, предусмотренное и «неположенное» по школьной программе. Однако некоторая избирательность все же была — у Пушкина он предпочитал эпиграммы, у Гоголя что-нибудь жуткое, например «Вий», «Страшная месть»...
В десятом классе новая учительница литературы открыла для них мир поэзии 20-х годов. В школьной программе было белое пятно — как бы этот период не существовал. В воспоминаниях о школьных годах Высоцкого Игорь Кохановский пишет: «Литературой, в частности поэзией, мы увлеклись в десятом классе. Причем увлеклись серьезно. Узнав от учительницы о существовании В.Хлебникова (помню, нас совершенно потрясла строчка "Русь, ты вся — поцелуй на морозе"), И.Северянина, Н.Гумилева, А.Ахматовой, М.Цветаевой, Б.Пастернака, Саши Черного, И.Бабеля, мы ходили в читальный зал библиотеки имени Пушкина, брали там книги этих писателей, читали, что-то выписывали, потом заучивали».
Из тоненькой книжечки Н.Гумилева они выучили наизусть «Капитанов» и «Рабочего». Больше всего их интересовали неожиданные образы, метафоры или сравнения. Такие строчки, как «шампанское — в лилию, в шампанское — лилию!» или «так что сыплется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет», вызывали у них восторг и удивление.
А когда на целый месяц к ним попал сборник рассказов И.Бабеля, они настолько были очарованы запоминающимся своими неожиданными деталями, сравнениями и лексикой одесским юмором, что стали говорить «языком» Бени Крика и Фроима Грача. В разговорах с одноклассниками они к месту и не к месту вставляли: «...потому что у вас на носу пенсне, а в душе осень», «пусть вас не волнует этих глупостей...» и т. п. А во взрослой жизни Высоцкий в своем шедевре «Кони привередливые» использует, чуть изменив, бабелевскую строчку — «Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!» из рассказа «Смерть Долгушова».
Увлечение словесностью подталкивало на робкие попытки сочинить что-то самим. Сначала это были веселые эпиграммы друг на друга, на одноклассников, на друзей по Большому Каретному.
И.Кохановский: «Я однажды получил травму, и мне надо было вставлять зубы. Мне вставили — и, как тогда было модно, один зуб стал золотым, и Володя написал в связи с этим вот такую эпиграмму:
Напившись, ты умрешь под забором,
Не заплачет никто над тобой.
Подойдут к тебе гадкие воры,
Тырснут кепку и зуб золотой.
В день «последнего звонка» они за четыре урока написали что-то вроде «отчета» за десятилетку — о школьной жизни, об учителях... Получилась целая поэма в двадцать строф.
24 июня 1955 года на торжественном выпускном вечере Высоцкому Владимиру Семеновичу был вручен аттестат зрелости за № 942136. В аттестате были проставлены отметки по 14 предметам, из которых пять были пятерки, остальные — четверки.
ВЫБОР ПРОФЕССИИ 1955—1960 гг.
Родители хотели, чтобы я стал нормальным советским инженером,
и я поступил в Московский строительный институт на механический факультет.
Но потом почувствовал, что мне это... словом, невмоготу...
Любовь матери к театру, переданная сыну, детские игры «в театр», занятия в драмкружке и, скорее всего, внутренняя тяга к театральному действу привели к решению поступить в театральный вуз после окончания школы.
В.Высоцкий:
«У меня в семье не было никого из актеров и режиссеров, короче говоря — никого из людей искусства. Но моя мама очень любила театр и с самых-самых малых лет каждую субботу, лет до 13 — 14, водила меня в театр. И это, наверное, осталось. Видно, в душе каждого человека остается маленький уголок от детства, который открывается навстречу искусству».
Но взрослые члены семьи — родители и дед — не принимали всерьез профессию актера, не разглядели призвания в сыне и внуке. Когда после окончания школы друзья — Игорь и Владимир — пришли к Семену Владимировичу за советом, он четко, по-военному сказал: «Значит так, молодежь, слушай сюда. Чтобы всегда был кусок хлеба, нужно идти в технический вуз».
Особенно отговаривал внука от театральной карьеры дедушка, он обладал даром убеждать. Убедили. А в какой механический вуз пойти, если у тебя нет призвания ни к чему «механическому»? Самые красивые пригласительные билеты на день открытых дверей для выпускников школ приготовил Инженерно-строительный институт им. Куйбышева. Конкурс не напугал, и два «Васька» — Владимир и Игорь — 25 июня 1955 года подали заявления в МИСИ.
Перед подачей документов Высоцкий забежал к Богомолову. Мудрый Владимир Николаевич, подлинный мастер театральной педагогики, не стал отговаривать своего ученика, сказав ему: «Со временем ты сам в себе разберешься, и все станет на свои места».
В институты охотно брали спортсменов. Неофициальная «приемная комиссия» у Кохановского спросила: «У вас есть спортивный разряд?» — «Есть первый по хоккею с шайбой». — «Все, — говорят, — мы тебя берем». — «А я с другом, — сказал Игорь, — если помогать, то двоим!» Действительно, Кохановский тогда играл в юношеской команде ЦСКА, а вот друг клюшку в руках не держал. Но помогли: указали накануне темы сочинений... Володя выбрал тему «Обломов и обломовщина» и благополучно списал, сделав для достоверности ошибку. На математике вчерашним школьникам пришлось туго — экзаменатор гонял нещадно. Помогло то, что школьный учитель по математике Николай Тимофеевич Крюков сумел привить юношам любовь к своему предмету. Четверка по математике, пятерки по физике и французскому обеспечили строчку в Приказе № 403 ректора МИСИ от 23 августа 1955 года: «Зачислить в число студентов 1-го курса механического факультета т. Высоцкого B.C. без предоставления общежития».
